Терри Пратчетт - Стража! Стража!

— И поговаривают, что у них серебряные языки. — сказал Обычный. Патриций откинулся в кресле.

— Из чистого серебра? — сказал он.

Где-то в коридоре раздалось чье-то невнятное бормотание и слуга возвестил о приходе Бодряка.

— А, капитан. — сказал Патриций. — Каковы успехи?

— Простите, мой повелитель? — сказал Бодряк, капли дождя стекали с его шляпы.

— В задержании этого дракона. — жестко сказал Патриций.

— Болотной птицы? — сказал Бодряк.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. — резко ответил Патриций.

— Расследование в моих руках. — автоматически сказал Бодряк.

Патриций фыркнул. — Все, что вам нужно сделать, найти берлогу. — сказал он. — Как только вы найдете берлогу, так тут же отыщете дракона. Это же очевидно. Кажется половина города участвует в поисках дракона.

— Если берлога существует. — сказал Бодряк.

Обычный посмотрел на него весьма неприязненно.

— Что заставляет вас так говорить?

— Мы рассматриваем массу возможностей. — невнятно сказал Бодряк.

— Но если нет берлоги, то где же он проводит свои дни?

— сказал Патриций.

— Проводится дальнейшее расследование. — сказал Бодряк.

— Проводите его без промедления. И отыщите берлогу. зло сказал Патриций.

— Да, сэр. Разрешите вас покинуть, сэр?

— Отлично. Но я ожидаю успехов уже к сегодняшнему вечеру, понимаете?

Почему меня удивило, что у него есть берлога? Так думал Бодряк, а ноги вынесли его под лучи солнца на запруженную людьми площадь. Потому что дракон не выглядел настоящим, вот почему. Но если он не настоящий, то незачем заниматься тем, что от нас ожидают. Как он мог выйти из переулка, если он туда не входил?

Однажды исключив невозможное, то чтобы ни осталось, даже самое невероятное, должно оказаться правдой. Задача состоит разумеется в том, чтобы определить, что же невозможное. Если это был фокус, то все в порядке.

Да кстати был курьезный случай с орангутангом в ночное время…

Днем Библиотека гудела от посетителей. Бодряк застенчиво проталкивался сквозь толпу. Строго говоря, он мог войти куда угодно в городе, но Университет всегда держался таким образом, что создавалось чувство, что тот находится под охраной закона театральных чудес, и он понимал, что будет глупо заводить себе врагов там, где вы рады были остаться при той же самой температуре, позволить сохраниться вашему облику.

Он нашел Библиотекаря, сгорбившегося за своим столом.

Обезьяна испытующе посмотрела на него.

— Еще не нашли. Простите. — сказал Бодряк. — Расследование продолжается. Но я нуждаюсь в небольшой помощи с вашей стороны.

— У-ук?

— Ведь это волшебная библиотека, верно? Как я понимаю, эти книги обладают неким разумом, не так ли? А потому я подумал: бьюсь об заклад, если бы я попал сюда ночью, то они неминуемо устроили скандал. Потому что они меня не знают. Но если бы они меня знали, то вероятно так не поступили. Кто бы ни взял эту книгу, он должен быть волшебником, разве не так? Или работать в Университете, на любой должности.

Библиотекарь бросил во все стороны взгляды, схватил Бодряка за руку и потащил его за собой в укрытие из пары книжных полок. Только здесь он кивнул головой.

— Кто-то, кого они знают?

Пожимание плечами, а затем кивок.

— Так вот почему ты рассказал нам, не так ли?

— У-ук.

— И это не член Совета Университета?

— У-ук.

— И никаких мыслей, кто это мог быть?

Библиотекарь пожал плечами, весьма выразительный жест для тела, представляющего собой мешок, подвешенный между двумя лопатками.

— Это уже кое-что. Дайте мне знать, если еще что-нибудь странное случится, ладно? Бодряк посмотрел на ряды полок.

— Более странное чем обычно.

— У-ук.

— Благодарю вас. Так приятно встретить гражданина, считающего своей обязанностью помогать Дозору.

Библиотекарь дал ему банан.

Бодряк обрадовался, очутившись вновь на городских улицах, пульсирующих в нетерпеливом ритме. Определенно он обнаружил кое-какие вещи. Это были крохи искомого, опилки.

Ни одна из них в отдельности не имела смысла, но все вместе они складывались в одну большую картину. Оставалось только найти угол, или хотя бы краешек…

Он был уверен, что это не был волшебник, что бы там ни думал Библиотекарь. Несостоявшийся, малооплачиваемый волшебник. Подобные вещи для хороших волшебников не характерны.

И разумеется была загадка с этой берлогой. Наиболее разумным решением было бы подождать и увидеть, вернется ли дракон ночью, а затем проследить и узнать откуда. Это могло привести высоко. А существует ли способ обнаружения драконов? Он бросил взгляд на детекторы драконов Вырви-Мне-Глотку Ковырялки, состоявшие исключительно из куска дерева на металлическом стержне. Когда стержень загорался, то вы находили своего дракона. Как и большинство приборов Вырви-Мне-Глотку Ковырялки, он был полностью эффективен весьма особым способом, будучи в то же самое время совершенно бесполезным.

Должен был существовать более удачный способ отыскать вещь, чем ожидать, пока ваши пальцы не обуглятся.

Заходящее солнце раскинулось над горизонтом, как яйцопашот.

Крыши Анк-Морпорка, раскинувшись на многие мили, представляли прекрасное местечко для горгон даже в обычные времена, но сейчас они были запружены сотнями лиц, которые вряд ли где увидишь кроме гравюр, иллюстрирующих вред от употребления джина не покупающими гравюры классами. Эти лица принадлежали людям, держащим внушающее ужас оружие, явно нефабричное, веками передаваемое из поколения в поколение, часто с применением силы.

С своего насеста на крыше Дома Дозора Бодряк мог видеть, как на крыше Невиданного Университета выстроились волшебники, а на улицах выжидали банды соперничающих искателей груд золота, с лопатками наготове. Если дракон действительно спал где-то в городе, то завтра ему только и оставалось что спать на полу.

Откуда-то снизу донесся крик Вырви-Мне-Глотку Ковырялки, или одного из его коллег, продающего горячие сосиски.

Бодряк испытал неожиданный прилив гражданской гордости. В происходившем было что-то правильное, граждане города, столкнувшись лицом к лицу с надвигающейся катастрофой, думали о продаже сосисок участникам событий.

Город ждал. Первые звезды взошли на небосводе.

Двоеточие, Валет и Морковка были также на крыше. Двоеточие был в обиде на Бодряка за то, что тот запретил использовать лук и стрелы.

Это оружие было не в чести в городе, с тех пор как выпущенная исподтишка стрела из длинного лука могла пронзить насквозь ни о чем не подозревающего очевидца на расстоянии сотни ярдов, дальше чем мог вообразить невинный очевидец.

— Верно. — сказал Морковка. — Акт об Оружии со Снарядом (Гражданская Безопасность), 1634.