Роман Смеклоф - Тридцать один

— Вы согласны? — уточнил голем.

— Естественно! Подобная авантюра опасна и эксцентрична, но в моей, как вы правильно заметили, безнадежной ситуации, она представляется увлекательным путешествием.

— Мы обвяжем вас веревкой. — пролепетал я, протягивая моток.

Архивариус принял веревку и, держась одной рукой за стену, начал затягивать ее на поясе.

— Может вам залезть на стену, сверху удобнее будет? — спросил я.

— Нет, юноша, устроители нашей тюрьмы предусмотрели все. На стене можно сидеть несколько мгновений. Ровно столько секунд, чтобы иметь возможность ее преодолеть. По истечению предусмотренного времени, поток воздуха, именуемый магической оплеухой, сбрасывает седока вниз. Если отверстие в полу достаточно большое, летального исхода не миновать. Я видел подобные несчастья.

— Понятно. — промычал я в ответ.

— Мы попытаемся вытянуть вас обратно, господин архивариус. — пообещал Евлампий.

— Я готов, господа! — сообщил Мровкуб и подергал веревку, проверяя узел на прочность.

— Полундра! — крикнул дядя и перелез в мою камеру.

Я едва успел прижаться к стене. Даже не стал оглядываться, почувствовав спиной сырой сквозняк из дыры.

Оливье обошел отверстие в полу и приблизился.

— Давай, крысеныш, хватай веревку и держи крепче. Ты! — он ткнул пальцем в Евлампия. — Молчи! Архивариус, готовсь!

Не озаботившись исполнением своих команд, дядя достал коробочку и, подставив ее к лицу архивариуса, открыл.

Я вцепился в веревку, но кощей бездействовал.

— Может он умер от голода? — предположил Евлампий.

— Он на меня смотрит. — возразил архивариус.

— Напишем письмо в Королевский университет исследований. — съязвил дядя. — Кощеи не жрут архивариусов мифических организаций!

— Позвольте с вами не согласиться, мастер Оливье! — возмутился Мровкуб. — Вы что, сомневаетесь в существовании магистрата?

Он хотел добавить что-то еще, но его рука дернулась, как от спазма, и потянулась к коробочке. За рукой наклонилась голова и вторая конечность. Архивариус попытался что-то сказать, но верхняя часть его тела, вместе со ртом, втянулась в коробочку. Там же исчезли ноги.

— Оле, оп! — радостно воскликнул Оливье и попытался захлопнуть кощееву ловушку, но у него не получилось, мешала веревка.

— Что будем делать? — завопил Евлампий.

Я тоже вопросительно уставился на дядю. Веревка натянулась, и я почувствовал, что меня прижимает к стене.

— Не удержу! — заорал я.

— Старайся. — посоветовал голем.

Если вытащим архивариуса, надо узнать все способы уничтожения големов.

Оливье пытался справиться с коробочкой, прижав ее к стене. Давил двумя руками, но успеха не добился. Способ оказался не лучше предыдущего. Веревка не давала захлопнуть крышку, цеплялась за края коробочки и продолжала втягиваться внутрь.

— Не удержу! — истерично закричал я.

Не знаю, как Оливье умудрялся держать кощееву ловушку, пока я перетягивал веревку. Казалось ему не сложно. А я держался из последних сил. Жесткие волокна обдирали кожу на ладонях, выскальзывая из рук.

— Не удержу! — повторил я.

— На руку намотай. — посоветовал голем.

— Я сейчас тебе на голову намотаю. — просипел я, упираясь ногами в стену.

Веревки становилось меньше. Хотя Оливье старался изо всех сил, даже я понял, что у него не получится.

— Помогите мне, учитель! — простонал я.

Дядя отпустил коробочку и схватился за веревку чуть выше меня.

— Фатальная ошибка. — сказал голем.

Падая, крышка коробки приоткрылась. Я успел увидеть тонкое серое тельце и распахнутую пасть с торчащей веревкой. Кощей сглотнул и вокруг нас потемнело.

— Не отпускай веревку! — орал Евлампий мне в ухо. — Ни за что не отпускай!

Мы падали или летели в окружающей нас мгле. Не разберешь. Точно скажу, что не чувствовал опоры под ногами.

Я вспомнил неудачное перемещение в Черногорск.

— Мы в чистилище? — спросил я голема.

— Откуда я знаю. — ответил он. — Нас проглотил кощей.

— Похоже на чистилище, только темнее.

— Мы в междумирье. — подал голос дядя.

Я сразу вспомнил его слова: «твой прадед помог мне выбраться из междумирья».

— Не бывает никакого междумирья! — взбунтовался Евлампий. — Между мирами ничего нет. Это все знают!

Я не видел дядю, но мне показалось, что он усмехнулся.

— Некоторые господа считают, что и магистрата нет, но поверьте слову потомственного архивариуса, это не так. Я не мог всю жизнь проработать в несуществующем месте.

Голос Мровкуба звучал издалека, но хорошо слышался многократно усиленный эхом.

Я чуть не схватился за голову, но вспомнил, что надо держать веревку. Мы находимся неизвестно где. Летим поглотитель знает куда. Может прямо на твердые, острые скалы. На которых разобьемся и моментально погибнем, а они спорят о том, что существует, а чего нет.

— Именно. — прокричал в ответ голем. — Магистрата не существует. Я не стал возражать вам, лишь из уважения к вашему возрасту и тяжелому положению в котором вы оказались.

— Образец такта! — поддел его Оливье.

— Да! Я горжусь своим культурным и интеллектуальным уровнем! — взъярился Евлампий. — В отличие от вас, у меня есть и то и другое!

Дядя лишь засмеялся в ответ.

— Что же, высококультурный интеллектуал! Если ты все на свете знаешь и мы вовсе не в междумирье. Тогда где мы? Как нам отсюда выбраться?

Голем молчал. Признаться, что не знает не только где мы находимся, но и как нам выбираться, выше его сил. Я изучил его повадки.

— Ну что ж. — подождав, проговорил дядя. — Поскольку, напыщенный болтун расписался в своей неосведомленности. Ой! Я хотел сказать невежестве. Ну да ладно, не буду говорить. Пожалею чувства бесчувственной каменюки. Слушаем меня!

— Я весь внимание! — раздался голос архивариуса, уже ближе.

— Мы в междумирье. Я бывал здесь, и моментально узнал это место. — значимо сказал Оливье и сделал длительную паузу, провоцируя возражения. — Здесь не действует магия. Не работают артефакты и зелья. Скажу больше, механизмы тоже не действуют. Здесь ничего нет! Почти никто не живет!

— Могу ли я полюбопытствовать, господа, почему такое многозначительное почти? — уточнил архивариус совсем рядом.

— Не можешь! У нас не много времени. Если ты не хочешь встретиться с многозначительным почти, лично!

— Я бы непременно…

— Нет, не хочешь! — закричал Оливье. — Потому что если я не хочу, никто не хочет!

— Я тоже не хочу. — согласился я.

От одной мысли, что во мраке и пустоте кто-то живет, становилось жутко и тоскливо.

— В некоторых местах, стенки миров сильно истончаются… — продолжил дядя.

— У миров нет стен! — простонал Евлампий.

Оливье выдержал паузу.

— Мне показалось, — мягко проговорил он, — кто-то, что-то сказал. Я наверно ослышался? Ну, тогда продолжим. Там, где стены тонкие, можно заглянуть в один из тридцати миров, не знаю в какой именно. Как повезет.