Патрик Несс - Вопрос и ответ [litres]

Мертвые солдаты в развалинах кафе.

Но не только… есть и еще кое-что.

И я опять промолчала.

На какое-то краткое мгновение я задумалась – это почти как отмахнуться от мухи… Я задумалась…

…стоит ли ему говорить.

– Я не знаю, – сказала. – Правда не знаю. Они мне ничего не сказали – на тот случай, если мне нельзя доверять.

Тодд посмотрел на меня – и на лице у него тоже на секунду проглянуло сомнение.

– Ты мне не доверяешь, – ляпнула я, не успев даже подумать, что не надо бы.

– Ты мне тоже не доверяешь, – сказал он. – Ты думаешь, уж не работаю ли я сейчас на мэра. И почему прошло столько времени, прежде чем я тебя нашел. – Он снова грустно уставился в пол. – Я все еще могу тебя читать. Почти так же хорошо, как себя самого.

Я устремила взгляд в него, в его Шум.

– А ты думаешь, не состою ли я в Ответе. Потому что на твоем месте я бы и сама так подумала.

Он кивнул, не поднимая глаз.

– Я просто пытался остаться в живых, придумывал способы тебя найти и надеялся, што ты меня не бросила.

– Никогда, – сказала я. – И ни за что.

Тут он уже на меня посмотрел.

– И я бы тоже никогда тебя не бросил.

– Обещаешь?

– Вот те крест, штоб мне с места не сойти, – застенчиво ухмыльнулся он.

– Вот и я обещаю, – с улыбкой сказала я. – Я, чесслово, никогда тебя не оставлю, Тодд Хьюитт. Больше никогда.

Он еще немного рассиялся от этого «чесслово», но снова погас, и я увидела, как он собирает весь Шум – сказать что-то еще, что-то трудное, стыдное, но я опередила его, потому что он должен знать, и знать наверняка .

– Я думаю, они у океана, – сказала я. – Мистрис Койл рассказала мне о нем, прежде чем уйти. Наверняка хотела намекнуть, что туда-то они и направляются.

Он поднял глаза.

– И попробуй только сказать, что я тебе не доверяю, Тодд Хьюитт.

После чего я поняла свою ошибку.

– Што такое? – Он увидел выражение моего лица.

– У тебя в Шуме. – Я вскочила. – Оно теперь везде у тебя в Шуме. Океан, океан, океан – снова и снова.

– Я не специально… – Но глаза у него уже сделались большими, и Шум показал дверь в башне – незапертую, и человека в камере, который рассказал, как меня найти, и знаки вопроса уже…

– Я такой глупый ! – Он тоже вскочил. – Етьский идиот! Нам нужно бежать! Сейчас же!

– Тодд…

– Как далеко отсюда этот океан?

– Два дня ехать.

– Значит, четыре дня идти. – Он мерил шагами комнату.

Шум снова сказал: Океан , громко и четко, будто бомба взорвалась. Тодд увидел, что я на него смотрю, что я вижу…

– Я не шпионил за тобой, – сказал он, – поверь, нет, но они наверняка специально оставили дверь открытой, штобы я… – Он в ужасе вцепился себе в волосы и дернул. – Я все спрячу! Я смог спрятать правду об Аароне и это тоже смогу.

У меня в животе что-то затрепыхалось – это я вспомнила, что мэр говорил об Аароне.

– Но мы все равно должны бежать. У тебя есть какая-нибудь еда, штобы взять?

– Я достану.

– Тогда давай скорей!

Уже почти выбегая, я услышала свое имя, его Шум сказал: Виола , и в нем было такое горе, горе оттого, что все получилось вот так, что я думаю, будто его специально сюда подослали, будто он мне врет, и я в ответ только и смогла, что посмотреть на него, прямо на него, и подумать его имя.

Тодд.

И понадеяться, что он меня понял. понял, что я имела в виду.

Я ворвалась в столовую и кинулась прямиком к буфетам. Света не включала и орудовать постаралась как можно тише… стала хватать какую-то упакованную еду, буханки хлеба.

– Уже уходишь? – холодно поинтересовалась Коринн.

Она сидела за столом в темноте, перед ней – чашка кофе.

– Стоило объявиться другу, и ты вот так возьмешь и уйдешь.

Она встала и подошла ко мне.

– Я должна, – сказала я. – Прости.

– Прости? – Брови поползли вверх. – А что будет здесь, тебе все равно? Что будет с пациентами, которым ты нужна?

– Я ужасный целитель, Коринн, я разве что кормлю и мою их…

– Чтобы мне хватало времени заниматься тем малым целительством, на которое я способна.

– Коринн…

– Мистрис Уайатт ! – Ее глаза опасно полыхнули.

Я вздохнула.

– Мистрис Уайатт, – сказала я… а потом подумала и сказала одновременно, даже не успев понять что: – Идем с нами!

– Что?! – Она даже не то что удивилась – испугалась.

– Неужели ты не видишь, к чему все идет? Женщины в тюрьме. Женщин мучают, избивают. Неужели не понимаешь, что лучше уже не будет?

– С бомбами, рвущимися каждый день? Нет, точно не будет.

– Президент – вот кто здесь враг! – возразила я.

– Думаешь, враг бывает только один? – Она скрестила руки на груди.

– Коринн…

– Целитель не отнимает жизни, – рявкнула она. – Целитель никогда не отнимает жизни. Наша первая клятва – не причинять вреда.

– Бомбы ставят в пустых домах…

– Которые далеко не всегда пусты, а? – Она потрясла головой, и лицо вдруг сделалось таким печальным… печальней я никогда не видела. – Я знаю, кто я такая, Виола. В самой глубине души я это твердо знаю. Я лечу больных и раненых – вот кто я.

– Если мы останемся, за нами рано или поздно придут.

– А если мы уйдем, пациенты умрут.

В голосе даже не было больше гнева – и так вышло еще страшнее.

– Но если тебя схватят? – Это вышло довольно вызывающе, да. – Кто будет лечить их тогда?

– Я надеялась, что ты.

Несколько секунд я просто дышала.

– Все не так просто…

– Для меня – так.

– Коринн, если мне удастся сбежать, выйти на связь с моими людьми…

– И что тогда? Они все равно в пяти месяцах пути отсюда – так ты говорила? Пять месяцев – это очень долго.

Я отвернулась и продолжила набивать мешок едой.

– Я должна хотя бы попытаться. Должна что-то сделать. – Я повернулась к ней с полным мешком. – Это – то, кто я есть. – Там, в комнате, меня ждал Тодд; сердце заколотилось сильнее… – То, кем я стала, во всяком случае.

Несколько секунд она молча смотрела на меня, а потом:

– Мы – это выбор, который мы совершаем.

Слова мистрис Койл.

Только потом я поняла, что это она так попрощалась.

– Почему так долго? – Тодд тревожно выглядывал из окна.

– Нипочему, – сказала я. – Потом расскажу.

– Еда есть?

Я показала мешок.

– Наверное, пойдем опять вдоль реки?

– Видимо, да.

Он устремил на меня неловкий взгляд, стараясь не улыбаться.

– Ну, вот, они, мы… опять.

У меня внутри что-то весело встрепенулось, и я подумала, что какие бы опасности нас впереди ни ждали, это трепыхание называется счастье , и он его тоже чувствует, и мы крепко схватились за руки – всего на секунду, – а потом он вскочил на кровать, раз, два, нога на подоконник и наружу.

Я протянула ему мешок с припасами и выбралась тоже. Ботинки стукнулись о твердую землю.