Татьяна Зингер - Неудавшаяся история [СИ]

Я, обернувшись, прислушалась к начинающейся перепалке. Началось. Невидимая молния сверкнула лучистым оскалом варрена.

— Предпочитаю не носить оружие в спальню, — словно громовым раскатом, гаркнул Всемил. — А, если помнишь, сбежали мы именно оттуда.

— Ой, да конечно! — хохотал Лис. — Сказать, что я думаю?

— Мне безразлично. Твой удел — в камере гнить, а не советы раздавать.

— Тварь, — выплюнул варрен.

Пятый обмен оскорблениями за день. Честное слово, давно бы прибила их, но земля мерзлая — замучаюсь закапывать мертвецов. А оставлять их гнить нехорошо — могут восстать упырями да пойти скот грызть. Я обреченно застонала.

— Больше нечего сказать? — подначивал Всемил. — Кончились мыслишки, да? Ну, не переживай, дружок. Боги не всех наделили одинаковыми способностями. Кому-то повезло, что научился считать до пяти.

Ну, нет! Довольно!

Я отняла у Лиса мою книгу. И застыла посреди леса, торопливо перелистывая истертые страницы. Мельком заметила, что во взглядах спутников появилась одинаковая настороженность.

Да где эти чары… Должны быть, я когда-то видела.

— Что ищешь? — Всемил попытался заглянуть за плечо, но получил по носу кошачьей лапой и уныло отошел.

О, нашла!

Полтора десятка мудреных пасов, шепотков. По венам цепкими паучьими лапками расползался мороз. Грудь заледенела, как вспомнила, что недавно применялась мощная ворожба, и отказывалась принять простую. Холод врезался в ребра. Кости задубели. Но всё разом стихло. Меня словно окатило ведром горячей воды.

Получилось ли?

— Лис, — ласково позвала я, — скажи что-нибудь.

Тот открыл рот, но вместо звуков вылетела лишь тишина. Брови варрена взметнулись к высокому лбу. Губы двигались вначале размеренно, а потом начали изгибаться в явной ругани. Лис схватил себя за горло. Ко мне подойти он так и не осмелился.

— Теперь ты, — оторвавшись от созерцания одного счастливчика, я подмигнула князю.

Точно такое же действие. Надеюсь, голос не пострадал. Похожим проклятьем пользовалась учительница, когда я вздумала пререкаться с ней, да только то было на крови, и молчала я около трех недель. А после хрипела ещё с полгода. Надеюсь, мужской половине повезет больше. Пусть подумают над поведением.

Я глубоко вздохнула. Рядом суетились две фигуры. Трогать меня они не решались, зато чертили на снегу неприличные слова, а иногда даже осмысленные предложения.

Как же я устала. Наверное, волшба — это испытание, данное богами. Радости она не приносит, люди от неё страдают.

Помнится, нашелся по мою душу кавалер. Милый парнишка. Пел отлично, мастерил изумительные шкатулки из дерева. Вихрастый, смешной. Но, узнав о необычных способностях зазнобы, сбежал первым. И червивыми яблоками в меня кидался вместе с остальными мальчишками.

Сколько я тогда слез пролила. Не по нему, а вообще. Но свыклась. Нужно мириться со случившимся. Любое наказание дано ради награды. И наоборот.

Вскоре заметенные кашей из снега и дождя тропки привели нас к уютному селению, расположенному рядом с главным трактом страны. Люди там оказались добрые, трактир чистеньким. Лавочники охотно спорили за каждую медянку и втюхивали всякую ерунду. В итоге я обзавелась не только пищей, но и старой вещицей из грубой черной ткани с глубоким капюшоном — точь-в-точь храмовое облачение, правда, или выброшенное, или выкраденное. Явно не новое. Судя по плутоватой ухмылке торговца — кто-то лишился своих одежд. Но заплатила я всего пару монет, поэтому особо не огорчалась.

На радостях я вернула погрустневшим спутникам их голоса, выслушала две скромные тирады о том, как плохо пакостничать друзьям, затем — сотню извинений за нехорошие слова. Спутники притихли. Я, наоборот, распалялась только сильнее.

— Почему я должна идти с вами? — слышалось мое ворчание. — Это вы напортачили, вот и скрывайтесь на здоровье, а я могу остановиться в любом городе. Ай!

Ступня запнулась о выступающий корень. Кот, грустно мяукнув на прощание, слетел с плеча. Я успела подхватить его под живот, но вместо благодарности получила лишь зевок. Мудрость Кота была проста и понятна: «Если помираешь, значит, заслужил».

Новая ночь принесла настроению весенний романтизм. Небо висело так низко, что казалось, будто подмигивающие звезды вскоре ниспадут к ногам путников. Весело потрескивал костерок; шипел кот, зачем-то пытающийся забраться в огонь лапой; громко позевывал стоящий на страже Всемил. Я безостановочно ворочалась на лежанке из еловых веток.

— Не спишь? — не оглядываясь, узнал князь после очередного моего кряхтения.

— Как обычно.

— Присаживайся, разговор есть. — В золотисто-рыжем свете было видно, как Всемил сосредоточенно осмотрел спящего Лиса и жестом поманил меня к себе.

Я выпуталась из теплого одеяла. Полуночные разговоры с князем входили в привычку. Не скажу, что мне это совершенно не нравилось. Но ночная болтовня обычно предполагала откровенность. Которой я избегала много лет.

— Что за секретность?

— Не находишь нашего спутника странным? — трагичным шепотом спросил Всемил.

— Ты вновь за своё? — я насупилась.

— Нет, — он потряс волосами, — разве не ощущаешь, что он прожигает тебя далеко не влюбленным взглядом?

Я недоверчиво прищурила один глаз.

— Я-то при чем? Враждуете вы, а прожигает он меня?

Всемил свел челюсти, словно предпочел смолчать о чем-то важном. После принялся жарко объяснять, насколько плохи взоры юного варрена. Я особо не напугалась, пусть князь и описывал мою скорую кончину. Убьют на привале — буду гоняться за ними в роли вредного, приставучего духа.

Князь замолчал, а я, трижды прокляв ту самую ночную откровенность, ляпнула:

— Мне нужно кое-что рассказать.

— Тоже? — с лукавой хрипотцой удивился он. — Я польщен. В чем дело, красавица?

Я уставилось в чернильно-черное небо. Дамский угодник из князя отвратительный. Оно и ясно: женщины суетятся вокруг него и без ответных действий. Не привык оказывать знаки внимания.

— Дело в деревне, куда направляемся. Так получилось, что я оттуда родом.

— Я думал, ты столичная.

— Увы.

— Но это ведь прекрасно! — Всемил подмигнул. — Ты сумела выбиться из простой селянки в ученицу столичных чародеев.

— Не совсем прекрасно. Понимаешь, ворожей в моем селе не любят — их боятся. Поэтому сомневаюсь, что прием нас ждет теплый.

Что ж, почти и не соврала.

Пожалуй, об обучении рассказывать не стану, ибо Всемил вряд ли поймет, что не каждая ведьма — жуткое явление, от которого можно избавиться только с помощью сжигания. Незачем его винить — он такой же, как и все вокруг.

— Что-нибудь придумаем, — князь положил ладонь мне на колено. — Не переживай.

Я сглотнула застывший в горле комок и кивнула.