Андрей Валентинов - Даймон

Поблагодарил Алексей Лебедев товарища Ханенко — не от своего, от товарища Севера имени. Слушать не стал, и так ясность полная. Не будет волков!

…И с тигром угадали — сидит в засаде, в усы ухмыляется!

Хотел трубку Василию-антифашисту вернуть, не успел.

«Принимай нас, Суоми-красавица!..»

Это же его телефон, собственный. Хорст!

— ..Нет, Алексей, я не насчёт этого цирка. Да, сейчас дам отбой, все реально в порядке… Слушай, тут… Плохи дела, только что Женина мама звонила. Женя в больнице, без сознания. Врачи говорят, кома…

Песня из спектакля «Дни Турбиных».

Исполняет автор — Дмитрий Киммерфельд.

(2`46).

Некачественная запись с магнитофонной ленты. Одна из лучших современных песен о Гражданской войне. «У „Максима“ кровь водица, он лопочет, не уснёт. В белокаменной столице — комиссары с матроснёй…»

Солнце, тучи, снова солнце. Вот и ветер налетел, пробрал нежданным морозом. Апрель на середине, до Пасхи рукой подать (до 26-го — тоже рукой подать), а куртку не снимешь, пожалеешь, что свитер дома забыл. Ветер, за ветром тучи, с ними и дождик, мелкий, противный. Холодный…

Алёша провёл носком туфля по асфальту — черта неровная вышла. Словно граница: здесь, по эту сторону, они с Игорем, живые и здоровые, по другую…

Медицинский городок у края Лесопарка — тот же, знакомый. Только корпус другой. Неотложка, где Хорста штопали, позади осталась, здесь от иного пользуют. Неврологичка: серый бетон, бесконечные ряды окон, этаж на этаже. Потрескавшийся, словно весенний лёд, асфальт, тоже серый.

— Может, пройдём? Попытаемся?

Игорь — неуверенно, робко. Сам на себя не похож парень. Помочь бы, ободрить, только нечем. Можно лишь остаться, не бросить, постоять рядом.

Алёша так и сделал — остался, хотя понимал, что без толку. К Жене-Еве в реанимацию не пустили, разговаривать не стали. Ткнули пальцем в бумажную распечатку: справки с 16.00 до 17.00. Одно ясно — жива. И то слава богу.

Совсем подрастерялись, но повезло — нос к носу с Профессором столкнулись. Прямо в коридоре, возле кабинета с надписью «Дежурный врач». Профессор в белом халате поверх чёрного костюма, ещё кто-то в халате, наверное, доктор. И женщина — Профессоровых лет, в дорогом пальто, в дорогой косметике. Алёша сразу догадался, а Игорь подтвердил: мама Женина. Не похожа, а узнать можно.

…Нос — носик! — один к одному.

Профессор заметил их, кивнул — и дальше по коридору пошёл. С ним белохалатник и мама Женина. Мешать не стали, решили подождать. Хорст-Игорь предложил возле лифта, Алёша же рассудил: на улице лучше. Пусть ветер, пусть дождь, все равно веселее, чем на пропахшем горем этаже.

Там и ждали. Отвлечься бы, поговорить, только о чем? Не о Десанте же, не о Бабе Галамаге! Верно Хорст сказал: цирк. Цирк и есть.

В цирке, правда, тигры случаются…

— Мама её, Жени, позвонила. Чушь какая-то реально выходит. С утра на лекции не пошла, сказала, дома поработает, к компу села. И все! Да, ещё наушники надела. Мать в магазин вышла на полчаса, вернулась, а Женя уже на кровати. Одеяло на полу, а она…

— Компьютер. Что там было?

Хорст Die Fahne Hoch покачал головой, усмехнулся грустно. Об одном подумали. Стёр Профессор все файлы, спрятал диски Монро, но у Жени-Евы все это наверняка имелось.

— Не сообразила она, мама Женина! Пока соседку звала — она врач, пока в «Скорую» звонила… Выключила комп, на автомате, кнопкой «power». А наушники — черт их знает? Женя часто музыку слушала, когда работала. Всякие «Alte Camaraden» и «Bomben auf Engelland».

— А напиток? Которым вы меня поили? Экстракт гинкго двулопастного? Женя заваривала?

Игорь пожал крепкими плечами, поморщился. Не спросил, хоть и следовало. Не до того было.

— Мать растерялась совсем. Женя с детства ничем не болела, ни на что не жаловалась. А тут…

Алексей кивнул, по сторонам поглядел. Хуже нет места, чем больница! Даже кладбище не так страшит. Там ясность полная, все уже случилось. Нет надо ждать самого страшного ждать — каждую минуту, каждый миг.

— Профессор!

Точно — он. Не один, с мамой Жениной. Переглянулись Алёша с Игорем. Подождать?

Ага! Уже расстаются. Она что-то говорит, сердито, резко, Профессор отвечает… Ответил…

Повернулась резко… Профессор поднял руку, словно хотел остановить.

Ушла. Опустилась рука.

Вновь переглянулись Хорст с Алексеем. Вперёд шагнули.

— Сейчас, ребята. Одну минуту!

Ладонь Профессора скользнула в карман пальто. Обратно вынырнула не пустая. Пачка сигарет, красный «Атаман». Зажигалка…

Алёше захотелось глаза протереть.

Да он же не курит! Вот дела!..

Щёлк! Затянулся, жадно выдохнул сизый дым…

— Если коротко… Что с Женей, врачи не представляют. Подозрение на инсульт, сейчас будет обследование… Нарушение мозговой деятельности, а конкретно — поди пойми!..

Вновь затянулся, поглядел в серое небо. Дёрнул уголками узких губ.

— Догадываюсь, о чем хотите спросить. Сразу отвечу: не знаю. Не знаю, пыталась ли Женя ставить какой-то опыт… эксперимент. Диски Монро у неё были, они скопировала и часть моих программ. Но это не опасно, ничего подобного ни с кем не случалось. Хуже другое. Женя пыталась искать в Сети, спрашивала совета на форумах, где выкладывают всякую дичь, иногда очень опасную…

Поглядел Алёша на Профессора, скользнул взглядом по сигарете. Нервы? Конечно, нервы, чему удивляться? И все равно, странно Профессор говорит. Словно не рассказывает — оправдывается.

Почему — «словно»? Он, конечно, не сторож брату своему…

Алёша сцепил зубы. Не сторож, значит?

— Несчастные случаи при N-контактах. Какие бывают причины?

Не стал «бывают ли» спрашивать. И так ясно.

Рука с сигаретой дрогнула — всего на какой-то миг. Спокойно ответил Профессор, словно не о дочери шла речь, словно ему на лекции вопрос задали.

— Чаще всего несчастные случаи связаны с использованием мозгового чипа. О чипах вы, Алексей, уже знаете. Очень опасная вещь. Те, что соглашаются на операцию, фактически смертники.

— У Жени не было этого дурацкого чипа. Не было!..

Хорст — не выдержал, перебил. Профессор кивнул, сигарету в бетонную урну бросил.

— Не было. Вторая причина — использование химических препаратов. Такое тоже применяют некоторые… энтузиасты. Врачи не заметили у Жени следов укола, но на всякий случай проверят. Обычные же, как вы, Алексей, называете, «полёты», совершенно безопасны. Это лишь лёгкий сон. В крайнем случае человек увидит кошмар — и проснуется.

Убедительно говорил Профессор, твёрдо. Так, что поверить можно.

А можно и не поверить!

Вновь скользнула рука в карман, уже не в боковой — внутренний.