Нил Шустерман - Итоги [litres]

Хотя Мунира никогда не была человеком компанейским, теперь большую часть своего времени она проводила, выслушивая чужие личные тайны. Люди приходили к ней потому, что она была хорошим слушателем, а также оттого, что у нее не было личных связей, которые поставили бы исповедующегося в неловкое положение. Мунира даже не знала, что официально стала «консультантом по вопросам личных отношений» – запись, которая в ее электронном удостоверении заменила прежнюю профессию «библиотекарь». Похоже было, что такого рода специалисты стали очень востребованы с тех пор, как замолчало Гипероблако. Раньше, если у человека возникали личные проблемы, он плакался в жилетку именно ему. Гипероблако оказывало поддержку, никогда не судило несправедливо и давало хороший совет. Теперь же, когда Гипероблако отказалось от прямых контактов, у людей отобрали ухо, всегда сочувственно открытое навстречу жалобам и стонам истерзанной личными проблемами души.

Особого сочувствия по отношению к тем, кто терзал ее своими тайнами, Мунира не испытывала. Оказывать поддержку им она тоже не собиралась. Но она научилась у Лорианы искусству вежливого обращения с самым последним дураком – именно так Лориана вела себя по отношению к имбецилам, которые думали, что знают дело лучше, чем она. Клиенты Муниры чаще всего не были имбецилами, но, как правило, говорили они об абсолютно пустых вещах. Хотя, как она быстро поняла, это не слишком отличалось от того, что она делала в Александрии, читая журналы жнецов. Правда, там, в библиотеке, чтение было занятием более депрессивным, поскольку жнецы писали о смерти, раскаянии и эмоциональных травмах, которые им наносила их мрачная работа. Здесь же разговор не выходил за рамки домашних ссор, сплетен на работе и соседских козней. И все равно Мунира не без удовольствия внимала то печальным, то глупым, а то одновременно и глупым, и печальным рассказам островитян об их сварах с соседями и проблемах с мужьями и женами. Внимательно выслушав их, Мунира отпускала их с миром, и те, действительно облегчив душу, радостно уходили.

Как это было ни удивительно, но очень немногие говорили о гигантских стартовых комплексах, которые они строили. Именно о стартовых, что предполагало, что запущенные корабли уже не собирались возвращаться. Да и сама конструкция кораблей не предполагала посадку на Землю.

Лориана также приходила к Мунире поговорить, и от нее Мунира узнала кое-какие детали предстоящих событий. Корабли были похожи друг на друга как сорок две капли воды. Ракетные ускорители должны были довести скорость кораблей до скорости отрыва от земного притяжения, после чего отделиться от кораблей, а те уже самостоятельно устремятся прочь от планеты. Сами корабли представляли собой многоуровневые конструкции. На верхних уровнях находились жилые помещения и зоны общего пользования для порядка тридцати членов экипажа, а также компьютерный центр, зона жизнеобеспечения, где, помимо прочего, на основе гидропоники будут выращиваться овощи и фрукты, блок переработки отходов и склад запасов, которые, как полагало Гипероблако, потребуются экипажу.

Но нижние отсеки кораблей представляли собой настоящую загадку. На каждом корабле были предусмотрены трюмы с обширными складскими помещениями, которые пустовали – несмотря на то что все работы были уже закончены. Возможно, как решили Мунира и Лориана, эти емкости будут заполнены тогда, когда корабли достигнут пункта своего назначения – каким бы он ни был.

– Пусть Гипероблако упорствует в своей глупости, – как-то сказал Сикора снисходительно. – История уже показала, что космос не может быть альтернативой для человечества. Нас ждет еще одно фиаско. Этот опыт так же обречен на провал, как и прочие попытки человека утвердить свое присутствие за пределами земной атмосферы.

Конечно, строительство базы отдыха и оздоровительно-делового центра на острове, о существовании которого почти никто не подозревал, было более важным проектом.

Мунира в конечном итоге хотела уехать с острова и вполне могла это сделать, не рискуя своими воспоминаниями, поскольку находилась в сфере юрисдикции Жнеца Фарадея. Но без него она не хотела и не могла покинуть атолл, а он был тверд в своей решимости ни с кем не поддерживать контактов. Его желание отыскать тайну Отцов-основателей умерло вместе с людьми, которых он любил больше всего на свете. Мунира надеялась, что время залечит его раны, но, увы, и время здесь было бессильно. Она допускала, что он может остаться жить отшельником на острове до конца своих дней, и готова была разделить с ним его уединение.

И затем, в одно мгновение, все изменилось.

– Не правда ли, это чудо! – воскликнула одна из регулярных посетительниц Муниры во время очередной душеспасительной беседы. – Не знаю, правда ли это, но похоже, что правда. Люди сомневаются, но я не сомневаюсь.

– О чем это вы? – спросила Мунира.

– Передавали сообщение Жнеца Анастасии. Вы не видели? Она говорит, будут новые сообщения. Не терпится послушать!

Мунира решила закончить беседу пораньше.

Фарадей полюбил простую жизнь, где все необходимое давали ему море и остров. Питьевую воду ему доставляли дожди и утренние росы. Он стал настоящим виртуозом в ловле рыбы с помощью гарпуна, а также научился делать самые замысловатые ловушки на все, что двигалось по суше и было съедобно. В общем, в своей добровольной ссылке он если не преуспевал, то чувствовал себя сносно.

Но если его маленький островок никак не участвовал во всеобщих изменениях, остальные части атолла было нельзя узнать. Исчезло большинство деревьев и прочей растительности, которая делала острова настоящим тропическим раем. Гипероблако всегда заботилось о сохранении девственной природы, но Кваджалейн оно принесло в жертву более высокой цели.

Прошло некоторое время, прежде чем Фарадей осознал, что за строительство ведется на соседних островах. Поначалу Гипероблако озаботилось инфраструктурой: причалы и дороги, дома для рабочих и, конечно, краны – множество кранов. Трудно было представить, что подобное масштабное строительство будет тайной для остального мира, но мир, каким бы маленьким он ни стал в последние столетия, все еще хранил укромные, никому не ведомые уголки. Отплыв от островов всего на двадцать пять миль, человек терял из виду пусковые башни и ракеты, стоящие на пусковых столах. А что такое двадцать пять миль, если исходить из размеров Тихого океана?

Ракеты. Фарадей должен был признать, что Гипероблако правильно использовало эти уединенные острова. Если оно хотело, чтобы остальной мир ничего не узнал об этих космических кораблях, выбор был сделан идеально.