Марина Ефиминюк - Как все начиналось

Когда я окончательно измучилась и перестала прикрывать широкие зевки, перед нами из ниоткуда выросла глухая кирпичная стена.

– Он, – кивнул Сергий. Мы облегчённо вздохнули и спешились.

– Сергий, а где ты видел надпись про собак? – зашептала я и прислонилась к стене, через дырку пытаясь рассмотреть в темноте поле. Раздался дикий лай, на меня пахнуло смрадом, и прямо перед моим носом щёлкнули собачьи зубы. Я отпрянула и повалилась на мокрую от росы траву, с ужасом вслушиваясь в царапанье когтей по стене и лай, больше похожий на рёв.

– Я туда не пойду! – заявила я. Сердце билось, как у мышки.

– Тише, Аська, – прошипел Ваня. Он хлопнул в ладоши, и все моментально смолкло. Псы, секунду назад кидающиеся на стену, спали.

– Давай, Аська, ты первая, лезь! – скомандовал Ваня, подставляя сцепленные ладони, чтобы я могла забраться.

– А почему я первая? – возмутилась я.

– Потому что на дерево лез я, в тележке ехал я, с работы выгнали тоже меня! Лезь на стену и помалкивай!

Кое-как, кряхтя и ругаясь последними словами, я вскарабкалась на стену, повисла на руках и спрыгнула на землю, зацепившись рукавом о торчащий крюк. Ткань треснула, и вырванный кусок остался сиротливо белеть на стене.

На первый взгляд препятствия меня не испугали, а скорее озадачили, преодолеть их обычная девушка смогла бы едва ли. Я подошла к перегородке с огромными мишенями в десяти метрах от линии старта.

– Ребят, – всхлипнула я, пытаясь удержать слезы разочарования, – я стрелять из лука не умею!

– Зато бегаешь хорошо! – подбодрил меня Иван и похлопал по плечу.

Мы прошли дальше, за стеной прятались длинные беговые дорожки и заканчивались они высокой темнеющей вдалеке стеной.

– Сергий, – позвала я приятеля, – а стена – это финиш?

– Нет, – хмыкнул он, – финиш во-он там, – он неопределённо махнул в сторону линии горизонта, – а это препятствие. Видишь, верёвка мотается, вот по ней и наверх!

– А вниз? – застыла я с ужасом.

– А как вниз непонятно, – отозвался из темноты Ваня, – тут даже выступов нет!

Надежда победить махнула голубым платочком и легко упорхнула в небытие. Я разозлилась:

– Если все думают, что я умею летать, то глубоко ошибаются. Спешу Вас уведомить, что я только бегать умею. Вот как сделаю ноги с вашей спартакиады, и кто будет за меня отдуваться? Наверное, Советник Леонид купальник натянет и побьёт все прошлогодние рекорды!

Петушков решил, во чтобы то ни стало, вернуться на работу в Совет, и если бы для этого надо было за ночь натренировать мартышку танцевать польку, он бы это сделал, а уж обучить меня стрелять из лука он обещал за пару часов.

На следующее утро тяжёлые тренировки начались с того, что Ваня и Сергий с самыми гнусными улыбками бесцеремонно вломились ко мне в комнату в начале шестого и вылили на меня ведро ледяной воды, заявив, что это обязательная часть подготовки. Пока я материлась и отплёвывалась, сидя в луже на постели, они неприлично хохотали, разбудив молодую парочку счастливо спящую за стеной.

На заднем дворе установили самодельную мишень, мне всучили в руки огромный пудов в двадцать лук, взятый на время у местного сторожа, в молодости занимавшегося охотой. Я с трудом удерживала его в руках и шаталась от его веса из стороны в сторону.

– Ребят, – заканючила я, – может, поменьше найдёте? Он же, изверг, больше меня!

– Настоящие мужики не ноют! – ударил меня Ваня по плечу, а у меня подогнулись колени, и я едва не рухнула в траву.

Ваня покачал головой, бросил страдальческий взгляд на Сергия, прислонившегося к забору и наблюдающего за сим безобразием с пакостной улыбочкой.

– Смотри! – Ваня забрал у меня лук, легко натянул тетиву и плавно выпустил стрелу, попав ровно в десятку. – Понятно?

Я неуверенно кивнула, после тяжести лука у меня мелко тряслись руки, и все ещё подгибались колени. Лук перекочевал обратно ко мне, я проделала те же самые манипуляции, но стрела даже не думала лететь, а упала мне под ноги. Парни закатили глаза.

– Чего рожи корчите? – взвилась я. – Говорю же, что не умею стрелять! А, может, дротики покидаем? – я надеждой посмотрела в Ванино бледное лицо.

Но Петушков был непреклонен, через три часа тренировки, стрела, описав зигзагообразную дугу, воткнулась в забор в сажени от мишени.

– Вехрова, – облегчённо вздохнули приятели, – стреляй хотя бы так!

От нагрузки у меня болели руки, и ныла спина.

– Смешно вам, да? – едва не плакала я.

– Так, – распорядился Сергий, – теперь бег.

– Какой, к черту, бег, – простонала я, – я еле на ногах держусь. Бегать только через мой труп! Слышишь, Ваня, через… – слова застыли на моих устах.

Ваня с трудом тащил за ошейник из сарая огромного лохматого рвущегося из его рук пса, с нездоровым голодным блеском в глазах.

– Аська, он тебе это устроит! – услышала я, неотрывно глядя на оскаленную пасть чудовища, ехидный Ванин голос.

– Бобик, фас! – заорал, как бешеный, Петушков, тыча в меня пальцем, и разжал руки.

Я застыла от изумления, глядя на то, как на меня с громким лаем несётся сто пудовая туша, а потом развернулась и припустила прочь со двора. Бегала я от него кругами, ловко уходила и виляла, сбивая чудище с толку хитроумными манёврами, пока не додумалась забраться на огромный дуб, почувствовав, как рядом с моей пяткой щёлкнули острые, как бритва, зубы.

– Гады! – заорала я. – Когда спущусь, вы об этом пожалеете!

– Если спустишься! – съехидничал Ваня. Они с Сергием забрались на забор, чтобы пёс их не покусал по ошибке.

– Ага! – продолжала я. – Попробуйте сами спуститься, тренеры чёртовы!

– Запросто! – расхрабрился Ваня и спрыгнул на землю. Бобик увидел сие недоразумение и с диким рыком кинулся в его сторону.

Адепт ругнулся непечатным словом и, как ласточка, взлетел обратно.

– Ну, что умники, доигрались? – разозлилась я. – Кому только в голову пришла такая гениальная идея?

Ребята переглянулись, творчество было явно коллективным, и им совсем не хотелось признавать, что они сваляли дурака.

– Ась! – крикнул Сергий. – Его надо отвлечь!

– И что ты предлагаешь?

– Тебя в качестве приманки.

– Ну, уж нет. Сами эту кашу заварили, сами и расхлёбывайте! – от возмущения я махнула руками и едва не свалилась вниз. Страшно было не само падение, а радостно подставленная пасть. Да, уж теперь я понимаю, каково было Сидорику тогда на груше!

От отчаянья я сняла с ноги сапог и кинула в пса. Тот поймал его на лету, и начал методично жевать.

– Оставь мой ботинок, чудище! – орала я. Обувь надо было срочно спасать. Я сняла второй и точным броском попала прямо в голову Бобика. Пёс такой мерзости со стороны поверженной и уже сдавшейся жертвы не ожидал, выпустил пожеванный сапог, и со злобным лаем начал кидаться на дерево.