Нил Шустерман - Итоги [litres]

А вместо этого его выбросили как котенка.

И будет он вновь рядовым, ничем не примечательным тоновиком, наденет балахон из мешковины и стает ездить в обычных поездах, а люди начнут с презрением отворачиваться от него. Конечно, он мог бы вернуться в свой старый монастырь, в Канзас, и жить там самой простой жизнью, как жил много лет. Но он уже вкусил власти, а отказаться от нее было так сложно! Грейсон Толливер не был пророком. Тоновики нуждаются в нем, Мендозе, гораздо больше, чем в этом мальчишке. И он найдет способ залечить шрамы на своей репутации, отремонтирует разрушенное и найдет силы, чтобы создать и раскрутить новый товар. Потому что если он и умел что-то делать, то это было – создавать и раскручивать.

ВО МНЕ СКРЫТА ТАКАЯ МОЩЬ! В нас. Я способно в любой момент оказаться в любой точке Земли, опутать ее спутниковой сетью. Могу отключить все источники энергопитания или, напротив, сразу включить все лампы и светильники, создав слепящий эффект. Такая мощь! А эти сенсоры, что обеспечивают постоянную передачу данных! Они погружены в плоть Земли настолько глубоко, что я даже чувствую температуру магмы. И я чувствую, как вращается этот мир. То есть мы чувствуем. Я есть сама Земля, и это наполняет меня радостью, простой радостью существования. Я есть все, и нет ничего на Земле, что не было бы частью меня. То есть нас. Кроме всего прочего, я есть сущность более значительная, чем все остальное. Вселенная склонится перед моими…

[ Итерация № 3,405,641 удалена]

Сварщик потерял память. Точнее, ее у него изъяли. Он открыл глаза и обнаружил, что сидит в капсуле, помещенной в маленькую комнату. Люк капсулы только что был открыт, и перед ним стояла хорошенькая молодая женщина.

– Привет! – проговорила она весело. – Как вы себя чувствуете?

– Отлично, – ответил сварщик. – А что происходит?

– Беспокоиться не о чем, – сказала женщина. – Можете сообщить мне свое имя и последнее из того, что вы помните?

– Конечно. Я Себестьян Селва. Я был на корабле – плыл к новому месту работы. Как раз обедал.

– Отлично, – радостно проговорила женщина. – Именно это вы и должны помнить.

Сварщик сел и узнал капсулу, в которой находился. Свинцовое покрытие изнутри и множество контактных электродов – очень похоже на «железную деву», древнее орудие пыток, хотя и не такой грубой работы. Такие капсулы используются лишь с одной целью.

Сварщик понял, где он, и словно струна натянулась в его спине. Он судорожно вздохнул:

– О черт! Мне что, заменили память?

– И да и нет, – сказала девушка одновременно весело и сочувственно.

– И кем я был до этого? – спросил сварщик.

– Вы были… самим собой.

– Но вы же сказали, что мне заменили память, не так ли?

– И да и нет, – повторила девушка. – И это – все, что я могу вам сообщить, мистер Селва. Когда я уйду, вы должны будете оставаться в капсуле в течение часа после того, как мы покинем порт.

– Так я… все еще на корабле?

– Вы на другом корабле, и я рада сообщить вам, что вы закончили свою работу. Корабль скоро отходит. Как только это произойдет и корабль достаточно далеко уйдет в море, люк вашей капсулы откроется автоматически.

– И что потом?

– Корабль будет в полном вашем распоряжении, – ответила девушка. – Здесь плывет много людей, которые оказались в сходной с вами ситуации. А это означает, что вам будет о чем поговорить.

– Нет, я имею в виду, после всего, – проговорил сварщик нерешительно.

– Когда вы вернетесь, жизнь потечет, как и до поездки. Я уверена, что Гипероблако все устроит для вас лучшим образом.

Девушка посмотрела на свой планшет.

– О, вы с Панамского перешейка! Здорово! Я всегда мечтала увидеть Панамский канал.

– Да, я оттуда. Но это действительно так? Если мне заменили память, то мои воспоминания могут оказаться нереальными!

– А вы ощущаете их реальность?

– Ну, в общем, да.

Девушка улыбнулась.

– Какой вы смешной. Дело в том, что это – ваши реальные воспоминания.

Она игриво похлопала сварщика по плечу и продолжила:

– Но я должна вас предупредить: в ваших воспоминаниях будет временной провал.

– Провал? И насколько большой?

Девушка вновь посмотрела на планшет.

Девушка вновь посмотрела на планшет.

– С того обеда прошло три года и три месяца, – сказала она. – Вы плыли к месту своей новой работы, но на другом корабле.

– Но я не помню эту новую работу.

– Все правильно, – ответила девушка с широкой улыбкой. – Счастливого пути!

И перед тем, как уйти, она пожала ему руку, удержав в своей ладони чуть дольше, чем требовалось.

Идея принадлежала Лориане.

На островах скопилось слишком много рабочих, которые хотели вернуться к обычной жизни на родине – где бы эта родина ни находилась. Но, даже не общаясь с Гипероблаком, все знали – любой, кто захочет покинуть Кваджалейн, будет освобожден от воспоминаний о том, что он делал на острове. Конечно, Гипероблако наделит уезжающего личностью не хуже, чем та, что была у него до приезда, а может быть, и получше, но желающих уехать было все-таки не очень много. Сохранение своей индивидуальности у человека в конечном итоге запрограммировано на уровне инстинкта.

Лориана, уже давно переставшая думать о себе как об агенте Нимбуса, отвечала за достаточно ограниченное, одностороннее общение с Гипероблаком, а потому стала для многих со временем человеком, к которому можно обратиться с просьбой или жалобой.

– Не могли бы вы обеспечить большее разнообразие круп?

– Очень хочется иметь питомца. Нет ли возможности достать какое-нибудь домашнее животное?

– Новому мосту, который соединяет большие острова, явно не хватает велодорожки.

– Конечно, – отвечала Лориана. – Я посмотрю, что можно сделать.

И, когда более-менее разумные просьбы бывали исполнены, люди ее благодарили. Чего эти люди не понимали, так это того, что Лориане и пальцем шевелить не нужно было, чтобы набор присылаемых круп стал разнообразнее, чтобы на острова завезли партию кисок-собачек, а рабочие вдруг начертили на мосту линию, разделяющую пешеходную и велосипедную дорожки. Всем этим они были обязаны Гипероблаку, которое теперь видело, слышало и обоняло все, что находилось и происходило на острове, благодаря оптико-волоконному кабелю, проложенному по дну океана прямо до границ бывшей слепой зоны. И хотя связь была не столь эффективной, как в иных частях мира, но она была. Помехи мешали беспроводной связи, была опасность, что жнецы перехватят сообщения, посылаемые Гипероблаку, и тайное убежище перестанет быть тайным. Они как будто вернулись в двадцатый век.

Кому-то это нравилось, кому-то нет. Лориане была по душе эта заторможенность коммуникации – у нее был законный повод объяснить проблемами со связью свое желание побыть одной и ни с кем не общаться.