Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

– Успокоили, блин, – огрызнулся Синицын, возвращаясь на свое место. – Я теперь из-за этих ваших подозрений всю ночь, наверное, спать не буду.

– Ничего-ничего, это полезно, – рассмеялся «чекист». – Одну ночь не поспите, зато потом будете настороже. Да, кстати, куда вы студентов своих подевали? И что у нас с установкой?

– С установкой все в норме, – отмахнулся доктор наук. – Все восстановили, с утра протестировали, можно выходить на эксперимент. А студенты… я их с обеда отправил… это… на всякий случай, чтоб под ногами не путались.

– То есть можно прямо сейчас и начать?

– Можно. Только в щадящем режиме.

– В щадящем – это как?

– Это значит, на кошечках сначала потренируемся, – пояснил Синицын. – А то мало ли что.

– Ну что ж, на кошечках так на кошечках, – согласился Михаил Дмитриевич. – Кого мы, кстати, кошечкой обзовем?

– Во всяком случае, не меня и не вас, – сварливо отозвался ученый. – Я ведь тоже, знаете ли, не сидел сложа руки, пока вы там… э-э… о безопасности думали.

Синицын сунул руку под стол и выудил из своего портфеля видавшую виды тетрадь в коленкоровом переплете.

– Для начала поработаем чисто с неодушевленными предметами. Вот, смотрите, что я вчера раздобыл.

– Что это? – спросил подполковник, взяв в руки тетрадь и перелистнув пару страниц. – Вроде песни какие-то. Старые.

– Все верно. Песни, – подтвердил Шурик. – Я просто вспомнил на днях, что Андрей в те годы постоянно на гитаре бренчал. И что «песенник» у него был, вот этот самый. Он туда, чтобы не забыть, тексты и аккорды записывал.

– А у вас эта тетрадь откуда взялась?

– Ну-у, я ее вчера у Жанны, жены Андрея, выпросил. Сказал, очень нужно.

– И что? Просто так отдала?

Синицын сразу же погрустнел:

– Отдала. Правда, не сразу. И пообещала, если что с тетрадкой случится, голову мне оторвет.

– Хм, а с тетрадкой, по всей видимости, что-то обязательно произойдет? – усмехнулся Михаил Дмитриевич.

– Возможно, – ответил профессор. – Мне свою голову, конечно, жалко, но… дело есть дело.

– Решили положить свою голову на алтарь науки? – хохотнул подполковник. – Что ж, понятно.

– Да ни черта вам, Михаил, не понятно! – неожиданно взорвался ученый. – Это ж моя голова пострадает. Не ваша.

– Да ладно-ладно, я же просто шучу, – поднял руки Михаил Дмитриевич, тем не менее продолжая смеяться. – Не волнуйтесь, Шура. Если что, я вас перед Жанной прикрою. Скажу, что это я во всем виноват.

– Ага, как же, прикроет он, – пробурчал Синицын, забирая обратно тетрадь. – Впрочем, ладно. Сейчас главное – правильно подготовить объект.

С этими словами он открыл ящик стола, вытащил оттуда «древнюю» ручку с пером и такой же «древний» пузырек с фиолетовыми чернилами, а затем принялся наполнять ими старый, еще советских времен «стилус».

– Не думал, что когда-нибудь пригодится, а вот, поди ж ты, понадобилось, – пробормотал профессор спустя десяток-другой секунд, завершая процесс подготовки пишущих принадлежностей.

– И зачем нам все это нужно? – поинтересовался Смирнов, наблюдая за манипуляциями ученого с ручкой и пузырьком.

Синицын снисходительно посмотрел на «чекиста» и важно изрек:

– А затем, уважаемый Михаил Дмитриевич, что для качественного проведения эксперимента нам требуются качественные принадлежности. Точнее, аутентичные. Из той же эпохи, в которой сейчас пребывает Андрей. Это, надеюсь, понятно?

– Понятно, – не стал спорить Михаил Дмитриевич. – Думаю, это нужно, чтобы ничего, так сказать, не рассыпалось при перемещении. Непонятно только, что конкретно вы собираетесь перемещать. Тетрадку?

– Вы почти угадали. Только переместить мы попробуем не саму тетрадь, а запись, сделанную в ней этими старыми чернилами.

– Это как?

– Увидите, – ухмыльнулся ученый. – Ну? Что будем писать? Предлагайте.

– А что предлагать? – пожал плечами Михаил Дмитриевич. – Это ж пока всего-навсего эксперимент. Поэтому достаточно одной единственной фразы. Типа, послание через портфель получили. Проверяем обратную связь. Вот как-то так.

– Согласен, – кивнул Синицын. – Так и напишем.

Раскрыв «песенник» на последней странице, он шумно выдохнул и принялся выводить на листе предложенную подполковником фразу. Очень аккуратно и тщательно. Высунув при этом язык. Видимо, от усердия. «Привет, Андрей. Послание твое получил 9.09.2012 г. Направляю обратное. Если ты сумел его прочитать, ответь тем же способом, через портфель. Синицын. 12.09.2012 г.».

– Может, мне тоже надо что-то добавить? Типа, от себя? – спросил Михаил Дмитриевич, заглядывая профессору через плечо, вникая в суть написанного.

– Хм, наверное, можно. Хотя… – Синицын с сомнением поглядел на тетрадь, на ручку, на товарища подполковника. – Нет, я думаю, будет лучше, если весь текст будет написан одной рукой. Вдруг какие-нибудь тонкие настройки собьются и из-за такой ерунды все пойдет наперекосяк. Так что давайте я сам за вас что-нибудь напишу. Диктуйте.

– Ну, тогда просто напиши, что ему привет от меня, что я в курсе случившегося и что с его семьей все в порядке.

– Понял. Пишу.

Когда послание было дописано, Синицын подождал еще секунд пять-семь, пока чернила подсохнут, затем поднялся и, держа в руках раскрытую на последней странице тетрадь, понес ее к установке. На торце опутанного проводами, напоминающего полуразобранную ракету прибора был закреплен прозрачный контейнер с рисками по всему корпусу и изображением мишени на одной из осевых граней. Отщелкнув крышку, ученый осторожно опустил в контейнер тетрадь. В том же раскрытом виде, закрепив ее вертикально в специальных зажимах. После чего винтами подрегулировал механическую центровку объекта и вернулся к компьютерному столу.

– Ну вот, сейчас все и решится, – констатировал он спустя примерно минуту, вглядываясь в экран монитора.

– Что? Уже началось? – спросил Смирнов, тоже посмотрев на экран.

– Еще нет, – ответил профессор. – Прогрев завершен, совмещение потоков нормальное… Осталось только кнопку нажать.

– А это не опасно? – невольно поежился подполковник.

– Вы почти как Андрей в тот день, – грустно усмехнулся Синицын. – Он тоже об этом спросил, перед тем как… когда все случилось. Впрочем, можете не беспокоиться. Сейчас все под контролем.

– Тогда чего ждем?

– Волнуюсь, – пожал плечами ученый. – Точнее, как у нас говорит молодежь, очкую я чот.

– Давайте я эту кнопку нажму. Мне не трудно, – предложил Михаил Дмитриевич.

– Валяйте. Может, оно и правильно, чтобы ленточку кто-нибудь из гостей разрезал. Жмите на «Enter»… коллега.

Смирнов хмыкнул и осторожно нажал на клавишу.

Установка тихо загудела.

В течение какого-то времени звук нарастал, потом гудение сменилось щелчками, секунд через тридцать превратившимися в один сплошной треск…