Рана Дасгупта - Токио не принимает

Часы пробили восемь.

Что-то щелкнуло в сознании, и в следующий миг Катя уже лежала на кровати в чужом доме.

Тело болит и все какое-то тяжелое, в ушах стоит непонятный звон. Руки бледные и морщинистые, а ноги длинные и тонкие. На ней мягкий желтоватый халат, украшенный отвратительными старомодными цветами. Кровать выглядит так, будто она не вставала с нее несколько дней. В глазах резь.

«Неужели у меня похмелье?» – подумала Катя.

Пришлось немного напрячься, чтобы понять, как надо двигаться. Спустила ноги вниз с кровати и попробовала встать. Что-то с ней определенно не в порядке. Она какая-то вялая и неуравновешенная. Держась за стену. Катя кое-как дошла до ванной. Взглянула на себя в зеркало и пришла в ужас.

На нее смотрела старуха с опухшим, бесформенным лицом. Жидкие каштановые волосы спутаны, её всю трясет.

– Что я наделала? – простонала Катя. – Что я наделала?

Она отошла от зеркала, включила душ, сняла одежду и встала под водную струю. Начала тереть усохшее тело, несколько раз помыла волосы. Ум её тоже немного прояснился, и движения стали более легкими.

Она вытерлась полотенцем и причесалась. Нашла одежду в шкафу – чудесную красивую одежду, которую она долго перебирала, чтобы найти что-то подходящее для себя. Остановилась на длинном розовом платье, подчеркивающем фигуру и придающем ей молодой и здоровый вид. Подобрала к нему элегантные кремовые туфли и ожерелье с огромным бриллиантом, красиво лежащим в расселине грудей. Обнаружила нетронутые наборы прекрасной косметики и попробовала в отчаянии восстановить былую прелесть увядшего лица.

Вскоре приготовления закончились. Катя взглянула на себя в зеркало и чуть не заплакала – она по-прежнему выглядела плохо и, как ни старалась, не могла унять дрожь. Однако больше уже ничего нельзя было сделать. Она собралась с силами и открыла дверь спальни.

Ясно, что дом очень велик. Прямо от порога спальни шел длинный коридор, разветвляющийся в обе стороны. Она выбрала направление и медленно пошла, стараясь изо всех сил держаться прямо на высоких каблуках. Потом коридор закончился, и Катя увидела широкую лестницу, ведущую на первый этаж.

Держась за перила, она спустилась вниз по деревянным ступеням в холл, украшенный женскими обнаженными мраморными статуями в человеческий рост и огромными высокими часами. Оказавшись у подножия лестницы, Катя увидела неуклюжего человека в плохо сидящем блейзере с подносом в руках. Он вздрогнул, заметив ее.

– Мадам, что вы здесь делаете? Мне кажется, вам лучше…

Он не закончил фразу и уставился на её одежду. Катя заговорила:

– Ты можешь сказать, где мой муж?

– Да. Он здесь. – Слуга рассеянно махнул рукой в сторону двери, которую только что закрыл за собой. – В кабинете. Но не думаю, что вам следует…

Катя прошла к двери кабинета и уже готова была открыть ее, когда человек сказал:

– Вы же знаете, какой он…

Она открыла дверь.

Ее сразу же оглушили мощные звуки группы «Лед Зеппелин», напряженные гитарные риффы вмиг взорвали тишину холла. К. сидит за письменным столом. Большая комната освещена лишь одной настольной лампой.

– Дорогая, – проговорил К. удивленно сквозь грохот хард-рока.

Катя включила свет, К. выпрямился на стуле и смотрел на нее мутными глазами. Он здорово напился. Рядом со стаканом на столе стояли две бутылки «Зубровки».

– Ты выглядишь так… – начал он громким голосом.

– Можно сделать музыку потише?

К. попробовал убавить звук при помощи пульта, и наконец это ему удалось.

– Что происходит, дорогая? – спросил К.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом? Я просто спустилась повидать мужа. Вот и все.

Она осторожно, чтобы не споткнуться, подошла к нему и положила руку на его плечо. Он развернулся на стуле и стал рассматривать жену.

– Думаю, тебе не стоит ходить. – Он с трудом подбирал слова.

– Почему же? Сегодня я чувствую себя отлично. Разве я не красивая?

– Может быть, тебе и лучше, дорогая, но ты все равно должна лежать в постели. Зачем ты так нарядилась? Это плохой симптом.

– Мне хочется побыть с тобой. Тебе разве плохо со мной?

Он выпил водки.

– Дорогая, ты очень устала. Вот почему ты так себя ведешь. Утром тебе станет лучше. Пожалуйста, ложись. Со мной все будет хорошо.

Катя села на диван и осмотрелась.

– Мы здесь одни?

– Что ты имеешь в виду?

– Где дети? Их нет с нами?

Он пристально посмотрел на нее пьяным взглядом.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он ледяным голосом. – Что именно ты хочешь сказать?

Катя испугалась.

– Не знаю. Просто хотела уточнить…

Он барабанил большим пальцем руки по пульту, и вот уже вместо рока зазвучала такая же громкая поп-музыка по радио. Его голос звучал мрачно.

– Тебе не кажется, что нам крупно повезло в том, что мы так и не завели детей? – Он рассмеялся. – Ты только посмотри на себя!

Он открыл бутылку «Зубровки», налил полный стакан и закрутил пробку. Некоторое время смотрел на стакан.

– Мне всегда приятно видеть тебя, дорогая. Но теперь, полагаю, тебе пора вернуться в спальню.

Будто получив невидимый приказ, слуга в блейзере открыл дверь и стал на пороге, ожидая приказаний.

– Славомир, сопроводи мадам в её комнату и дай её что-нибудь от бессонницы.

– Слушаюсь.

Он крепко обнял Катю за плечи и стал выводить её из кабинета. Но она вырвалась из его рук.

– Я не вернусь в постель. Хочу провести вечер здесь, с тобой. Пусть этот человек уйдет!

– Вот видишь, что происходит? Видишь? Сколько раз я говорил тебе, что мне видней, что лучше для тебя. Славомир…

Он кивнул в сторону кармана слуги. Тот вынул шприц.

– Нет! – закричала Катя. – Не делай этого.

– Тебе будет гораздо лучше.

Славомир схватил Катю и поднес шприц к руке. Тут она рассвирепела.

– Я не твоя жена! – крикнула она. – Я – Катя! – Она зарыдала. – Пожалуйста, не делай этого.

К. уставился на нее широко открытыми глазами. Его лицо выражало смятение, но слова звучали очень отчетливо.

– Теперь ты уже точно перешла все границы, дорогая. Я сам виноват: не следовало говорить тебе о том, что так пагубно повлияло на твой разум. Я вообще-то думал, что ты спишь, когда рассказал тебе обо всем. Тем не менее заявляю здесь и сейчас – ты никогда больше не упомянешь её имя. Твои губы не произнесут его. На сей раз ты очень рассердила меня. Славомир, прошу тебя, увели её отсюда.

Слуга зажал Кате рот своей огромной рукой, легко поднял ее, взял на руки и вынес из комнаты. К. крикнул им вслед:

– Помни, как сильно я люблю тебя. Ты моя навсегда.

Славомир отнес её наверх, положил на кровать и держал до тех пор, пока не ввел в вену содержимое шприца. Холодный поток проник в её кровь, и образ Славомира затуманился. Он закрыл дверь. Катя пыталась остановить его, слышала, как ключ поворачивается в замке, но глаза её стали закрываться, а остальное уже не имело никакого значения.