Татьяна Чернявская - Пешки

— Да что же это за напасть‑то такая! — Валет едва сдерживала себя от того, чтобы в избытке чувств не отпинать такое неудобное тело.

Она попыталась подхватить чародея подмышки, приподнять поперёк туловища, закинуть по частям, передвигая сначала руки, потом ноги и даже начала всерьёз задумываться о левитации. В её положении это было шагом рискованным и по — своему радикальным, аки последствия её левитации по разрушению были сравнимы только с алхимическими опытами. В последний момент, когда уже силой зачарованного воздуха начало приподнимать чародейский зад, Валент сжалилась над пациентом и, просто вытянув из плена подголовника застрявшую ступню, аккуратно уложила его на пол, подавив желание ещё и руки ему на груди скрестить, чтоб уж окончательно добавить трагизма.

Полюбовавшись с полминуты на продолжавшего, как ни в чём не бывало, посапывать мужчину и заодно украдкой размяв ноги и поясницу, Валент тяжело вздохнула и поплелась на поиски подруги. Конечно, было бы обидно и очень печально, если бы её похитили или убили, но сколько можно!?!

— Вчера же так спакойненько лежала, никого не беспокоила, ни на что не реагировала, — не смогла сдержаться от ворчания Эл, осматривая пустую качественно разгромленную кухню. — Конечно, не беспокоила — тогда бы помогать пришлось, а так лежи себе тихонько, умирающую строй. Как вурдалака вытаскивать и пол отмывать, так мы без сознания маемся…

Валент даже передёрнуло от воспоминания, как ей на пару с едва живым чародеем пришлось отскребать заброшенный домик и прятать за поленницей тела убитых умрунов. Не то, чтобы это могло разительно помочь с дезинфекцией и очищением места от накопления чёрной энергии, но частично избавляло от вони. В идеале было бы вообще сжечь ко всем мракобесам это гиблое место со всей нежитью, чёрным фоном и опасным артефактом, только ночевать всё равно было негде, Араон никак не мог похвастаться мощью собственных заклятий, а тратить остаток ночи на разведение костра кресалом и безопасными светляками никому не хотелось. После долгих и утомительных манипуляций с тухловатой водичкой из колодца, удалось хотя бы отмыть пол и стены, отодрав при этом часть планок и окончательно погубив лавку. Стол, порядком покосившийся от всех выпавших на его долю испытаний, впрочем, выжил.

Если ночью он казался поверженным богатырём, склонившимся над полем брани на погнутую ножку, что гордо держался ради памяти павших собратьев, то с первыми лучами солнца преобразился в обычную себе такую незатейливую развалюшку, совершено некстати занимающую большую часть комнаты. С утра дом преобразился, в целом, оставляя вполне закономерный вопрос, как им вообще вчера могло прийти в голову здесь ночевать. Толстый слой сажи, едва не поблёскивающий на свету, облеплял потолок и стены, не завуалированно намекая, что топили домик не часто и без особой заботы, позволяя дыму идти в помещение, вместо того, чтобы прочистить дымоход. Печь была сложена лишь бы как и не замазывалась, видимо, с момента водружения последнего кирпича. Зато дверные петли, рамы и замки радовали отменной смазкой и высококачественной точностью механизмов, что мимо воли наводило на мысль об их первостепенной роли здесь. Из подпечка выглядывали мумии забытых корнеплодов и сорняков, активно обработанные зубками грызунов, чьи норы создавали в полу настоящий ажур по углам да щелям. Дом в целом прилично смахивал на сарай с дополнительными удобствами для особо прожорливых и ленивых хуторян. Алеандр видела похожие на дальних полях в Сосновском. В этих домиках было очень удобно прятаться от дождя или палящего полуденного зноя и совершенно замечательно играть в войнушку, удерживая круговую оборону от деревенских мальчишек.

Алеандр Валент сейчас было немного неловко за свою невнимательность, когда желание прилично переночевать затмило здравый смысл. Ведь ни исконно городская жительница, не имеющая даже бабушек в деревне, ни благородное дитя Золотого поселения, знающее больше о выживании в диких условиях, чем о кормлении кур, не могли даже предположить такое использование постройки. Девушка раздосадовано пнула ногой надтреснутый кувшин, чудом выживший при вчерашней уборке.

— Нет, ну ведь действительно западло! — продолжала вполголоса ворчать травница, осторожно затолкав остатки горшка в подпечек. — Ладно, мы с Танкой просто подмастерья и в придачу не слишком натасканные иллюзии взламывать, но Арн‑то! Как только родную кровь не признал? Хотя, в такой страшилище я бы тоже не спешила своих признавать. Ай, моя тётка и страшнее выглядит, после процедур. Ну, куда же она могла подеваться? Надеюсь, топиться не пошла. Если бы я убила человека особо извращённым способом, то непременно бы мучилась. Может, с собой кончать и слишком экстравагантно, но ей в голову и не такое взбредало. Топиться из всех её выходок было бы не самым абсурдным. Ой — ёй!!! Там же колодец!

Перепуганная ужасной, догадкой девушка сама едва не угодила в зияющую дыру, не успевая с разгона затормозить. Врезавшись коленками в старую сыпучую кладку, она чудом успела ухватиться за крюк в стене, чтобы не повторить свой не самый удачный опыт общения с открытыми колодцами. Мутная тёмная вода на миг приблизилась и тут же отступила обратно, когда Эл удалось разогнуться.

— Уф, пронесло, — травница вытерла со лба капельки пота. — Вода, конечно, моя стихия, но не до такой же степени!

Не обнаружив подругу в стройных рядах свеженьких утопленников (а шарила она по поверхности весьма дотошно), Алеандр слегка успокоилась, прикинув, что повеситься на общинных огородах ещё нужно постараться, а просто стенания над бренностью бытия физическому здоровью так основательно не вредили. Вероятно, она бы даже вернулась обратно к спящему Арну, чтобы занять уже окончательно освободившуюся кровать и восполнить недостаток сна, как с другой стороны дома послышался треск. Эл тут же живо представила, как мёртвый вурдалак, выброшенный аккурат в те кусты малинника и бузины, медленно просыпается и подкрадывается к неподозревающей жертве, горя жаждой мщения и размахивая щербатой хозяйской ложкой. А рядом полукругом стоят умруны с перекинутыми через руку саванами, словно полотенцами у подавальщиков. Значительно уверившаяся в своих силах и выдающихся талантах борца с нежитью, Эл тихонько прокралась вдоль стены и заглянула за угол. От удивления она даже забыла о своих кровожадных планах по добиванию обнаглевшего монстра.

Вурдалак действительно был. Были и пять упокоенных умрунов. Они лежали небольшой кучкой, напоминающей курган или слегка кособокую пирамиду, хотя, выбрасывая вчера тела, чародеи не слишком‑то заботились об эстетической стороне и свалили всех как придётся. Мертвяки уже начинали разлагаться на солнце, не слишком приятно обозначая их место ночёвки. Рядом на небольшой чурбачке для колки дров сидела Чаронит, что автоматически решало вопрос аккуратной укладки трупов. Девушка продолжала пребывать в состоянии странного отупляющего безразличия. Узкие покатые плечи были безвольно опущены. На них сквозь разводы грязи проступали глубокие борозды царапин и кровоподтёки. Сильно потемневшие от грязи и пота волосы неровными змеями обвивали шею и закрывали лицо. Две пряди были противного бурого цвета из‑за большой ссадины на затылке и неприятно напоминали копчёных угрей, на которых у Эл была жуткая аллергия. Зато прекрасно отвлекали от отвратительного вида повязки, стянувшей бледную шейку. Многофункциональная простынь послужила на благое дело в свой последний раз, став перевязкой для раненых, но ввиду своей многофункциональности вид имела настолько непрезентабельный, что жалкие клоки одёжи на умрунах и то внушали меньше опасений. Даже сооружённый в порыве творчества из хвостиков повязки большой кокетливый бант не спасал от общего печального впечатления. С таким украшением Танка здорово походила на породистого котёнка, выброшенного из дому привередливыми богатеями.