Владимир Тимофеев - Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому (СИ)

Почувствовав, что разговор не клеится, «пан Костенко» на время умолк, а затем потихоньку переключился на Виолетту Матвеевну. О чем они там шептались последующие пять минут, я не слышал. Впрочем, не слишком-то и прислушивался, поскольку был занят тем, что думал и размышлял, как бы получше прищучить «пана шпиона». Так прищучить, чтобы не отвертелся.

«Что ж, вопрос, конечно, интересный. А вот что касается тылов…»

За тылы я теперь был абсолютно спокоен. Римма с Пашей – в баре, в ресторане – шифрующийся под «разносчика пиццы» Федька Синицын… Не удивлюсь, если в местной тусовке вдруг сам Пётр Сергеевич объявится – вроде как мимо пробегал. Случайно конечно. Типа: «Чего изволите, господин хороший? Шевелюру нарастить или просто усы с бородкой а ля мачо приклеить?» Веселуха, ничего не скажешь… Хотя… Нет, товарищ подполковник в роли модного визажиста – это всё-таки перебор. Во всех смыслах. Нечего ему тут делать. Пока…

С рыбой и пельменями я управился достаточно быстро – недаром, выходит, аппетит нагуливал, ел так, что аж за ушами трещало. А вот Жанна, напротив, довольно прохладно отнеслась к процессу поглощения пищи. Впрочем, оно и понятно – салат не жаркое, и даже его количество в качество вряд ли когда перейдет, сколько себя ни убеждай в обратном.

Короче, за то время, что я потратил на ужин, женушка моя, дай бог, лишь на четверть уменьшила содержимое своей супермиски. Да и то для нее это оказалось сродни подвигу – после пяти минут ковыряния вилкой в салате она могла только вздыхать да глядеть с тоской на мои «вылизанные» подчистую тарелки.

Не помочь любимой супруге я, конечно, не мог. И потому, отодвинув в сторону солонки, свечки и прочую хренотень, отнял у нее салатницу, подтянул посуду к себе и взялся за дело. Которое, как известно, боится мастера.

Мастером, как выяснилось, я оказался отменным – с овощами разобрался так же просто, как и с пельменями, оставив на «поле боя» лишь пустой, вычищенный до зеркального блеска фарфоровый «тазик», мыть который – одно удовольствие. Жанна же, пока я боролся с салатом, старательно боролась с иными соблазнами. Ее искушал халявный десерт, выставленный на стол хитромудрым «официантом» Синицыным. Что, я вам честно скажу, испытание весьма и весьма серьезное. По крайней мере, для меня. Ну а для блюдущей фигуру Жанны тем более – она то протягивала руку к тарелке с пирожными и фруктами, то отдергивала, то протягивала, то отдергивала, то протя… Увы, искушение оказалось сильнее.

– А! Черт с ней, с фигурой! Один раз живем, – пробормотала жена, решительно придвигая к себе тарелку. Я тоже не остался в стороне, и в итоге уже через минуту от десерта осталось одно лишь воспоминание. «Что ж, туда ему и дорога! Уф!»

Откинувшись на спинку стула, я вытер со лба пот. «Объелся, однако! И это хорошо – на полный желудок заниматься делами гораздо приятнее». Подумал и повернулся к соседнему столику.

Как оказалось, мадемуазель Маленькая и пан Костенко трапезу свою завершили чуть раньше и теперь, не отвлекаясь на мелочи, вовсю наслаждались неторопливой беседой и экзотическими напитками. Правда, в отличие от нас с Жанной, они решили не ограничивать себя простой водой. Виолетта Матвеевна потягивала через трубочку какой-то янтарного цвета напиток (не иначе, тот самый «секс на пляже»), а Иван Семёнович аккуратно, удерживая на весу и блюдце, и чашку, маленькими глоточками отхлебывал из последней чай с… молоком. Всем своим видом демонстрируя почти неземное блаженство. «Да уж. Никогда не понимал глиничан. Чай с молоком! Какая чушь! Бр-р-р!»

– Уже уходите? – невинно поинтересовался я у соседей через минуту-другую.

Виолетта Матвеевна оставила в сторону опустевший бокал и, покачав головой, произнесла с видимым сожалением:

– Да. Нам, пожалуй, пора.

– А куда торопиться-то? – неожиданно возразил ей пухленький закусалец. – Хорошо ведь сидим.

– Ты считаешь, рано? – удивилась наша землячка. – Но ты ведь сам го…

– Да ерунда это всё, – благодушно отмахнулся пан Костенко. – Обстановка почти камеральная. Не холодно, не жарко. Да и люди кругом очень даже приятные. Так что… отчего бы и не посидеть тут, скажем, еще полчаса?

– Ты думаешь? – засомневалась было Виолетта Матвеевна, но, поразмышляв секунды три-четыре, всё же согласилась с доводами соседа по столику. – Ладно, посидим. Только я тогда еще чего-нибудь себе закажу.

Она поднялась со стула, одернула платье, а затем не спеша направилась к выходу из ресторана, предполагая, видимо, «поработать» с меню интерактивного стенда.

– А зачем уходить-то? – поинтересовался я у Ивана Семёновича. – Можно же у официанта спросить.

– Она стесняется, – усмехнулся тот, вновь наполняя чашку и опять добавляя в чай молоко.

Я хмыкнул, но ничего комментировать не стал. Сами понимаете – у каждого в голове свои тараканы. В том числе и у такой серьезной дамы, как Виолетта Матвеевна. Впрочем, оно и к лучшему – закусалец остался один и потому не стоило больше отодвигать дела в долгий ящик. Колоть надо было господина шпиона, а потом по-быстрому решать свои финансовые проблемы.

Дождавшись, когда пан Костенко поднесет чашку ко рту, я многозначительно покивал и, глянув в сторону ушедшей мадемуазель Маленькой, произнес заранее подготовленную фразу:

– Везучий ты мужик, Иван Семёнович. Хороший у тебя… ФАРТ!

Сидящая напротив Жанна прыснула.

Ну да, все верно, она ведь когда-то уже объясняла мне, что означает это слово на глинике. В сугубо научном и культурном смысле «фарт» – всего лишь жаргонное обозначение одного физиологического процесса. Известного всем и каждому, но не слишком приветствуемого в обществе, поскольку сопровождается он весьма «интересными» звуками. Звуками выхода из человеческого организма излишних, хм, газов. Короче, если по-простому, то это всего-навсего… э-э… ну, в общем, вы всё правильно поняли. Оставалось лишь пронаблюдать за «объектом». Точнее, за его реакцией.

С реакцией Ивана Семёновича я не ошибся. Она оказалась стандартной.

– Угх…кх…арх, – отплевываясь и чертыхаясь, «закусалец» пытался стряхнуть с рубашки пролитый на нее чай. Безуспешно. – От ты ж, блин! Мать твою!

Я был доволен. Пан шпион, по-моему, даже звук соответствующий из себя выдавил. Нечаянно. Тот самый, гы-гы-гы, специфический. Или мне это просто почудилось? Впрочем, не важно. Главное, что «шутка» всё-таки состоялась, а эффект от нее превзошел все мыслимые и немыслимые ожидания.

Едва сдерживающая смех Жанна встала и подошла к тихо матерящемуся Ивану Семёновичу:

– Допомога потрибна або сами впораетэся, панэ Костэнко?

– Спасибо, не надо. Я сам, – ответил внезапно позабывший ридну мову, красный как рак «закусалец». – Я сам. Щас… умоюсь схожу.