Наталья Резанова - Не будите спящую принцессу

Кирдык продолжал вглядываться вдаль.

— Странно что-то... По-моему, это не купцы. Не похоже. Посмотри, как лихо отбиваются.

Один из троих поставил боком повозку, загородившись от стрел урков, и метал оттуда разнообразные мелкие колющие и режущие предметы. Второй, спешившись, молотил двумя цепами. У третьего мелькала в руках боевая метла.

— Купцы разные бывают, — возразила я. — Особенно в рассветных странах.

— Какая разница, — лениво бросил Ласкавый. — Все равно им сейчас конец. Вон основной отряд с тыла обходит.

Я оглянулась на Кирдыка — и подивилась произошедшей в нем перемене. Он оскалился, из-за чего клыки стали казаться больше, а скулы острее. Рука его потянулась к эфесу сабли. Из обличья цивилизованного сотрудника ОНО проглянул натуральный дикий орк.

— Ты что?

— Эти урки... Бунчук Саундтрека... мой кровник... — даже голос его изменился, стал резким и отрывистым, и слова он произносил на манер затерявшихся в степи рядовых. — Кишлак приходил... Папка резал, мамка резал... — И пронзительно завизжав, он выхватил саблю и ринулся вперед.

— Нет вопросов, — сказала я. — Присоединяемся, граф.

Так, волей-неволей, нам пришлось вступить в бой. А что делать? Граф и конунг все равно бы бросились сражаться. Ласкавый был далек от подобного воинского энтузиазма, но влез бы в драку ради сохранения приличий. Только Шлангу его статус мирного музыканта позволял воздерживаться от подобных действий.

Я пропустила героев вперед, чтобы поддержать их прицельной арбалетной подготовкой. И, только расстреляв боезапас, присоединилась к своим соратникам. Они к тому времени уже врубились — в прямом смысле слова — в ряды налетчиков. Конунг Ауди с воодушевлением пустил в ход свой топор, ведь теперь от него не требовалось ограничений. Граф-воевода, на сей раз не расчехляя копья, явно задался целью показать преимущества тяжелого двуручного меча перед саблями. Кирдык вился волчком, не переставая вопить: «Урки, ша!» и «Секим башка!», поражая все, что было в досягаемости, а Ласкавый ему ассистировал.

Лично я в том преимуществе, каковое доказывал Бан Атасный, вовсе не была уверена. Но что делать — мне руку ставили под прямой клинок, и не в моем возрасте менять привычки...

Из опыта контактов со степными народами я вынесла следующее наблюдение. Они очень любят нападать. И крайне не любят, когда нападают на них. Тут дело даже не в количестве атакующих. Просто это их нервирует. А урки реагировали на агрессивные действия даже острее, чем орки. Они поворотили коней и поскакали прочь. Кирдык, единственный из нас, устремился в погоню за низкорослым всадником, чей халат был обшит золотыми бляшками, а со шлема свисала дюжина лошадиных хвостов.

Троица отважных молодцов, оборонявших обоз от налетчиков, выскочила из-за перевернутой телеги, и один из них — тот, что с боевой метлой, — вознамерился метнуть ее в спину главаря нападавших.

— Стой! — крикнула я по-чифаньски. — Не трогай вождя! Ему — Кирдык! То есть он — Кирдыку.

Троица сомкнулась. Видимо, они приняли нас за новых грабителей. Следовало исправить недоразумение.

— Ничтожные чужеземцы, не знающие ритуалов и музыки, нижайше приветствуют подобных переменчивому дракону и грозному тигру!

Услышав благопристойное приветствие, трое стали кланяться, а затем тот, что был с цепом, сказал:

— Постигшие путь на тысячную долю осеннего волоска рады встрече с благородными варварами. Я — жалкий Пи Си, последний из учеников великого мастера Ни Хуа, основателя школы единоборств «тан-цы». А это мои убогие товарищи То Виджу-псе и Шо Чи-дза.

— Не знакомая с приличиями грубо осмеливается спросить, куда направляются благородные мужи. Умудренные мастера не похожи на тех, кто зарабатывает на жизнь, покупая и продавая.

Пи Си сложил руки на груди и произнес:

— Отвечать на вопрос на пути — значит не знать пути. А спрашивающий о пути никогда не слышал о нем. О пути нечего спрашивать, а спросишь о нем — не получишь ответа. Вопрошать о недоступном вопрошающего — значит спрашивать впустую. Отвечать там, где не может быть ответа — значит потерять внутреннее. Тот, кто утратил внутреннее и спрашивает впустую, вокруг себя не замечает Великое Начало.

— Что это он? — вполголоса спросил Ласкавый.

— Соблюдает приличия и ритуал, — объяснила я.

Если б я впервые попала на Ближнедальний Восток, то решила бы, что мне дурят голову. Но, умудрившись опытом, я понимала, что такой ответ ровно ничего не значит.

И точно — отдав дань необходимым условностям, Пи Си ответил:

— Ничтожные и недостойные направляются в горный монастырь Невидимых Миру Слез. Правитель Оу-йе, высокородный князь Бо-ян Ши и супруга его Вашумати решили сделать подарки святому настоятелю и наняли нас охранять обоз.

К моему удивлению, граф Бан на вполне сносном чифаньском, хотя и без приличествующих при знакомстве ритуальных выражений, сказал:

— Какая удача! Мы — паломники, направляющиеся в этот самый храм Невидимых Миру Слез. Ваши спутники разбежались или убиты, и мы можем вас сопровождать.

Пи Си весь перекосился от подобной непристойной прямоты. Но потом, несомненно, напомнил себе, что ничего иного ожидать от варвара не приходится.

— Предложение храброго инородца полно доблести. Враги бегут от него, словно обезумевшие обезьяны, словно кролики, спасающие свою жизнь. Но, прежде чем принять благородную помощь, недостойный должен посоветоваться со своими ничтожными товарищами.

Пока они совещались, вернулся Кирдык, вытирающий саблю. Гирлянда из золотых блях висела на шее его коня.

— Предки мои могут спать спокойно! — провозгласил он. — А тут что происходит?

Я объяснила. Ласкавый слушал еще более внимательно, чем упустивший развязку событий орк.

— Отлично! — обрадовался Кирдык. Он, утолив жажду мести, снова разговаривал нормально. — Паломники — это даже лучше, чем я предлагал. Как удачно все совпало!

— Это меня и смущает, — пробормотал Ласкавый.

Уроженцы Оу-йе закончили совещаться и подошли к нам.

— Мы, скромные странники, сопоставили события сообразно с надлежащим фэн-шуем и нашли их благоприятными. Также и сосчитали мы количество путников, которых мимолетный случай свел на этой дороге. Трое смелых! Шестеро справедливых! Это счастливое число. Недаром же главный храм Оу-йе именуется храмом Девяти Неизвестных Добродетелей. Нам, деревенщинам, будет радостно ехать к святому настоятелю вместе с храбрыми варварами.

— Он что, не мог согласиться сразу? — удивился Ауди, когда я перевела ему ответ. — Ясно же, что под нашей охраной ехать им лучше.

— Не мог. Это неучтиво — сразу соглашаться. Что поделать, конунг. На востоке жить — по-восточному выть...