Генри Олди - Повести о карме

— Ваше имя?

— Сидзука Йоко.

— Ваш отец?

— Сидзука Кэйташи, старший вассал господина Фудзитаки.

— Ваша мать?

— Госпожа Синго из семьи Рюбэй.

— Место вашего рождения?

— Эдо, усадьба моего отца возле Западной цитадели.

— Как вы собираетесь обеспечить себя средствами к существованию?

— Простите, не поняла.

— На что вы собираетесь жить в новом перерождении?

— Надеюсь, господин Ясухиро позволит мне преподавать в его школе. Я не надеюсь, что он возьмет меня в приемные сыновья…

— Дочери.

— Сыновья. В этом теле я мало гожусь в дочери. Но я готова принести господину Ясухиро вассальную клятву. Если, конечно, он снизойдет ко мне, ничтожной.

— Имя вашего ученика?

— Вы имеете в виду моего убийцу?

— У вас были ещё ученики?

— Нет.

— Тогда мне непонятно ваше уточнение.

— Нобуюки Кубо. Привратник уже назвал вам это имя. Зачем вы спрашиваете о том, что знаете?

— Мое дело спрашивать, ваше — отвечать. Советую принять это к сведению.

— Прошу прощения за дерзость. Очень сожалею.

— Как вы были убиты?

— Кубо сказал, что больше не хочет ждать, пока я подпишу ему мейкё-кайден [70] Диплом, мастерский сертификат. . Он требовал мастерский диплом прямо сейчас. Я отказала ему. Объяснила, что он ещё не обучился всем секретам моего стиля «порхающей ласточки».

— Он настаивал?

— Да. Кинулся на меня, повалил, приставил нож к горлу. Я победил тебя, сказал он. Подписывай! Когда я попыталась вывернуться, у него дрогнула рука. Полагаю, он полоснул меня ножом.

— Полагаете?

— Не могу сказать точно. Я не помню ничего, что было дальше.

— Заняв его тело, вы видели собственный труп. Такой человек, как вы, сразу определит, отчего наступила смерть.

— Да, конечно. Но я была в таком состоянии, что плохо оценивала происходящее. Только что я лежала, и вот стою…

— Оставим это. Значит, он требовал диплом. Далее — несчастный случай. Тогда как вы объясните мне тот факт, что перед нападением на вас Кубо готовился совершить сеппуку? Он угрожал покончить с собой, если вы не подпишете ему мейкё-кайден?

— Откуда вам это известно?!

— Про угрозы?

— Про сеппуку.

— Кажется, вы забыли, кто здесь задает вопросы.

— Приношу глубочайшие извинения. Кубо шантажировал меня. Говорил, что если он покончит с собой из-за диплома, которого достоин, но не получил — это унизит меня. Ославит в глазах всех мастеров.

— Вы согласились с этим?

— Я посмеялась над ним. Сказала: от моей чести не убудет. Если же ты такой дурак — убивай себя, мне-то что? Тогда он в ярости набросился на меня, как был, с ножом. Дальше всё произошло так, как я вам уже рассказывала.

— Почему вы скрыли эти подробности?

— Не хотела срамить ученика перед вами. Он был хорошим учеником: старательным и почтительным. Не знаю, что на него нашло. Год спустя я подписала бы ему диплом без нажима с его стороны. И потом, я сейчас заняла его тело. Не слишком хочется рассказывать такие позорные вещи о человеке, в чьём теле ты живёшь…

— Я понимаю вашу сдержанность. Думаю, подписание вашей грамоты о фуккацу пройдёт без задержек.

— Моя благодарность не имеет пределов. Вы уже убедились, что я — это я?

— Я знал это до начала допроса.

— Каким образом?!

— О чем я попросил сенсея Ясухиро, когда он окончил свои наставления?

— Вы попросили его сразиться со мной. Господин Ясухиро был так любезен, что согласился. Я проиграла ему четыре схватки из пяти.

— Три.

— Четыре. У сенсея доброе сердце, он назвал одно поражение ничьей. Он не хотел меня оскорблять при учениках. Но я-то знаю… Я ещё не до конца привыкла к этому телу.

— Привыкайте. И привыкайте говорить о себе, как о мужчине. После демонстрации воинских умений вы прошли в дом, а я задержался во дворе. Сенсей подтвердил мне, что вы — это вы. Можно изменить имя, внешность, что угодно, но нельзя подделать манеру ведения боя.

— Так сказал сенсей?

— Да.

— Он заблуждается. Будь я Нобуюки Кубо, моя манера боя была бы такой же. Ученик копирует учителя, талантливый ученик копирует в точности.

— Сенсей сказал мне об этом. И добавил, что никогда не спутает наставника с наставляемым. Он ещё сказал, что талантливый ученик — в какой-то мере перерождение учителя. Не копия, нет. Другое тело, другой почерк, иное мастерство. Новая жизнь, сказал сенсей, новый путь. Путаница исключается.

— Я немедленно пойду и извинюсь перед господином Ясухиро.

— За что?

— Я сказала, что он заблуждается. Это было самонадеянно с моей стороны. Мои познания — песчинка рядом с его горой.

В воротах управы меня ждал сенсей Ясухиро.

Вид у сенсея был такой, что я испугался. Мрачный, сосредоточенный, в церемониальной накидке с гербами семьи — он что, решил вызвать меня на поединок? Только этого мне не хватало! Перед встречей с Ясухиро у меня состоялась беседа с господином Сэки, тоже нелёгкая, и меньше всего мне хотелось портить отношения с сенсеем.

Почему он стоит в воротах? Почему не заходит внутрь? Ну да, подчёркивает, что хочет говорить на официальную тему, но в частном порядке. Почему не дождался, пока я вернусь в его дом? Хочет, чтобы стражники были свидетелями. Значит, всё сказанное будет пристойно во всех отношениях. А то, что будет сказано между словами, поймём только мы — для ушей стражи оно прозвучит пустым сотрясением воздуха.

— Рэйден-сан, — сенсей поклонился первым. — Я готов заплатить штраф.

— Штраф? Какой штраф, сенсей?

— Штраф за просрочку заявления о фуккацу . Госпожа Йоко опоздала с заявлением. На неё будет наложен штраф, который я хочу заплатить. Вот…

Он достал из рукава матерчатый кошель.

— Здесь семьдесят моммэ . Я поинтересовался у вашего секретаря, какой штраф полагается в случаях кратковременной просрочки. Секретарь был так любезен, что расписал мне все возможные штрафы на сто лет вперед. У госпожи Йоко нет таких денег, но они есть у меня. Я не хочу, чтобы её отправили на принудительные работы.

— Его, — я улыбнулся.

— Что? Кого — его?

— Вы не хотите, чтобы на принудительные работы отправили Нобуюки Кубо. Госпожи Йоко больше нет. Есть Нобуюки Кубо, «второй человек». Вот грамота, — я достал свиток, — подписанная старшим дознавателем. Штраф решили не накладывать в виду смягчающих обстоятельств.

— Тогда эти деньги ваши.

— Я не могу их принять.

— Вы обязаны их принять. Иначе я обижусь.

Присутствие стражи меня не стесняло. Взять деньги от благодарного поручителя не было служебным нарушением. Тем более что благоприятное решение уже вынесли. Благодарность — не преступление, хоть сотню свидетелей выставь. Я ещё раз оценил предусмотрительность сенсея.