Алексей Калинин - Амулет колдуна

Он подошел к калитке и смело постучался. Я скрылся в листве развесистой липы и наблюдал, как бабка разогнулась и, ворча что-то себе под нос, побрела открывать. Костер так и не поддался силе убеждения, и ни в какую не пожелал разгораться, что не могло не радовать.

Бабка доковыляла до калитки, по возрасту годящейся ей в ровесницы, а за ней, щерясь белыми зубами, стоял мой не совсем умный друг.

— Здравствуйте, бабушка, а я к вам прислан нашим королем Стимом Грозным с тем, чтобы получить короля эльфов и препроводить его в столицу для выставления на всеобщее обозрение и увеселения публики. В случае отказа или неприбытия посланника, то бишь меня, к вам выдвинутся три роты псов-рыцарей, а это сами знаете, чем чревато. Так что я жду и терпение моё небезгранично! — отчеканил Павел.

— Охти, матушки мои, никак самим королем? А ведь я говорила сыночкам, что не доведет их до добра игра с этими мотыльками, вот оно и получается. Сейчас, мой хороший, сейчас я его принесу, а ты может, пока поможешь бабушке? Дровец нужно принести вон из той кучи, уж помоги, милый, а я пока эту птаху снаряжу, чтоб не улетела, — с причитаниями ответила старуха, кланяясь Павлу до самой земли.

Ох, и зря же Павел в школе читал «Тимура и его команду», хоть всегда и симпатизировал хулигану Мишке Квакину, но дух помощи пожилым проник в его сознание и угнездился там. Вот и сейчас не смог отказать бабушке и поплелся за дровами, шепотом переругиваясь с высунувшимся эльфом.

Старуха же, посмотрев вслед Павлу, заковыляла в черный проем избы, и на несколько секунд храп прекратился, затем вновь возобновился, но уже в другой тональности, немного тише. Павел вернулся с дровами и, не зная, куда их положить, поднес к чану, как раз в это время вышла из избы старуха со свертком в руках. Какой-то длинный предмет завернут в промасленную бумагу, вряд ли там находилась королевская особа.

— Сыночек, вот здесь твой мотылек, но прежде чем получишь его, принеси, пожалуйста, бабке воды с родника, моих-то сыновей не допросишься, а я уже старая стала, да немощная, — вновь запричитала старуха.

Павла вновь запрягли и он, как ни старался, не смог отказаться и, подхватив ведро, побрел к роднику.

Старуха снова зашла в избу и что-то пробурчала в темноту, ей ответило тихое рычание, я побоялся слезть с липы и подойти поближе, чтобы узнать, что она замышляет. Хотя по-дружески сообщил Павлу о том, что затевается что-то не хорошее.

Через какое-то время, утирая пот, вернулся Павел. Притащил ведро воды, по пути немного облив штаны. Подойдя к старухе, он поставил ведро на землю и протянул руку за свертком.

— Спасибо тебе, сыночек, за воду. Она мне скоро пригодится, а может, ты еще и зайца какого-нибудь поймаешь? Пойми, милый, я же старая, а дети мои только о себе и думают, редко-редко что-нибудь от них перепадает — старуха опять завела жалостливую песню, морщинистая рука скользнула в сверток.

— Всё, бабка, это была последняя услуга, теперь подавай мне треклятого эльфа, и мы с тобой распрощаемся. Король не забудет твоей помощи и вознаградит соответственно — пригонит несколько рабов лично для тебя! — как можно внушительнее, но как можно тише сказал Павел.

— Ну, надо же, а так все хорошо начиналось, и дров принес и воды притащил, еще бы зайчишку для меня старой, и день бы удался. Но нет, так нет. Эй, сынки мои разудалые, выходите во двор, тут пища своим ходом пришла, да еще и вспотевшая, как вы любите!!! — зычным голосом гаркнула старуха.

Не ожидал от нее такого рыка! Я от испуга свалился с дерева, вот тут-то и попался на глаза старой ведьмы.

Из избы, почесываясь и щурясь на солнце, вышли три здоровенных бугая в меховых безрукавках, штанах, сшитых из разных лоскутов материи. На ногах обмотанные бечевой сапоги. Похожи как три капли воды из одного крана: одинаково лохматые, одинаково бородатые и, по всей видимости, одинаково голодные. На шее каждого, на замасленных шнурках, болтались небольшие мешочки. Мощными руками, словно сложенными из каменных валунов, братья почесывались, где только могли. Где не могли — просили почесать других.

У нас в таких мешочках былинные богатыри носили родную землю, может братья тоже приезжие?

— Вот вам подарочек, сыночки, а я пожалуй себе возьму вон того котятку, жирненького да вкусненького — пробормотала старуха и, взяв в руки черпак с рукоятью из железа, живенько потопала в мою сторону.

Сверток откинула в сторону братьев, тот поднял небольшую тучу пыли, звякнул о подвернувшийся камень. Мне ничего другого не оставалось, как взлететь обратно на высоко растущую ветку, и оттуда плеваться, стараясь попасть в горбатый нос, пока она пыталась сбить меня черпаком. С гордостью могу признаться, у меня два раза получилось увлажнить ее морщины.

А тем временем на площадке перед домом разворачивалось дальнейшее действие. Один из братьев подошел к Павлу, неторопливо нагнулся за свертком, который бросила старуха, и извлек оттуда тесак внушительных размеров. На солнце заискрилось острое лезвие. Затем осмотрел Павла с головы до ног и горестно вздохнув, обошел кругом, после этого вздохнул еще горше.

— Неужели перед походом к нам не мог нормально поправиться? И что же с таким худосочным делать, как вы думаете, братья? — и с этими словами старший повернулся к остальным.

Те также горестно покачали головой, а стоящий слева показал незамысловатый жест, проведя ладонью по горлу.

— Может, вы по хорошему отпустите короля эльфов, принесете ему свои извинения, и пообещаете больше никому не портить настроения и начать вести новую жизнь полную раскаяния и смирения? — попробовал договориться Павел.

Хотя я и уворачивался от назойливого черпака старухи, но не мог не остановиться от такой наглости и посмотреть, не сбрендил ли Павел от страха.

Утробный смех трех глоток заставил обернуться и старуху, но увидев, что ничего такого особенного не происходит, вернулась к прерванному занятию. Поверьте — очень не хотелось спускаться, гораздо комфортнее я чувствовал себя среди свежей листвы, чем на солнцепеке, у бабки же на этот счет было иное мнение.

— Глупая киса, спускайся же вниз, у меня уже и ножик наточен и аппетит проснулся зверский. Давай же, не затягивай, не томи немощную старушку! — и пыталась сбить меня тяжеленным черпаком, от веса которого развяжутся пупки у двух взрослых мужчин.

Краем глаза я наблюдал, как старший брат положил Павлу на голову тяжелую руку, отчего тот присел, но продолжал смотреть прямым и укоряющим взором.

— Малыш, ты, кажется, не до конца понимаешь, куда ты попал и что с тобой сейчас будут делать. А попал ты к голодным людоедам, что не страшно? Ну что, братья, безумству храброго споем мы песню? — и с этими словами людоед повернулся к остальным разбойникам, те оскалились гнилыми зубами и замычали что-то крайне немелодичное.