Марина Ефиминюк - Как все начиналось

– Вехрова! – заорал Ваня под дверью, для профору он даже грохнул по ней кулаком. – Давай быстрее, все собрались, только нас с тобой ждут!

Я подскочила, поспешно вытащила из дорожной сумки гребень и яростно провела им по волосам. Когда я, натужно сопя и ломая зубцы, вытаскивала гребень из шевелюры, Ваня, не выдержав, заглянул в комнату и обомлел:

– Ты что делаешь? Совсем рехнулась?

Я подняла на него полный страдания взгляд:

– Красоту хочу навести.

– Чего хочешь?

– Влюбилась я, – прошипела я, дёргая гребень. Ваня понятливо кивнул, и, резко выдернул его, оставив в волосах добрую половину зубцов. Я взвизгнула и со слезами на глазах посмотрела на выдернутый клок.

– В Фатиа? – сдержанно поинтересовался Петушков.

– Ваня! – рявкнула я. – Я похожа на дуру, которая может влюбиться в другого дурака.

Петушков засмущался и неопределённо пожал плечами.

– Сам ты такой! – обиделась я. Расчёсанные, с горем пополам, волосы стали пышнее, а я похожей на цветущий одуванчик.

Когда мы подъехали к томящейся на солнце компании из нескольких адептов, Магистра Леонида и Сергия, нас уже встретили недобрыми взглядами. У меня возникла настойчивая потребность провалиться сквозь землю.

– Аська, – подъехал ко мне Сергий, – ты, что с собой сделала?

– Расчесалась, – буркнула я.

– Ты стала похожа на чучело! – резюмировал приятель, оглядев меня с ног до головы.

– Вот спасибо! – прошипела я. – Я все волосы на расчёске оставила, а ты меня тут стыдишь!

К нам присоединились Арман с Арвилем; мы с Ваней и Сергием замыкали процессию, и я с наслаждением рассматривала широкие плечи и сильную спину Властителя Ненэлии. Первым пунктом нашей экскурсии стоял тот самый замысловатый храм перед Домом Властителей. К этому моменту часть лесов сняли, и уже два из четырех разноцветных ассиметричных боков радовали глаз.

– Это храм нашему богу здоровья и спорта Рональдо, – торжественно произнёс Арман, с гордостью кивая на косую постройку.

Вокруг раздались восхищённые охи и вздохи, тихие похвалы храму и его создателю.

– Какой ещё Рональдо? – зашептала я Сергию. – Я думала, данийцы в бога не верят.

– Это твой Фатиа ни во что не верит! – ответил тот. – Все храмы порушил, а у остальных с десяток всяких божков.

– По замыслу конструктора, храм держится на четырех подпорах, что символизирует четыре богини – Альфу – здоровья, Бету – силы, Гамму – боевого духа и Дельту, – что за Дельта, он так и не сказал, наверное, сам забыл. – Если убрать одну подпору, то весь храм рухнет, – продолжил Арман.

Магистр Леонид внимательно слушал, кивал на каждом слове, вытягивал губы трубочкой и шевелил бровями.

– Когда храм откроют? – задал он вопрос, чтобы показать, что хотя бы он из всей нашей бригады внимает Властительским словам.

– Храм будет торжественно открыт в первое утро после ежегодной женской спартакиады, победительница внесёт первую лампадку.

Мы поехали по длинной аллее парка.

– Слушай, Пострелов, – недоумевала я, – а зачем строить храм, боясь, что он рухнет в один распрекрасный момент?

– Не понять нам их данийскую психологию, – протянул вместо Сергия Ваня.

Экскурсия продолжалась уже добрых два часа, нам показали сеть таверн «Ешкин кот», специализирующихся на народной данийской кухне и даже заставили съесть какое-то зажаренное животное, с мерзким запахом и отвратительным вкусом. Я подозреваю, что это и был пресловутый кот Ешки, пожертвованный нам на стол.

Потом мы увидели гигантских размеров мельницу, а в пекарне рядом с ней каравай хлеба размером с добрый бочонок. Посещение пивоваренного завода прошло особенно оживлённо, дегустация местного пива так увлекла магов, что они уже решили никуда оттуда не уходить и завершить экскурсию в соседней распивочной. Ситуацию спас Магистр Леонид, не принимавший участия во всеобщем веселье из-за обострения язвы желудка и вытолкавший уже поднабравшихся подопечных на свежий воздух. После того, как нам показали кузницу и лубяной портрет кузница, по приданию выковавшего Фурбулентус, мы, наконец-то, отправились в общину людей, живущих в отдалении от города.

Маленькая деревенька была совсем не похожа на Ненэлию, словно мы за сотни миль от Словении оказались в самом её сердце. Добротные срубы с расписными наличниками и высокими крылечками, деревянные заборы и широкие ворота, кусты сирени в палисадниках, дороги не мощённые, накатанные и пыльные. Встречать нас вышли почти все жители, они тепло улыбались, как старому знакомому пожимали руки Магистру Леониду и Арману, с испугом поглядывая на серьёзного Арвиля Фатиа, даже здесь, в тихом уютном уголке, не теряющего марку Властителя.

Я горела и надеялась навести справки о получении пропуска в великолепную жизнь в Данийе, но как назло возможности такой не представилось. Люди, растроганные и обрадованные, нашим посещением расспрашивали о последних новостях в Московии, о строительстве нового моста в Стольном граде, о котором они узнали из запоздалого газетного листка «Стольноградский вестник», о волнениях вурдалаков, о том, какие крепкие морозы были этой зимой, в общем, обо всём, кроме «зеленой данийской карты».

Нас привели к местной знаменитости – изобретателю Игнатию, когда-то давно он работал в Совете и обещался сделать хорошую карьеру. В чине третьей степени он уехал с делегацией в Данийю и больше отсюда не вернулся, наплевав и на Совет, и на степени. Он был чуть ниже среднего роста, щуплый, с густой бородой и фанатичным блеском в глазах.

Мастерская его, заваленная всяким хламом, представляла собой склад ненужных и выброшенных вещей. Рано по утру, Игнатий вставал и шёл собирать по улицам материал для своих изобретений, а потом тщательно укладывал найденные «сокровища» в кучу. Чего здесь только не было: и колесо с поломанной осью от двуколки, и кусочки проволоки, и железный лист, оторванный от стены Дома Властителя, после того, как его фундамент обшили такими листами (теперь Игнатий в душе очень боялся, что Властитель узнает знакомый кусок). Были здесь и гаечки с винтиками, выкрученные из приезжих колясок, и поленья для растопки печи, украденные у кузнеца (это была особенно страшная находка, кузнец Ефрем мужик грозный, за воровство мог и побить). В мастерской навсегда укоренился запах ржавого железа и гари из плохенькой печи.

Нам Игнатий показал совершенно невообразимые вещи: «молоток самозабивалка», «кресло на колёсиках», и много такого, чего своим женским умом я была не в состоянии понять, поэтому только стояла и удивлялась.

Но апогеем этого разнообразия оказалась совершенно непотребная штуковина, на которой можно было ездить по улице без лошадей, она так и называлась «телега бесконяга». С известным транспортом её роднили, только плоская площадка и четыре колёса. На этой самой площадке, на краю, стоял медный чан, в котором плескалась какая-то подозрительная зелёная жидкость, туда на подпорах опускалось колесо, к его оси и двум задним колёсам прикреплялись два ремня. Дальше шли две скамейки со спинками, а перед первой стояло странное устройство, именуемое рулём – длинная палка с крестом наверху, рядом торчал шест – тормоз, когда за него тянешь, конструкция останавливалась. Игнатий осторожно провёл большой ладонью по гладкой деревянной площадке и начал рассказывать про работу механизма с такой нежностью, словно говорил про любимую женщину.