Владимир Пучков - Черти поневоле

— Шеф, где деньги? — как заведенный продолжал бубнить Серый. — Деньги где? Ради чего терпим? Рога отрастили, шею вытянули!

— Серый верно базарит! — согласился Эдик. — Ради чего терпим? Э… А может, еще в эту пещеру сгоняем? Может, там еще один сундук есть?

— Заткнись уж, горе луковое, — не выдержал Лисипицин. — Влип в историю, так сиди и слушай, что старшие скажут!

Эдик встрепенулся, сверкнул глазами, но, не найдя поддержки в родном коллективе, стих.

— Вот что, парни, — сказал Лисипицин после недолгого молчания. — Обидно остаться с носом. Это я понимаю. Но есть еще один шанс…

— Поймать домовых, вернуть сундук? — оживился Эдик, но Рудольф Адольфыч грустно покачал головой:

— Что с воза упало, то пропало. Есть другая наклевка. И если вы на этот раз не сваляете дурака, то все будет как надо. Есть еще один сундук золота, и побольше того, который был. Только хранится он не за семью печатями, а здесь, в селе!

Лисипицин многозначительно замолчал, давая возможность осмыслить сказанное. Бандиты осмыслили.

— Где, где? — посыпались вопросы, но Лисипицин только мудро улыбался.

— Всему свое время. Не надо торопиться. А то и этот сундучок уплывет.

— Да ты только скажи, — воскликнул воодушевленный Эдик, — мои пацаны враз все сбацают!

— Вы уже сбацали, — криво усмехнулся Рудольф Адольфыч. — Если бы ты не спер сундук, сокровища были бы наши. Жадность обуяла, хотел все себе загрести! Товарищей через хрен кинул!

— Затмение на мозги наехало. Это все из-за рогов. — Эдик вздохнул и грустно наклонил голову.

— Короче. Золото есть у главного механика! — выпалил Лисипицин.

— Да ты что? — ахнули бандиты. — У него-то откуда?

— Оттуда, — важно пояснил Лисипицин. — Он хитрый, гад! Шифруется, а сам золотишко копит на черный день! Я его давно под колпаком держу.

— Это как же? — вяло поинтересовался Эдик, с трудом представивший себе главного механика, сидящего под стеклянным колпаком. — Ты это, поясней. Я чего-то не догоняю!

— А тут и догонять нечего, — скривился Лисипицин. — Я ему в свое время прослушивающих жучков понаставил. И на работе, и дома. Даже в туалете! Хотя там в общем-то слушать особенно нечего… — Рудольф Адольфыч поморщился. — Так что я в курсе всех его махинаций. Ну и друзья у меня тоже есть, делятся информацией… Короче, он из Древнего Египта целый воз золота притаранил. Хочет сдать, с понтом, что нашел. Ясно?

— А то! — кивнул Эдик. — Так у вас тут еще и Древний Египет есть?

— Темнота! — вздохнул Лисипицин. — Ну какая тебе разница, что у нас есть? У нас все есть, кроме одного!

— Чего? — наивно поинтересовался шеф.

— Порядка! — недовольно сказал Рудольф Адольфыч. — Надо, чтобы все по струнке ходили! С нашим народом по-другому нельзя.

— Это точно, — закивали бандиты. — Давно пора!

— Я бы таких, как Шлоссер и Евстигнеев, за решетку посадил! И лесника с ними заодно, чтобы воздух чище стал.

— Ага! — подобострастно захихикали бандиты.

— Братцы! Вспомнил! — воскликнул вдруг Эдик и перешел на шепот: — Этот Шлоссер картошку в золото превращает! Сам видел! Может, поймать его и заставить, чтобы он мешка два для нас соорудил?

— Это все потом, потом, — поморщился Лисипицин, — сейчас главное — что? Установить слежку за домом Шлоссера. На тот случай, если он попрет сундук в администрацию. Но он, гад, хитрый, может и не потащить. Тогда дождемся, когда механика не будет дома, и вытащим сундук сами.

— Погоди, командир, — остановил его Серый, — я не врубился. Если он потащит сундук, то что делать-то? За ним идти?

Лисипицин закатил глаза. Затем посмотрел на Эдика:

— Как ты с ними работал?

— А что, нормально, — пожал плечами шеф. — Никаких проблем.

— Они ж тупые, как сибирский валенок! — взвыл Рудольф Адольфыч.

— Ты это… Фильтруй базар, — нахмурился Эдик. — Кто тебе сказал, что сибирские валенки тупые? У них носы заостренные, сам видел! Это наши, свойской валки, с тупыми носами делаются.

Лисипицин оторопело выслушал его и тяжело кивнул головой.

— Хорошо. Значит, так: если Шлоссер потащит сундук в администрацию, этот сундук надо культурно отобрать. Понятно?

— Вот теперь все ясно, — облегченно вздохнули бандиты, — а то говоришь какими-то загадками. Мы пацаны конкретные. Любим конкретный базар. И это… По тыкве ему можно врезать?

— По тыкве? — Лисипицин мечтательно расцвел. — Можно! Да-да, — добавил он сладким голосом. — Можно и даже нужно!

— Вот это по-нашему, — оживились братки, — а то все непонятки какие-то. А сейчас чего делать?

— Спать надо идти, — сказал Рудольф Адольфыч, — сил набираться. Мне еще село мести… Это вам — лафа, дрыхни, сколько хочешь!

Вскоре они распрощались, и бандиты, надев клобуки, двинулись к Маланье. По дороге они наткнулись на стайку лесных чертей. Те промышляли что-то в курятнике, но, увидев процессию в клобуках, до смерти перепугались.

— Попы! Попы идут! — завизжали они и бросились врассыпную, унося добычу: двух откормленных кур и матерого индюка.

Правда, индюка они по дороге выронили, и птица, отряхнувшись, направилась домой, оскорбленно ворча и сердито оглядываясь. Ни Эдик, ни бандиты уже не чувствовали ни испуга, ни даже удивления. Ими овладело чувство какого-то безразличия.

Только Серый презрительно бросил:

— Глядите-ка, черти!

— Мы сами черти, — отозвался Эдик и с невольным уважением подумал о рогах.

— Слышь, пацаны? — неожиданно отозвался Колян. — А в аду истопникам хорошо платят?

— А ты что, устроиться хочешь? — лениво поинтересовался Эдик.

— А что такого-то? — пожал плечами Колян. — Работа нормальная, эксклюзивная. Наверняка в валюте получают!

— Тебя не возьмут, — возразил Серый, — у тебя рога не подходят. И у Толяна не подходят — у него бараньи. Вот шеф — это как раз то!

— А ты вообще однорогий, — обиделся Колян, — молчал бы уж!

— Это я однорогий? — возразил Серый и стащил клобук. — Смотри!

Эдик глянул на Серого и обалдел. Мало того что срубленный рог отрос снова. Прямо на лбу вырос еще один, хоть и короче других, но зато необыкновенно острый даже на вид.

— Видали? — гордо сказал Серый и снова надел клобук.

— Ну ты теперь точно черт! — выдавил Эдик. — За три-то рога тебе в аду сразу сержанта дадут! А может, и лейтенанта!

Возле Маланьиного дома братков дожидался четвероногий петух. То ли на стреме стоял, то ли готовился кукарекать. Скорее всего, второе, потому что он беспокойно ходил по поленнице и время от времени клекотал, прочищая горло. Однако клекот выходил неубедительным, петух озадаченно мотал башкой и снова ходил. Его встопорщенные перья поредели, и вообще, после взрыва в туалете он выглядел неважно.

Увидев приближающихся братков, петух что-то неразборчиво гаркнул и метнулся в ближайшие кусты.