Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

– И что?

– Не вышло у него ничего, – развел руками Павел Борисович. – Костьми мужики легли, но стол не отдали.

– Все правильно, – согласился я. – Музейные ценности отдаче не подлежат.

Капитан в ответ усмехнулся, хлопнул меня по плечу, глазами указал на верстак и, ничего больше не объясняя, продолжил прерванную моим появлением тренировку. Я же, вынув из авоськи приспособления и расходники, приступил, наконец, к делу. Под музыку. То бишь, под стук соударяющихся друг с другом шаров и негромкие чертыхания товарища Кривошапкина.

Перво-наперво я, с помощью лезвий «Нева», наждачки и известной всем матери, освобождаю кий от старой наклейки. После чего еще примерно с минуту шкурю, а потом шлифую деревянный торец и одну из сторон новой наклейки, выуженной из небольшой коробочки, лежащей на краю верстака. Сама наклейка, кстати, состоит не то из десяти, не то из одиннадцати слоев плотной кожи и внешне напоминает гипертрофированную таблетку от диареи (название лекарства не помню, но цвет у него был точно коричневый). Логотип на кожаном кругляше отсутствует. Интуитивно догадываюсь, что это не «Мури» или, к примеру, «Тайгер», а что-то сугубо отечественное, изготовленное, правда, не на коленке в сарае, а в относительно нормальных условиях артельной мануфактуры. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и это вполне себе контрабандный товар (ага, сделанный «в Одессе, на Малой Арнаутской улице»).

Короче, спустя еще минуту на кожу и дерево уже нанесен клей, я оставляю его подсыхать и перехожу ко второму кию. Манипуляции с очисткой, шкурением и шлифовкой повторяются в той же последовательности. Через три оборота секундной стрелки утираю пот и беру в руки прищепки-суппорты. С силой прижимаю первую наклейку к торцу первого кия. Фиксирую ее прищепкой. Затем выжидаю немного и произвожу те же действия с другим кием и второй наклейкой.

«Фух! Дело сделано. Теперь можно заняться формовкой подготовленных ранее наконечников».

По очереди достаю из киевницы три оставшихся кия. Аккуратно подрезаю, а затем тонко стачиваю края наклеек. Шлифую боковины шкуркой, потом с помощью сделанных из погремушек «шейперов» формирую торцы, придавая им округлую форму (если оставить как есть, сцепление с битком окажется слабым и кий при ударе обязательно «киксанет»).

«Ну вот! С этим тоже покончено. Можно запасаться попкорном и занимать места в зрительном зале…»

…К сожалению ли, к счастью, но стать зрителем мне сегодня так и не довелось.

– Ну что, может, сыграем партейку? – предложил капитан Кривошапкин, видимо, уставший катать шары в одиночестве и заметивший, что я наконец-то освободился. – В американочку, по рублю с носа?

– Можно, – согласился я, нахально добавив. – Готовьте деньги, тащ капитан.

Слегка опешив от такой наглости, Павел Борисович покачал головой, а затем произнес ровным тоном, один в один копируя интонации Армена Джигарханяна в роли штабс-капитана Овечкина  [42] Персонаж советских к/ф «Новые приключения неуловимых» и «Корона Российской Империи». :

– Ну что ж. Прошу к столу, молодой человек. Посмотрим, чему тебя на северах научили.

Я не спеша выбрал себе подходящий кий из только что отремонтированных, подошел к игровому столу, провел рукой по сукну, катнул один из шаров, проверяя раскат. Да, сукно, конечно, не новое, изрядно потертое около луз и бортов, покрытое многочисленными следами «ожогов» от проскальзывающих по ткани «своих» и «чужих». Но тем не менее играть на нем можно. Раскат, в общем-то, неплохой, хотя и немного медленный – «одиннадцать бортов» на нем никак не пройдут, как ни старайся.

– Ардезия? – поинтересовался я, постучав по столу костяшками пальцев.

– Какая еще ардезия? – удивился капитан Кривошапкин. – Камень. Этот, как его, аспидный сланец.

«Ну да, все верно. Про ардезит здесь пока что не ведают. Основание ваяют из аспида. Того самого, что в первой половине XX века использовался для изготовления ученических грифельных досок».

Беру в руки кий, склоняюсь на полем, средней силы ударом посылаю шар в противоположный борт, на пробу. Ага, идет вроде бы ничего, центр держит, сам по себе в боковое вращение не соскальзывает. И отскок хороший. На слоновую кость не похоже, видимо, шары здесь делают из смолы каких-нибудь полиэфиров или акрила. Хоть и не фенолальдегидный «Арамит Премьер» или «Супер Про», но общие впечатления неплохие. Царапин, трещин и шероховатостей нет, только следы от мела. А это значит, что можно не только скатывать «свояки» или вбивать под железку «прицельные», но и строить игру по выходам, с контролем битка, аккуратно и точно. С точностью у меня нынешнего проблем нет, осталось только прикинуть тактику и стратегию…

– Стойка у тебя какая-то… своеобразная, – неожиданно заметил Павел Борисович. – Чуть ли не носом поляну метешь.

Сам он стоял сбоку от стола, возле длинного борта, и, опершись обеими руками о вертикально поставленный кий, с интересом наблюдал за моими телодвижениями.

– Стандартная низкая стойка. Она к нам от снукеристов пришла, – пояснил я, выпрямляясь и слегка потягиваясь. – Хорошо видны и биток, и прицельный шар, и створ, и линия резки. И кий при ударе не сваливается, поскольку имеет сразу четыре опоры. Мост, подбородок, грудь, рука. Короче, и целиться так гораздо легче, и движения лишние исключаются.

– Понятно, – кивнул мой партнер по предстоящей игре. – Ну что? Разыграем разбой?

– Давайте.

Взяв треугольник, я установил «пирамиду», передал сопернику «двоечку», а себе взял биток, отличающийся от остальных шаров только тем, что на боках у него вместо цифр были нанесены черные точки. Затем перешел на другую половину стола, и мы с капитаном склонились над игровым полем. Я слева, он справа.

Стойка у Павла Борисовича оказалась высокая. Видимо, так научили, плюс галстук в этом случае сукна не касается. Поскольку он, хоть зафиксирован на рубашке зажимом, но все же свисает. Не дай бог, заденет какой-нибудь из шаров, сразу же оштрафуют. Либо судья, либо зрители, либо соперник. Недаром ведь все профессиональные маркеры носят жилетку и бабочку – и выглядит эстетично, и игре не мешает. Впрочем, офицер с галстуком-бабочкой – это, на мой взгляд, полный сюр. Поэтому для военных – только высокая стойка и никаких портняжных излишеств. И жилет ни к чему. Если только он не с приставкой «броне-».

В общем, катнули мы оба шары и… Мой шар после отскока вернулся в «дом» и остановился впритирку к короткому борту. Шар соперника отстал сантиметров на десять. Удар неплохой, но для выигрыша разбоя этого недостаточно.

Павел Борисович расстраиваться неудаче не стал и даже, наоборот, одобрительно хмыкнул, поднял вверх большой палец, положил «свой» шар в основание «пирамиды» и отошел в сторону, предлагая начать игру.