Патрик Несс - Вопрос и ответ [litres]

Через пять минут все стихло. Мыши пропали в лесу, чтобы вернуться только перед самой зарей.

– Что-то надвигается, – произнес Ли в этой тишине. – Ты сама знаешь. Не знаю что, но я все равно пойду… потому что больше мне их искать негде.

– Тогда я тоже пойду, – сказала я.

– Она тебе не позволит. Но я тебе обещаю: я поищу Тодда. Как ищу мать и Шивон – я буду искать и его.

Колокол ударил над лагерем, возвещая, что рейдеры все отбыли в город, а оставшимся пора по койкам. Мы с Ли еще немного посидели во мраке.

Его плечо касалось моего.

А мое – его.

– Неплохо, – оценил мэр со спины Морпета. – Для неквалифицированной рабочей силы.

– Могло быть и больше, – вставил Дэйви, – но пошел дождь, и все превратилось в грязищу .

– Нет-нет, – возразил мэр, обозревая поле. – Вы великолепно справились, вы оба. Столького достичь всего за один месяц…

Мы тоже окинули взглядом то, с чем так великолепно справились. Бетонное основание для единого длинного здания было залито. Несущие стены – размечены, некоторые даже начали возводить из камней, которые раньше составляли внутренние монастырские стены. Брезентовый тент исполнял роль крыши. Уже вполне похоже на дом.

Он прав, мы действительно великолепно справились.

Мы двое и еще тысяча сто пятьдесят спаклов.

– Да, – подытожил мэр. – Я очень доволен.

Шум Дэйви так порозовел, што на это стало неудобно смотреть.

– Так што же это такое? – спросил я.

– Что – это? – Мэр обратил милостивый взгляд куда-то приблизительно в мою сторону.

– Ну, это. – Я махнул рукой в сторону строения. – Што это такое будет?

– Заканчивайте с постройкой, Тодд, и я обещаю пригласить вас на торжественное открытие.

– Оно ведь не для спаклов?

– Нет, Тодд, не для спаклов, – слегка нахмурился мэр.

Я поскреб в затылке. В Шуме у Дэйви послышался некий лязг, который явно собирался сделаться громче, если он решит, што я порчу ему момент славы.

– Просто в последние три ночи тут изрядно морозило, – сказал я, – а будет наверняка и еще холоднее.

Мэр развернул Морпета мордой ко мне. Мальчик-жеребенок , подумал конь. Мальчик-жеребенок шаг назад .

Я даже сообразить не успел, а уже попятился.

– Ты говоришь о нагревателях для вашей рабочей силы?

– Ну… – Я посмотрел на землю, на здание, на толпу спаклов, изо всех сил старавшихся держаться в дальнем конце территории, как можно дальше от нас троих… насколько это было возможно для тысячи ста пятидесяти спаклов в таком ограниченном пространстве. – Может пойти снег. Не уверен, переживут ли они такое.

– Они куда крепче, чем кажутся, Тодд. – Голос мэра был тих и полон чего-то такого… никак не поддававшегося определению. – Куда крепче.

– Да. – Я опустил глаза. – Хорошо.

– Я пришлю рядового Фарроу с несколькими небольшими делегенераторами, если так тебе будет спокойнее.

– Што, правда? – заморгал я.

– Что, правда? – не поверил Дэйви.

– Они проделали превосходную работу под твоим руководством, – сказал мэр. – А ты показал себя по-настоящему ответственным и преданным делу, Тодд. Настоящим лидером .

Он улыбался почти тепло.

– Я знаю, ты из тех душ, которым невыносимо видеть чужие страдания. – Он держал меня взглядом, почти бросая вызов: попробуй, разорви эту связь. – Эта нежность делает тебе честь.

– Нежность! – фыркнул Дэйви.

– Я горжусь тобой. – Мэр собрал поводья. – Вами обоими. И вы будете вознаграждены за свои усилия.

Он выехал в ворота. Шум Дэйви так и просиял.

– Слыхал? – воскликнул он, шевеля бровями. – Нас наградят, моя нежная ссанина.

– Заткни пасть.

Я двинулся вдоль стены на зады участка, туда, где еще оставалось свободное место и где теперь сгрудилась вся тысяча с лишним спаклов. Они расступались, отодвигались с дороги.

– Скоро принесут радиаторы, – крикнул я, показывая это еще и в Шуме. – Вам станет лучше.

Но они все расступались, растекались в стороны – только бы не коснуться меня.

– Я сказал , вам станет лучше!

Тупые, неблагодарные тва…

Я остановился. Сделал глубокий вдох.

И пошел от них прочь.

В задней части площадки, за домом, к стене прислонили несколько лишних рамок с брезентом – получилась типа нора.

– Можешь выходить, – сказал я.

С минуту там было тихо, потом послышался шорох и наружу явился 1017 с рукой в слинге, сделанном из моей рубашки (которых у меня, прямо скажем, и без того немного). Еще костлявее прежнего, краснота ползет по руке от места перелома… но, кажется, она, наконец, начала бледнеть.

– Мне удалось спереть немного обезболивающих. – Я выудил таблетки из кармана.

Он сцапал их с моей ладони, поцарапав кожу.

– Осторожнее, – прошипел я. – Хочешь, штобы тебя забрали, куда и всех прочих увечных спаклов?

Рявкнул Шум – какой я и думал, ничего нового: он стоит надо мной с ружьем, он бьет и бьет и бьет меня, а я умоляю прекратить, он ломает мне руку…

– Ага, – сказал я. – Ну-ну.

– Играешь со зверушкой? – К нам подвалил Дэйви, прислонился к стене, скрестив на груди руки. – Знаешь, когда лошадь ломает ногу, ее стреляют.

– Он не лошадь.

– Не-а, – кинул Дэйви. – Он овца.

– Спасибо, што отцу не сказал.

– Да плевать мне, ссанина, – Дэйви пожал плечами, – пока это не мешает нашей награде.

1017 снова грубо щелкнул – на нас обоих, но в основном на меня.

– Какой-то он у тебя недостаточно благодарный, – заметил Дэйви.

– Ну, я его уже дважды спас. – Я посмотрел 1017 прямо в глаза… в глаза, которые никогда не отпускали моих. – И больше этого делать не буду.

– Это ты так говоришь, – покачал головой Дэйви, – всем понятно, что будешь. Даже ему. – Он кивнул на 1017. Потому что ты у нас нежный .

Он в насмешку сделал очень большие глаза.

– Заткнись.

Но он расхохотался и ушел, а 1017 все пялился и пялился на меня.

А я – на него.

Я его спас.

(я спас его ради нее)

(если бы она только была здесь и видела, как я его спас)

(если бы она была здесь)

(но ее здесь нет)

Я сжал кулаки… и заставил себя их разжать.

Новый Прентисстаун сильно изменился за последний месяц, я видел это каждый день по дороге домой.

Во-первых, надвигалась зима. Листва на деревьях стала красной и лиловой и сыпалась с веток, оставляя стоять высокие голые скелеты. Всякое вечнозеленое сохранило иголки, но посбрасывало шишки, а недотроги втянули ветки в стволы и приготовились эдакими жердинами пережидать холода. Все вот это, да еще постоянно темнеющее небо… – город в итоге выглядел… голодным.

Так оно, впрочем, и было. Армия пришла под самый конец урожая, так што запасы провианта в округе имелись, да вот только из внешних поселений больше никто не приезжал торговать, а Ответ исправно продолжал бомбежки и продуктовые налеты. Как-то ночью они увели цельный склад зерна – настолько ловко и подчистую, што стало ясно: и в армии, и в городе есть сочувствующие. Им явно кто-то помогал.