Патрик Несс - Вопрос и ответ [litres]

Самое безопасное время, штобы думать о ней.

Потомуш… она ведь правда где-то там?

И как-то связана с этим Ответом?

И не только с ним.

И што бы она сказала, если б мы все же встретились?

Если бы увидела все, што каждый день вижу я?

И кого …

Я глотал холодный ночной воздух и смаргивал воду с глаз.

(ты же все еще со мной, Виола?)

(со мной?..)

Прошел час, а я так и не заснул. Што-то грызло меня изнутри; я ворочался, пытался выгнать это из Шума, успокоиться… приготовиться к этой новой работе, которую придумал нам на завтра мэр Прентисс… неплохо ведь звучит, если совсем честно, а?

Но я как будто все время што-то упускал… што-то настолько очевидное, словно оно прямо передо мной висит и смотрит в упор.

Што-то…

Я резко сел. Храпучий Шум мэра Леджера, сонный рев Нового Прентисстауна снаружи внизу; ночные птицы чирикают… даже река вдалеке шумит.

И никакого клик-клак с тех пор, как мистер Коллинз меня сюда впустил.

Я прокрутил события назад.

Нет, точно никакого.

Я вперил взгляд в дверь через всю разделявшую нас темноту.

Он забыл ее запереть.

И вот сейчас, в эту самую секунду…

Она не заперта.

– Я слышала снаружи Шум, – заметила миссис Фокс, когда я ставила ей на столик воду на ночь.

– Я бы удивилась, если бы не слышали, миссис Фокс.

– Вот прямо у нас под окном…

– Это солдаты курили.

– Нет, я уверена, это был…

– Миссис Фокс, если вы не против… Я сейчас очень занята.

Я взбила ей подушки, опорожнила горшок. Она молчала, пока я не собралась уходить. И тут…

– Все сейчас совсем по-другому, не как раньше… – тихо сказала она.

– Еще раз?

– Раньше Убежище было лучше. Не идеальное, но все равно лучше, чем сейчас.

Она посмотрела в окно.

К концу смены я просто помирала от усталости, но все равно уселась на кровать и снова вытащила записку – она так и лежала безвылазно у меня в кармане.

В сотый… нет, в тысячный раз, но я все равно прочла:

Девочка моя,

пришла пора выбирать.

Можем ли мы рассчитывать на тебя?

Ответ

И никакого имени. Даже ее имени.

Уже почти три недели, как записка жила в кармане. Три недели – и ничего. Вот настолько они, наверное, на меня рассчитывают. Никакой новой записки, ни вести, ни знака – торчи себе в пустом доме… с Коринн – то есть с мистрис Уайатт, как мне теперь полагается ее называть, – и пациентами. С женщинами, которые просто заболели по ходу дела, ага, но еще с женщинами, которые вернулись после «собеседований» с людьми мэра – по поводу Ответа. С женщинами в синяках, со ссадинами, сломанными ребрами, пальцами, руками. С ожогами.

И этим еще повезло. Они не сидели в тюрьме.

И каждый третий-четвертый день БУМММ! БУМММ! БУМММ!

И все больше – под арестом, все больше – у нас, каждый день.

И ни слова от мистрис Койл.

И от мэра тоже – ни слова.

Ни слова о том, почему меня оставили в покое. По идее, забрать должны были первой и допрашивать, допрашивать, допрашивать. Сидеть мне уже, гнить в тюремной камере.

– И ничего, – прошептала я себе под нос. – Вообще ничего.

И от Тодда – ни слова.

Я закрыла глаза. Слишком устала, чтобы еще что-то чувствовать. Каждый день я придумывала способ добраться до коммуникационной вышки, но солдаты теперь были везде – и слишком много, чтобы отыскать какую-то закономерность. А с каждой новой бомбой становилось только хуже.

– Я должна что-то сделать, – произнесла я уже вслух. – Иначе я с ума сойду. – Тут я расхохоталась. – Сойду с ума и начну разговаривать сама с собой.

Я еще посмеялась. И еще. Слишком долго, учитывая масштабы смешного.

Вот тогда-то мне в окно и постучали.

Я села. Сердце куда-то ухнуло и сразу припустило вскачь.

– Мистрис Койл?

Вот оно? Сейчас?

Это сейчас мне придется выбирать?

Они могут на меня рассчитывать?

(но там же, кажется, Шум ?..)

Встать на колени на кровати, отодвинуть занавеску, выглянуть через щелочку наружу… а там этот хмурый лоб, эти пальцы…

Но нет.

Это была не она.

Совершенно не она…

– Тодд!

Я уже поднимала раму, и он всунулся внутрь, и весь его Шум был – мое имя а я обхватила его руками и втащила в комнату правда подняла с земли и затащила в окно и он забрыкался ногами влез и мы упали ко мне на кровать я внизу на спине и он сверху и лицо так близко-близко совсем как тогда когда мы прыгнули под водопад и нас настигал Аарон и я вот так же смотрела в его глаза.

И знала, что теперь все будет хорошо.

– Тодд.

В комнате было светло, и я увидела, что у него подбит глаз – совсем черный – и кровь на носу, и…

– Что случилось? Ты ранен? Я могу…

Но он только сказал:

– Это ты.

Не знаю, сколько времени мы так просто лежали, чувствуя, что другой действительно здесь, рядом, настоящий, живой , надежный, весомый – всем своим весом здесь, да; его шершавые пальцы касались моего лица, и его тепло, и запах, и пыль на одежде – мы едва говорили, зато его Шум весь так и кипел чувством, сложными чувствами, воспоминаниями о том, как меня подстрелили, и как он думал, что я умираю, и какая я сейчас на ощупь под его пальцами, но поверх всего этого он просто твердил: Виола Виола Виола.

И это был Тодд.

Адский ад, это был Тодд .

И все наконец-то было хорошо.

Но тут, конечно, в коридоре раздались шаги.

И шаги остановились у моей комнаты.

Мы оба посмотрели на дверь: тень лежала в полосе света внизу… две ноги. Кто-то стоял совсем рядом, по другую сторону.

Я ждала стука.

Ждала приказа немедленно убрать его отсюда.

Ждала, что сейчас будет бой.

Но ноги просто взяли и ушли.

– Кто это был?

– Мистрис Уайатт. – В моем собственном голосе было удивление.

– А потом начались взрывы, – закончила я. – Он вызывал меня только дважды, в самом начале: спрашивал, что я знаю, а я ничего не знала, правда не знала. Вот и все. Больше я ничего о нем не знаю, клянусь.

– После бомб он и со мной почти не разговаривал. – Тодд опустил взгляд на ноги. – Я боялся, это ты их взрываешь.

В его Шуме взлетал на воздух мост, и это делала я.

– Нет. – Я думала про записку у себя в кармане. – Это была не я.

Тодд сглотнул, а потом сказал просто, ясно:

– Ну што, бежим?

– Да! – Я предала Коринн так быстро, что меня там же, на месте, начала заливать краска стыда, но какая разница… – Да, мы должны бежать.

И бежать и бежать и бежать.

– Но куда? – спросил он. – Есть какое-то место?..

Я уже открыла было рот ответить…

Но осеклась.

– Где скрывается этот Ответ? – спросил он. – Мы можем отправиться туда?

Его Шум напрягся… сопротивление, протест.

Бомбы. Бомбы ему тоже не нравятся.