Нил Шустерман - Итоги [litres]

– Дай определение слову «ужасное», – попросило оно.

Свита Набата, его «внутренний круг», состоявшая из Жнеца Моррисона, Сестры Астрид и викария Мендозы, оказалась очень эффективной командой.

Моррисон с самого начала доказал свою полезность. Он не слишком был озабочен этическими вопросами в те времена, что предшествовали его встрече с Набатом, но в последующие годы он изменился кардинальным образом. По крайней мере, в нем появилась некая не свойственная ему ранее просветленность. И, кроме того, у него были веские причины остаться с Набатом. Пойти ему было больше некуда. Северо-мериканские жнецы считали его погибшим. Заниматься жатвой он не мог – если бы жнеческое сообщество подняло статистику жатвы, оно бы заметило, что он продолжает убивать и наделять иммунитетом родственников людей, которых он подверг жатве. Ну что ж, решил он, когда сегодня повсюду льется кровь, один жнец-отщепенец, отлынивающий от своих обязанностей, не сделает погоды.

Конечно, это была не вся правда, но всей правды Моррисон не хотел открывать даже для себя.

Жнецы не заметили его отсутствия потому, что не замечали и его существования. Им было на него наплевать. Для прочих жнецов Моррисон всегда был пустым местом. Нелепая фигура даже в глазах наставника, который выбрал Моррисона потому, что тот был сильным и привлекательным, но потом разочаровался в ученике, когда стало понятно, что тот ни у кого не вызывает уважения. В жнеческом сообществе Моррисон стал поводом для шуток. А здесь, на службе у Набата, существование Моррисона приобрело смысл и цель. Он обрел свое место в этом мире как защитник великого пророка, как его охранник. И это нравилось Моррисону.

Сестра Астрид была единственной, кто не мог примириться с Моррисоном.

– Ты, Джим, воплощаешь в себе все, что я терпеть не могу, – говорила она.

От этих слов он ухмылялся:

– Почему бы тебе просто не сказать, что я тебе нравлюсь?

– Я с тобой просто сосуществую. По необходимости. Чувствуешь разницу?

Что касается Астрид, то ее работа состояла в том, чтобы удерживать всю их команду в рамках верного духовного маршрута. Она оставалась с Набатом потому, что в глубине души верила, что Набат – реальность, что он есть чудесным образом воплощенный Тон, а то, что говорит по этому поводу Грейсон Толливер – следствие естественных для святого человека скромности и смирения. Поэтому он и отрицает то, что является частью Святой Триады. А его неверие в собственную святость как раз эту святость наилучшим образом и подтверждало. И Астрид тайком ухмылялась каждый раз, когда Грейсон в качестве Набата встречался с очередной сектой Шипящих, потому что знала, что тот не верит ни одному слову, которое произносит, и все это для него – лишь роль. Но для Астрид настойчивый отказ Грейсона признать свою божественную сущность был лишь еще одним, и самым убедительным, подтверждением последней.

И, наконец, викарий Мендоза – маг, шоумен, продюсер их странствующего цирка. Он знал, что является осью, которая удерживает всю их четверку вместе, и хотя бывали моменты, когда он искренне вспоминал о своей вере, большую часть времени он отдавал практической реализации их совместного проекта.

Мендоза не только организовывал аттракцион под названием «Явление Набата Шипящим», но и постоянно был на связи с викариями по всему миру, стремясь привести как можно больше тоновиков под сень милой ему доктрины и помочь им защититься от жнецов. Кроме того, Мендоза занимался дезинформацией, распространяя ложные слухи о Набате. Эти слухи были чрезвычайно полезны в деле сплочения тоновиков и одновременно дезориентации жнецов – как могли жнецы доверять сведениям о явлениях Набата, если почти все они были продуктом вымысла? Тем не менее, когда Грейсон узнал об этих россказнях, он ужаснулся. Недоумевал и Мендоза – Грейсон не понимает их ценности?

– Вы говорите людям, что я восстал из пепла? – возмущался Грейсон.

– Так тому же есть прецеденты, – объяснял викарий. – В истории религии пруд пруди сюжетов об умирающих и воскресающих богах. Дионис, Таммуз, Хор-Озирис. Да тот же Иисус. Обычные дела. Я просто закладываю фундамент в основание вашей легенды.

– Если людям нравится верить в эту чушь, это их дело, – говорил Грейсон, – но я не хочу поощрять распространение этой лжи.

– Но если вы хотите мне помочь, то почему держите мои руки связанными?

– Просто я хочу, чтобы вы использовали свои руки не только для самоудовлетворения.

На что Мендоза рассмеялся, но поскольку смеяться над Набатом было себе дороже, то викарий быстро заткнулся.

– Хорошо, Ваша Сонорность, – сказал викарий, как всегда говорил в последнее время. – Я это хорошо усвою.

У него не было иного выхода, как отступить, потому что спорить с этим твердолобым юнцом было бесполезно. Грейсон же ничего не понимает в том, как ему, викарию Мендозе, удается так долго поддерживать в глазах мира и града его статус божества! А интересно, подумал Мендоза, зачем я вообще упираюсь?

Затем произошли события, которые все изменили.

– Горе! О, горе! – заголосило Гипероблако в ушах Грейсона как-то вечером. – Почему я вовремя не ослепло и не оглохло? То, что произошло, а произошло нечто ужасное, станет поворотным пунктом в судьбе мира!

– Ты можешь не говорить загадками? – спросил Грейсон. – И объяснить, что происходит?

И Гипероблако, не скупясь на кровавые детали, рассказало Грейсону о массовой жатве, случившейся на стадионе. О десятках тысяч, погибших в одночасье.

– Через некоторое время это будет в новостях, – сказало Гипероблако. – Хотя северо-мериканские жнецы и попытаются все скрыть, событие слишком масштабное, чтобы его можно было замолчать. Оно вызовет цепь событий, которые приведут мир к беспрецедентным волнениям.

– И что мы с этим будем делать? – спросил Грейсон.

– Ничего, – отозвалось Гипероблако. – Это – дела жнецов, и я не могу на них реагировать. Буду вести себя так, словно ничего и не произошло.

– Ну что ж, – сказал Грейсон. – Ты не можешь, но я-то могу!

– Продолжай свою работу, – возразило Гипероблако. – Именно сейчас необходимо сдерживать Шипящих.

И Гипероблако произнесло фразу, от которой Грейсон похолодел.

– Шансы того, что Шипящие нанесут серьезный вред человечеству, поднялись до девятнадцати целых и трех десятых процента.

Это Жнец Анастасия. Нет, это не запись. Я говорю это вживую, потому что я — жива . Но я понимаю, что я вас не убедила. Это естественно – любой может сделать такой фокус, используя конструкт моей памяти и прочие технические средства. Поэтому я хочу, чтобы вы до конца сомневались в истинности этой передачи. Сомневались и сделали все, чтобы разоблачить подделку. Приложите максимум усилий, чтобы убедиться в том, что вас обманывают. Потому что, если вам не удастся этого сделать, вам придется принять, что я говорю правду. Что я — жива . И как только вы убедитесь в этом, мы будем говорить о серьезных вещах.