Натан Темень - Игрок

Мой противник одним лёгким прыжком тоже заскакивает на шест, щёлкает клювом:

- Скажи мне твоё имя, дикий эльф. Чтобы я знал, кого проклинать на могиле.

- Эрнест, - хриплю перехваченным горлом. - Эрнест Добрый.

- Я Золтан, - клокочет птица. - Золтан Острокрыл. Ты умрёшь, Эрнест Проклятый.

Птица Золтан подскакивает, в изящном прыжке отрывается от шеста, распахивает длинные крылья. В полёте он прекрасен и лёгок, как стрела.

Нет. В мешке лежит ещё один посох, но я не успею его выхватить. Истошно кричу, сам не знаю что. Цепляю онемевшими пальцами комок кудрявого, липкого мха, и швыряю его в разинутый клюв. В золотые глаза. Вместе с влажной травой в птичью голову, крутясь, летит скомканный свиток.

- Твою ж бога-душу-мать!

Трах-бабах! Будто солнце вскипело над моей головой. Крышу озарило мертвенно-жёлтое сияние. Жаркий пласт огня ударил в грудь и подбросил меня в воздух.

Мгновение невесомого полёта. Ослепительное золотое сияние проникает даже сквозь сомкнутые веки; страшное гудение пламени. Меня переворачивает в воздухе. Потом краткое, тошное ощущение падения. С маху прикладываюсь спиной обо что-то твёрдое. Перед глазами плывут красные цифры, блондинка щебечет что-то тревожное. И тут же - радостно: "Разрушение - навык повышен!"

Крыша исчезла. Деревянный насест словно испарился, в воздухе плавают клочья сгоревшего мха. Сквозь каменные глыбы стен без малейших следов растительности сочится едкий дым. Над узкой дырой входа дотлевает занавесь, её огненные нити трепещут у косяка.

Мой кинжал! А ещё меч, который я метнул в птицу. Они лежат там, внутри. Если быстро заскочить в дом, я успею их вынести, не подпалив шкуру. Ладно меч, но кинжал с гравировкой терять не хочется.

Вдыхаю побольше воздуха, и ныряю в дверной проём. Крохотная комнатка заполнена дымом и гарью, от камней ощутимо пышет жаром. Что за свиток дал мне отрядный маг? Таким можно полдеревни спалить, а не жалкую хижину с двумя курицами внутри. Пускай даже говорящими.

Шарю руками по полу, пальцы натыкаются на кучу тлеющего тряпья. Нет, это не тряпьё. Проклятье, это останки сгоревшей птицы. Сжав зубы, продолжаю искать. Со стуком раскатываются мелкие косточки. Вверх взметается облачко сажи и обугленных перьев. Глаза слезятся от едкого дыма. Что-то звякнуло - меч. Хватаю за рукоять, не глядя, бросаю в мешок.

Натыкаюсь на стену. Какой-то ящичек, вроде сундучка, в крышке, воткнувшись остриём, торчит мой кинжал. Хватаю ящичек вместе с кинжалом. Надрывно кашляя, выкатываюсь наружу.

Дом, который я поджёг, стоит на отшибе, на склоне холма. Отсюда видна вся деревня: десяток домов в зелёных квадратиках огородов. Они все одинаковые, с насестами наверху и каменными стенами без окон.

Напрасно я ждал помощи от Гая и его парней, когда птица Золтан - хозяин дома - пытался заклевать меня. Весь отряд уже там, на единственной улочке, потрошит местных жителей. В прямом смысле слова. Я вижу, как парни вытаскивают из дверей существ в пёстром оперении и волокут за ограду, ухватив за ноги. В дымном воздухе густо летают перья, птицы-люди пронзительно кричат.

Вот один, рослый парень в латном нагруднике, оглушил клекочущую птицу ударом о стену и одним ловким взмахом меча отрубил ей голову. Второй, стройный блондинчик, кольчуга которого блестит, как рыбья чешуя, схватил рыжую пеструшку за крылья и потащил за огороды. Маг Кривозуб, стоя в отдалении, поднял руки в широком, торжественном жесте. С его ладоней срываются бледные клубки огня, описывают красивую дугу и падают на крыши домов. Трава и мох на крышах мгновенно вспыхивают, и пламя пляшет на насестах, обращая их в уголь.

Вот уже деревенские дома, весь ряд, полыхают вовсю. Сворачиваются в огородах от магического жара листья земляники, лопаются рыжие помидоры. По улочке плывёт сизый чад и запах жарящейся птицы. Кое-кто из парней, прикончив жителей, бросают пернатые тушки обратно, прямо в пылающие отверстия дверей. А кое-кто, прихватив парочку птиц за когтистые ноги, накалывают их на длинные жерди, и суют в пламя. Со смехом отворачиваясь от летящих искр и прикрывая лица ладонями, вытаскивают опалённые тушки. С пупырчатых, лишённых перьев тел капает шипящий жир.

Машинально сую найденный ящичек в мешок, и иду к Гаю. Он стоит возле Кривозуба, отвернув лицо от жара, и с рассеянной улыбкой остругивает палочку широким ножом.

- Я сделал, как ты сказал.

Командир оборачивается ко мне, белые зубы его блестят на смуглом, покрытом гарью лице:

- А, это ты, Эрнест. Видел, как ты поджарил птичку. Только перья полетели. Первое задание. Молодец.

Маг опускает руки, поворачивается. Влажные губы его потемнели, верхний клык врезался в натянутую в напряжённом оскале кожу. Красные глаза, как кровавые дыры, уставились мне в лицо:

- Я велел тебе прочесть свиток внутри дома, новобранец!

- Я не кошка, чтобы видеть в темноте, Кривозуб, - смотрю ему в лицо, в перепачканные кровью клыки. - Там темно, как у тебя подмышкой.

- Ты не выполнил мой приказ, - рычит маг. На губах его пузырится розовая слюна.

- Ты мне не командир.

- Что ты взял в доме? - голос Кривозуба звенит, мне в лицо летят капли слюны. - Я велел тебе сжечь проклятое гнездо!

- Тише, мальчики, - лениво говорит Гай. - Не ссорьтесь.

Кривозуб отступает, тяжело дыша. Я вижу, что его трясёт от непонятной мне злости. И ещё вижу, что он боится командира. Боится так сильно, что мгновенно остывает и даже прячет руки в широкие рукава балахона.

А я внезапно замечаю то, на что не обратил внимания раньше - человек, настоящий человек, здесь только Гай. Нет, все его парни, весь отряд - люди. Две руки, две головы, всё, как полагается. И все они - местные. Ходячие функции, как сказал бы Арнольд.

Вглядываюсь в тёмную фигуру мага. Он тоже проштампован, как всё вокруг. Все предметы, все вещи здесь отмечены невидимой рукой. Надпись крохотными, идеально ровными буковками, она стыдливо прячется сбоку, но она есть.

Вспоминаю Арнольда, глазастую Энн. Единственные надписи на них - это имена на груди. Которые я почему-то понимаю. Как будто хитроумный художник в начале времён окунул тонкую кисть в краску и нарисовал имена, с небрежным артистизмом выводя каждую букву.

Деревня догорает. Мы уходим, и за нашими спинами стелется клубами чёрный, едкий дым. На земле остаются обгорелые пеньки домов, квадраты золы на месте огородов, кучки обглоданных птичьих костей. Блондинчик в блестящей кольчуге давно выбрался из-за крайнего дома, оставив где-то в кустарнике рыжую пеструшку. На розовом лице его расползается улыбка, к небрежно застёгнутым штанам прилипли рыжие перья.

Солнце касается тугим алым брюхом верхушек гор. Привал. Зубчатый край горизонта лиловеет, и на небе возникают звёзды. Россыпи золотых огоньков, и посреди них - огромная, нереальная луна, вся в круглых вмятинах кратеров. Она висит прямо над головой, как бумажный фонарь. Такая же полупрозрачная и невесомая.