Ирина Белояр - Призраки по контракту

Нет выхода.

«Будет немножко больно…» Немножко? Башку разрывает изнутри, свет меркнет, мир исчезает.

…Прихожу в себя. Родные стены, задумчивый Валерка. Все то же, только экран погашен.

Пытаюсь собраться с мыслями. Это чего, тот самый двадцать пятый кадр? Тогда все психушки забиты невменяемыми. Не один же я такой чувствительный. Херня, е-мое: комп выключен, а рок продолжает звучать.

— Лерыч, откуда музыка?

— Какая, блин, музыка? Эк тебя приколбасило.

Офигенная композиция, совершенно незнакомая. Жалко, что на самом деле ее нет.

Башка тяжелая. Ложусь спать. Рок продолжает звучать. Снится хрен знает что. Просыпаюсь от собственного крика. Ни фига не помню.

Лерка сидит за компом.

— Привет. Чего ты там делаешь?

— Авгиевы конюшни вычищаю, — не оглядываясь, рычит напарник. — Фигею с твоей способности собирать чего попало.

На экране — кремовое окошечко антивируса. На часах — десять тридцать. За окном светло. Значит, десять тридцать утра.

Рок продолжает звучать.

— На работу не пойдешь, что ли?

— Да ладно, — отмахнулся Лерыч. — Ребята скажут, что я на учебе. Надо же мне, наконец, получить хоть один диплом… Блин, нельзя аккуратнее шляться в паутине? Сейчас какого только гипнодерьма не запускают, помимо старых добрых червей! Вон, давеча говорили — мужик с балкона выбросился. Тоже какое-то говно в сети словил.

Мысли путаются. Чего я там искал-то хоть? А, призраки искал. Ну и это… кто ищет, тот обрящет.

— Вы макет подобрали вчера?

— Какой макет?

— Для конуры с нежитью.

Лерыч смотрит долго и внимательно. Уточняю:

— Которую твой помешанный Эмиль хочет.

Лерыч смотрит очень долго и очень внимательно. Значит, вся эта фигня — Эмиль, конура, нежить — порождение вчерашнего гипновируса? А с какого я тогда вдруг в отпуске?

— Ты не в отпуске. Ты на больничном.

Еще и думаю вслух.

— А… чем я болею?

Молчит.

— Лерыч, слышишь?

Молчит.

— Блин! Лерка, ты оглох?..

Ни фига не оглох. Просто я не спросил, только подумал. Ага, оно и к лучшему. Страшно представить, чего он может ответить. А вдруг гипновирус тут ни причем? ..

Рок продолжает звучать.

— Лерыч!

Оборачивается. Смуглый, волосы короткие. Морда знакомая, я ее точно где-то видел, вот только где? У меня же отличная память на лица, должен вспомнить… Ухмыляется:

— Приятно поговорить с умным человеком?

Не, ну какая противная рожа, и чего я в нем нашел? Отворачиваюсь, упираюсь взглядом в зеркало. Из зеркала на меня смотрит настоящий Валерка.

Это не вирус.

Телефон разразился «Полетом валькирии». Все верно, глушителей вчера прошли, связь есть… Лезу в карман, вытаскиваю вместе с трубкой чью-то визитку. Не чью-то, а Эмиля, призрачного заказчика.

Это не вирус.

И не тошнотики.

Это…

Не, не, не! Только не это. Ctrl+Z, на хрен. Пусть лучше будут тошнотики.

Валькирия все летит.

— Привет, Вить.

— …куда вы, к чертовой матери, про…

«Мяу», — сказал телефон и выключился.

Колючка кончилась. Бурый мох, кое-где островками пожухлый ковыль. Сергей лежит мордой в землю, Валера стоит чуть впереди, пошатывается. Обернулся, сообщил:

— Мне явилась святая Мария.

— Ёханный бабай нам явился. А еще немного — явился бы звездец, здоровый и откормленный, — опустошенно проговорил спец по эксклюзиву, поднимаясь на ноги. А музыка была потрясная. Жаль, не запомнил…

— Она вывела нас оттуда, — пробубнил Лерыч, опускаясь в мох.

Так. Этого еще не хватало.

— Лерка, подъем.

— Сейчас, — слабым голосом отозвался напарник, не предпринимая никаких попыток встать.

— Подъем, слышишь? — спец по эксклюзиву схватил друга подмышки, потянул вверх. — Ну?

— Думай не бренном теле, а о спасении души, — пробормотал Лерыч.

— О нем и думаю, — желчно отозвался Сергей. — Не хочу, чтобы ближний подох без исповеди.

Аргумент подействовал, напарник заткнулся.

Двигались еще от силы пару часов. Поначалу Лерыч как-то шел сам, позже Сергей тащил его чуть ли не волоком. Организм специалиста по эксклюзиву истерично вопил: не волнует, сколько осталось до трассы, на сегодня хватит по любому, нах, баста, привал, к такой матери…

Вечер. Дождя сегодня нет, это хорошо: костер не дымит, а реально светит и греет. На костре жарится тушка мутанта. Жрать захочешь — и не такое… Не-не. Трескунчика трескать не придется, к счастью. То невезучее существо, которое Сергей со своим неидеальным зрением и непривычкой к ископаемому излучателю все-таки сумел подстрелить нынче, выглядит не настолько блевотно. Впрочем, может, и настолько, просто чувствительность притупилась (как и многое другое за эти дни). Жрать-то надо.

Валера закутался в плащ-палатку. Его отчаянно знобило. Лег на землю возле самого костра, положил голову напарнику на колени. Сергей осторожно погладил друга по волосам. Возражений не было.

— Есть хочется, — пожаловался Лерыч.

— Сейчас мышехвост будет готов, — мышехвостами Сергей теперь называл всех неопознанных мутантов, из уважения к стремительным пташкам.

Опять не было возражений.

— Серый!

— Чего?

— Я с ума схожу.

— Это только кажется, — обнадежил Сергей.

— Существую как в тумане.

— Пройдет.

— Думаешь?

— Уверен.

Хоть бы капельку уверенности, на самом-то деле. Чтобы внушить эту капельку себе и другу, Сергей оживленно продолжил:

— Перво-наперво — выбраться отсюда. Потом будем решать другие проблемы. Может, эта фигня, которая с тобой творится — влияние дикой зоны. Попадем в город, а там все пройдет само.

— Скорее бы в город.

— Скорее бы.

Валера слабо улыбнулся и невинным тоном заявил:

— Все-таки жалко, что ты не лошадь.

— А кто же я, по-твоему? — уныло вздохнул Сергей.

Это просветление было последним и закончилось, увы, еще до того, как дожарился мышехвост. Блин, раньше нужно было снимать тушку с огня, горячо сыро не бывает. А теперь поздно. Нормальный Валерка исчез, ненормальный скоромную тварь жрать отказался. Морда опять постная, опять кулаки по ней чешутся. Завтра этот долбо…б со своим воинствующим смирением упадет и не встанет, чего тогда делать-то? Еще пилить и пилить, не допру ведь.

…Боже, боже, боже! Черт его знает, как к тебе правильно обращаться. Мой недоумок, оказывается, в теме, но он уже полудохлый и не соображает ни хера. Если про тебя не звездят, вытащи нас отсюда. Пусть этот олух останется жив. Дальше-то я сам, не парься. Просто вытащи, и х… с этим всем…

Есть сермяжная правда в молитвах. Фиг с ним, что по факту пользы никакой. Зато на душе легче: спихнул моральную ответственность на кого-то или чего-то к делу не относящееся. Неважно, куда. Главное, полегчало.

Бесконечный путь продолжался. В глазах плыло, миражи прочно вошли в реальность и остались в ней.