Марина Ефиминюк - Как все начиналось

– Помедленнее! – орал адепт. – Смотри колдобина! – Ваня подпрыгнул и ударился челюстью о коленку, – нет, – простонал он, – вы меня решили угробить!

За нами увязались мальчишки, хохочущие и делящиеся своими разумениями, сможем ли мы доехать до Дома Властителей «на этом колесе». Ближе к центру дорога стала лучше, Петушков расслабился и стал вытягивать шею, чтобы рассмотреть, когда же мы доберёмся до площади, но тут дорога пошла под горку, и тележка начала набирать скорость. Где-то на середине улицы мы с гномом отчаялись совладать с ней. Петушков ни на шутку перепугался, глаза у него стали бешенные, размером с золотой, его подбрасывало и швыряло в разные стороны, он голосил диким голосом, что мы изверги и убийцы, и что нам это зачтётся на страшном суде. В конце концов, на особенно глубокой яме, когда стала просматриваться площадь, тележку сильно качнуло, мы её выпустили из рук, а Ваня продолжил свой путь в свободном полёте. Мы со всех ног бросились за ним, но, казалось, тележке приделали крылья, она набирала скорость, виляла и уходила от наших рук. Издавая нечеловеческий вой, адепт вжал голову в плечи, схватился за края тележки, так что было видно одну макушку, ноги болтались выше головы, мне даже показалось, что гипс сейчас улетит к кому-нибудь во двор. На одной особенно глубокой колдобине тележка сдалась, и единственное колесо отвалилось. На долю секунды я обрадовалась, решив, что адепт сейчас остановится, но не тут-то было. Бесколесый поддон, цепляющийся железными ручками за дорожные камни, нёсся вперёд, к центру площади.

Мы с гномом застыли, едва дыша, в переулке. С первого взгляда стало понятно, что приветствие двух цивилизаций в самом разгаре. Послы Совета Словении приклонили головы и обменивались мечами с Властителем. Над площадью стояла благоговейная тишина, любое произнесённое слово, разносилось эхом и отражалось от стен. Толпившиеся в стороне законопослушные граждане безмолвствовали и, затаив дыхание, наблюдали за красивым действом. На лицах всех присутствующих застыло выражение торжественности. И тут в это благолепие с громким матом и жутким скрежетом железа о камни площади въехал адепт Петушков Иван Питримович, маг четвёртой степени. Он пронёсся рядом с ошарашенными Советниками, и остановился аккурат перед Фатиа, передающего меч в руки Магистра Леонида.

Пауза была достойна театральных подмостков, растерянное выражение лица Магистра сменилось диким ужасом, у Властителя отвисла челюсть, а глаза стали больше и круглее, чем у самого перепуганного Петушкова.

Я тут же решила про себя, что Ваню точно лишат лицензии, и мы с ним в компании гнома Пантелея Аушвидского сгниём на самой дальней каменоломни в Словении. Аминь!

– Магистр Леонид, – выдавил из себя Ваня, скорченный в корыте, – здрасьте! Я вижу, нас не ждали?

Я почувствовала приступ истерического хохота, но смех застыл на устах, когда в мою сторону метнулась сотня взбешённых взглядов, но самый страшный из них был тот, из-под очков, ехидно прищуренных глаз. Я решила скрыться в кустах, и уже сделала шаг к ним, как Фатиа решил спасти ситуацию и, бесцеремонно пихнув меч в руки Магистра, широко улыбнулся:

– Господа, к чему условности? Мы все же почти братья!

Оба Совета едва не потеряли сознание от такой фамильярности, а Леонид сильно побледнел и схватился за сердце. Не обращая ни на кого внимания, Арвиль повернулся в мою сторону и крикнул:

– Асия Прохоровна, подходите, не стесняйтесь!

Я самым решительным образом возжелала умереть, прямо здесь и прямо на этом месте, но злосчастное провидение меня не услышало. Я дышала и сгорала от стыда, расплачиваясь за глупую идею гнома.

Не чувствуя под собой ног, под испепеляющие взгляды я прошествовала к Стольноградской делегации и скромно встала в сторонке.

– Здравствуйте, Советник Леонид, – выдавила из себя я и покраснела ещё сильнее от собственного писклявого голоса.

– Здравствуй, Асенька, – с натугой процедил он сквозь зубы. Меня сразу бросило в жар, на лбу выступили блестящие капли пота, а потом вдруг залихорадило. Это начало конца, завтра буду копать могилу на земле Фатийской у стен Дома Властителей, а перед самоубийством напишу записку и в своей смерти обвиню Арвиля Фатиа!

Ванятка сидел в остатках тележки, не в состоянии подняться на ноги и сбежать, дабы утопиться в каком-нибудь симпатичном омуте на реке и смыть с себя страшный позор.

– Аська, что за представление? – услышала я над ухом знакомый голос. – Я даже не узнал тебя!

Я скосила глаза, передо мной стоял Сергий в отлично сидящем дорогом камзоле, наверное, лучшим в его гардеробе. Он похудел с нашей последней встречи и относительно похорошел. Знала бы, что разлука на него подействует таким образом, давно бы куда-нибудь уехала.

– Я загорела! – прошипела я в ответ, раздражаясь от одного его цветущего вида. У меня жизнь рушиться, а он тут такой красивый приехал!

– Ты похорошела! – сделал он комплимент, я удивлённо подняла брови, это что-то новенькое. – И сразу поглупела! – прошипел он.

Вот спасибо, друг любезный, уважил! Я фыркнула и отвернулась от него.

Магистр нудно продолжал затянувшееся приветствие; я широко зевнула, зевнул Сергий стоящий рядом, зевнул белобрысый Советник Властителя, даже сам Властитель порывался зевнуть, но статус и манеры не дозволяли обидеть разговорившегося гостя. Наконец, Леонид закрыл рот; Арвиль шустро поклонился и, предложив чувствовать себя, как дома, стремительно удалился в Дом.

Все начали разбредаться с площади, к Магистру поспешил белобрысый и радостно пожал ему руку, пальцем тыча в мою сторону.

– Асия, – накинулся на меня через некоторое время Леонид, когда Ваню увезли с площади на постоялый двор, – что случилось с адептом Петушковым?

– Он упал с дерева, – выдавила я из себя и окончательно сконфузилась.

– Зачем он туда полез? – встрял в разговор Сергий. Магистр удивлённо оглянулся на него.

– За цветами, – я запнулась, – он за ирисами туда полез.

У Магистра отвисла челюсть:

– В Данийе растут цветочные деревья?

– Угу.

Итак, Совет приехал в Фатию, чем несказанно усложнил нам жизнь. Сергия, к моему неудовольствию, подселили к нам. Когда он появился на веранде с дорожной торбой в руках, я онемела и его радостного возбуждения совсем не разделила. После долгих уговоров он всё-таки вылечил измученного, убитого горем Петушкова и тот сразу же отправился «на ковёр» к Магистру Леониду.

Вернулся Ваня далеко за полночь, пьяный и мрачный больше всякой меры, заперся в своей комнате, отказавшись идти на контакт. Почти всю ночь мы с Паном стучались к нему и орали во все горло, что потеря магических степеней ещё не повод уходить в глубокое подполье, ответа так и не дождались, зато перебудили весь дом.