Андрей Льгов - Олаф Торкланд в Стране Туманов

Олаф с факелом в руке кинулся следом. Слишком хорошо зная своего приятеля, Хэймлет не пытался его утихомирить, для этого нужны были неординарные меры. Изловчившись, датчанин выбил пылающий факел из руки Торкланда и даже успел затоптать пламя. За что поплатился мощным ударом в грудь.

— Ухх! — только и смог выдохнуть Хэймлет, улетая в дальний конец пещеры.

— Где ты, стервец, десять Мьелльниров тебе по голове и Гунгнир в печенку! — орал Олаф, ища в потемках датчанина, по пути избивая каменные стены и абсолютно не заботясь о том, что может ненароком попасть по спасенным Хэймлетом хирдманам.

— Эй ты, рыжий увалень, — раздалось из темноты, — какой йотун вселился тебе в голову? Для чего я спас тебя и твоих людей от верной смерти? Для того, чтоб ты сейчас пришиб и их и меня?

— Ты еще смеешь спрашивать, какого йотуна я гневаюсь, датский гамнюк? — проревел Олаф. — Ты забыл, как жег мои города?

— Ах вот оно в чем дело! Я и не думал, что ты, Олаф, стал так щепетилен по отношению к керлам. К тому же я не грабил твои родовые владения в Урмании, я разорял лишь саксонские земли, а то, что ты сейчас здешний король, так это дело временное. Кто здесь только не успел побывать королем! И потом, как мне рассказал Элръер Светловолосый — помнишь такого? — после того как ты, Олаф, не застал меня в Дунленде и, нахамив моим домочадцам, отплыл не очень далеко от столицы, ты, не утруждая себя дорогой до Франкленда, тут же выжег десяток датских поселений. Но заметь, я тебе этого даже не вспомнил.

— Но я как ненормальный гонялся за тобой по всему побережью, а ты, нет чтобы выйти в открытый бой, постоянно ускользал и нападал исподтишка. К тому же в саксонских деревнях называл себя королем! — возразил Торкланд.

— Ну и что? Тебе от этого хуже? Между прочим, я делал это специально, чтобы оторвать тебя от проблем, которые засосали тебя за три года, словно болота Пиктской пущи. Если бы мне не удалось как следует разозлить тебя, ты бы вернулся в свою резиденцию и занялся государственными заботами, то есть выколачиванием денег из своих керлов, и так обобранных до нитки. А теперь ты снова на свободе, и мы вместе!

Да, это был серьезный аргумент, и Олаф задумался. Теперь, когда опасность вроде бы миновала, приключение казалось ему весьма забавным.

— Ладно, датчанин, так и быть, признаю, мы квиты. Но если бы три года назад Локи не толкнул меня в отместку Элръеру ограбить дунлендское побережье, я бы тебе сейчас выставил счет. — Торкланд потряс кулаком в свете факела, зажженного Хэймлетом.

— Объясни мне хоть, дорогой мой, за каким йотуном тебя понесло в это забытое богами место? — спросил вконец остывший Олаф.

— Ну, как ты успел убедиться, богами-то, к сожалению, оно не забыто. Они сюда развлекаться спускаются. Но притащился я сюда совсем не зря…

Хэймлет не успел договорить. Пламя задрожало. Торкланд почувствовал, как земля уезжает из-под ног. С потолка посыпались камни.

— Эй вы, все за мной! — крикнул Хэймлет и кинулся к одной из нор, пробитой в стене. У самой дыры он обернулся: — Это асы разрушают гору. Я забыл тебе сказать, Олаф, что от Дикой Охоты нельзя скрыться, если они уже взяли твой след.

— Ну тогда к чему это все? — удивился Торкланд. — Дал бы мне спокойно умереть там, на вершине, и сам бы остался жив.

— От Дикой Охоты нельзя нигде скрыться, кроме одного места, которое я знаю. Пойдем, это здесь недалеко. — Хэймлет хитро усмехнулся и нырнул в отверстие. Торкланд поспешил следом, так как в пещере начался настоящий обвал.

Гора продолжала неистово трястись, и узкий каменный грот, через который приходилось ползти людям, грозил вот-вот завалиться. Но, к великому удовольствию Торкланда, ползание надолго не затянулось, проход был невелик, и в скором времени конунг увидел фосфоресцирующее свечение пиктского леса.

Каблуки сапог впереди ползущего Хэймлета наконец исчезли, и Олаф выкатился наружу. Он присел за кустами рядом с датчанином, поджидая остальных. Гора бешено тряслась, осыпая товарищей мелкими камешками и комьями земли. Благо с этой стороны склон был более пологий и не скалистый. В небе, над самой головой, вспыхивали молнии и били по вершине, вызывая новые сотрясения. Совсем рядом с людьми после очередного толчка громко зашуршало, и большой пласт почвы медленно сполз вниз, обнажив каменистую породу и чуть не похоронив Торкланда. Хэймлет вовремя отдернул друга.

Наконец все хирдманы благополучно покинули нору и присоединились к вожакам.

— Все, четверо, — сказал Хэймлет, указывая на последнюю выползающую фигуру и загибая указательный палец.

— Нет, не все, — возразил Олаф.

В этот момент из грота показалась клыкастая волчья морда.

— Вот теперь все, пятеро, — подытожил Торкланд, загибая на руке Хэймлета последний, большой палец.

Люди затравленно озирались по сторонам. По всему было видно, что боги скоро все в округе сровняют с землей, и надо было срочно отсюда убираться. Но утомленные тщетными попытками викинги уже не испытывали никакого энтузиазма. Однако датчанин был другого мнения. Он поманил викингов к себе, так как под грохот стоящей канонады разобрать что-нибудь сказанное было невозможно даже в трех Шагах. Когда все плотно сгрудились вокруг него, указал пальцем в лес:

— Видите огонь?

Воины присмотрелись. Действительно, что-то похожее на костер мигало вдалеке за деревьями. Разглядеть с такого расстояния еле заметный свет было очень тяжело, так как глаза постоянно ослепляли вспышки молний, щедро даруемых богами этой несчастной земле.

Люди закивали, огонь все же удалось разглядеть всем.

— Возле того костра и есть наше спасение, — проговорил Хэймлет. — Теперь все зависит только от ваших ног. Асы так увлечены разрушением горы, что, я думаю, у нас есть небольшой запас времени, прежде чем они нас заметят. Окружающие понимающе кивнули.

— Я не знаю, что там такое могучее, что может остановить даже Дикую Охоту. Верю тебе, датчанин, только потому, что знаю, что ты за бестия. Но если нас, несмотря на все старания, все-таки убьют, я крепко поговорю с тобой, окажись ты хоть в Валгалле у Одина, хоть в чертогах старухи Хель, — сказал Торкланд напутственное слово, и люди что было сил побежали в указанном направлении.

Олаф несся вперед, как никогда в жизни, снося грудью встававший на пути кустарник и ломая ногами пни, предательски раскинувшие свои лапы. Он оставлял за собой просеку, не намного уступающую той, что проделывала бешеная кавалькада во время Дикой Охоты. Его товарищи имели возможность не расходовать зря силы и сосредоточиться только на беге.

Костер заметно приблизился, когда грохот за спиной прекратился. Похоже, их заметили, во всяком случае, совсем рядом в землю воткнулись две огненные стрелы, взметнув в воздух языки белого пламени. Тут же последовал и стук копыт, такой близкий, что бил по ушам, оглушая людей.