Андрей Валентинов - Даймон

Могло быть и так, однако объяснение в любом случае не полно. Но о Даймоне и обо всем, что с ним связано, Мбомо не знает, я же не стал отвлекать его мистическими байками. У полковника Смита и без этого много хлопот. Он на службе, он выполняет свой долг, выполняет приказ.

Солдат, не спрашивай!

О леди Ньямоане знаю лишь то, что она жива. О себе могу сказать то же самое.

Автор музыки и слов Александр Вертинский. Исполняет Олег Погудин.

(2`34).

Можно по-разному оценивать «серебряный голос» Олега Погудина, но Вертинского он исполняет хорошо. Может, потому что он и сам несколько жеманен и фатоват.

Товарищ Север спрятал мобильник, на солнышко поглядел. Весеннее, ярко светит! Пусть воздух пока холодный, и ветер налетает, но все равно — хорошо. Почки набухли, вот-вот первые листья выклюнутся…

Весна!

Да, весна. Апрель. Жёлтая громада университета, маленький мостик, шум трамваев внизу. Варя ещё не пришла…

…Черт знает что творится! Сколько взрывов было? Два? Четыре?

Рука нырнула в карман, нащупала кожаный футляр мобильника. Хорсту что ли звякнуть? Пусть своих ребят подбодрит. В самом деле! Виданное ли дело: командиру областного подполья обстановку доложить толком не могут. Взорвали — ясно. А где, сколько, главное же — кто и почему…

Опаздывает Варя. Непохоже на неё!

Вновь рука в кармане. Шоколадка на месте? На месте — «Свиточ» молочный с орехами. Смешно, если подумать. Можно белый «мерс» подогнать, устроить свиданку в новом ресторане на Лермонтовской. Целых три их там, новых: «Диканька», где Федя Березин парней из «Опира» спаивал, «Старгород» с пивом чешским, вдобавок ко всему «Венский дом» в четыре этажа. Выбирай — не хочу. Но не в «мерсе» дело, не в ресторане, и не в конспирации (кто смотреть станет?). Хотелось встретиться, как когда-то — у мостика, с шоколадкой в кармане. Для того и старую куртку надел, а не новое пальто из бутика.

Где же Варя?

Со взрывами, конечно же, ерунда получается, ерундовее не бывает. С утра мобильник ахтунгом завопил. Для подобных случаев товарищ Север поставил особую мелодию — «Танго Магнолия». Если не Хорст, не Женя (эх, Женя!), не мама, значит, ахтунг, ахтунг. «В бананово-лимонном Сингапуре» — или сержант Михаил Ханенко или Василий-антифашист. Вот и начали трезвонить, не утро — сплошной Сингапур.

Первый взрыв — в универсаме «Юси» на Алексеевке. Есть раненые.

«Это не мы, Алексей Николаевич! Не мы!..»

Второй — в «Сельпо»-мегамаркете, тоже на Алексеевке. И там раненые, больше десятка, двое — тяжело.

«Алексей Николаевич, может, наши менты из АГ-2 шкодят? Ох, не верю я им!»

Третий и четвёртый — на Салтовке, поближе к Алёшиной комнате. Без крови обошлось, только стекла разметало. «В бананово-лимонном Сингапуре, когда поёт и плачет океан…»

— Здравствуй, Алёша!

— Здравствуй, Варя!

Изменилась! Пальто новое (тоже из бутика?), берет… Не в берете дело. Изменилась!

— Ну, як дела, малюня? Як твоя дивчина? Письма пишет?

— Какая? А! Она не моя, мы просто… Ты-то как?

В новостях после полудня сообщили. Не четыре взрыва, а два. И раненых всего ничего, то ли трое, то ли четверо. Все прочее — слухи, оснований не имеющие. Не поддавайтесь панике, дорогие сограждане!

— Я добрэ, Алёша, все в мэнэ хорошо. По тебе скучаю, но… Ничего, вважай, прошло. А та дивчина, ничего, справна. Неужели меня лучше?

— Варя! Мы просто… Просто друзья. Ей нужно помочь и… Спасибо тебе… Варя, что у тебя случилось?

А как панике не податься? Опустели супермаркеты, отхлынул народ подальше от смерти. Всякое в городе было, но бомбы с 1943-го не взрывались. Телепередачи прервали, вышел к экрану Нам Здесь Жить, новоизбранный мэр, понёс околесицу. Послушать, так словно оправдывался: не я приказывал, без моего ведома…

А с чьего тогда? Кто в городе, товарищу Северу вверенном, шалит? Без Ивана Ивановича «эскадрон» притих, не своевольничает. Значит, есть ещё кто-то — с бомбами наготове?

Ясное дело — есть. Эх, не оказалось бумаг при страшном человек! Словно чувствовал Иван Иванович, кол ему осиновый, ничего не захватил! Что там ещё в пакете от Юрия Владимировича? Узнать бы!

— Случилось, Алёша. Хач тот… Артём Суренович… С жинкой развёлся. Женимся мы с ним, после майских подадим заявление. Долго ты ждал, малюня, слишком долго!..

— Ты… С хачем, значит? С Артёмом… Артёмом Суреновичем? Он же тебя принуждал, он тебя насиловал! Как ты могла, Варя?..

Что в тревожном пакете неведомо, но подобного товарищ Север ждал. Чувствовал — не обойдётся без особенной, штучной гадости. Не просто чувствовал — головастики из АГ-3 предупреждали. Типичная схема переворота. Сначала «тихий» террор, истребление всех опасных, потом «громкая» фаза. Там и до бомб дело доходит: посеять панику, ужас навести. Заорёт народ благим матом, о помощи взывая — танки и подоспеют.

Классика!

Значит, правда? Значит, 26-го? Второй Чернобыль?

— Всяко случается, малюня. Взяв силком та стал милком… Серьёзный он чоловик, обстоятельный, с квартирой. Маленькая квартира, правда, две комнаты всего. Диты будуть, повернуться станэ негде.

— Дети? Ну, если так… Поздравлять, извини, не стану… Возьми шоколадку. «Свитязь», ты такую любишь.

— Не шоколадка мэни нужна, Алёша. Квартиру покупать будем, только грошей не хватает. Нужно нам ещё пятнадцать тысяч долларов.

Менты тоже ополоумели, не знают, что народу сказать. Уголовные, значит, разборки, никакой политики, следственные группы след взяли, вот-вот негодяев повяжут, доставят в суд.

Сказать-то сказали, но так, что глухому ясно: сами себе не верят.

Товарищ Север беспредел терпеть не собирался. Передал через связного, бывшего демократа Алексея Николаевича Лебедева, строгий и ясный приказ: выяснить, выявить, об исполнении донести. Сообщили Михаил Ханенко и Василий-антифашист: личным составом приказ понят правильно. Приступили!

Хорста-Игоря товарищ Север к работе привлекать не стал. В больнице у Жени парень. Плохи там дела!

Так сколько взрывов-то было? Два или четыре? Хоть это узнать можно?!

— Пятнадцать тысяч долларов, Варя? И когда?

— К маю. Лучше всего чтобы до девятого, до Дня Перемоги… Малюня, ты плохого не подумай. Брат хача моего, Артёма Суреновича, сам знаешь, где служит. Навищо тебе и хлопцам твоим неприятности? И дивчине тоже. Как зовут её? Нина Васильевна Семакова, кажется? Я на всякий случай паспорт её подывылась.

Моргнул удивлённо товарищ Север, такую новость узнав. Вот ты кто, оказывается, Джемина-подпольщица! Будем знакомы, Нина Васильевна. Нина…

Зря это, Варя! Ой, зря!..

— Хорошо, деньги будут, позвоню сразу после первого… Значит, так жизнь решила строить, Варя?