Альберт Беренцев - Грибификация: Легенды Ледовласого

— Ты Хрулеев. Тот самый, который замочил мальчика по приказу Германа, — заявил парень неожиданно громким и бархатным баритоном.

Хрулеев в панике заметался, но вскоре понял, что убивать его анархист не собирается. Патлач не занес для удара гвоздодер, а винтовка у него в руках, как точно знал Хрулеев, не стреляла. Кроме того, Хрулеев вдруг осознал, что знать об убийстве мальчика мог только германец. С другой стороны, парень представлял собой исключительно колоритную фигуру, и Хрулеев бы запомнил его, если бы хоть раз увидел на элеваторе.

— Я Хрулеев, да. А ты кто такой? — спросил Хрулеев, отступив на шаг назад. Никакого оружия у Хрулеева с собой не было. Он слишком торопился к аптечке, а, кроме того, все равно не мог пользоваться огнестрелом из-за ранения руки.

— Я Фасолин, — анархист подошел ближе, закинул за спину винтовку и протянул руку, — Четырнадцатый градус по иерархии Германа. Но эти градусы — полная хуйня, согласись.

— Да, — Хрулеев продемонстрировал парню собственную правую руку, всю посиневшую, невыносимо болевшую и распухшую, а потом протянул ему перевернутую левую кисть для рукопожатия, — Я не видел тебя на общем собрании, где я... В общем, где был убит мальчик.

— Это потому что меня там не было, — объяснил Фасолин, — Я не хожу на собрания, эти сборища — полная шняга, а Герман — тотально болезный на всю голову... Но я слыхал, что ты подстрелил мальчонку. Мне Нелапкин рассказал. А еще я твое ебало в первый раз вижу, а других новичков у нас нет. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что ты Хрулеев. Ты наверное совсем отморозок, если убил ребенка. А я был начальником над курятником на элеваторе. Но меня заебало, так что еще неделю назад я себе подлил куриной кровячки в говно. Эта дура Плазмидова решила, что у меня геморрой на последней стадии, и Герман отправил меня в лазарет и разрешил не работать и не ходить на собрания. Но сегодня утром меня все равно вытащили из теплой кроватки и отправили воевать с ордынцами. А че у тебя с рукой? Ордынец укусил?

— Нет, Люба упала, долго объяснять, — осознав, что Фасолин не представляет никакой опасности, Хрулеев вновь бросился искать аптечку в подсумках Любиного бронежилета, — Почему ты не картофельном поле, Фасолин? Тебя оставили охранять машины?

— Не совсем, — объяснил парень, — Меня поставили в группу «Север», как и тебя, судя по всему. Но я воевать не буду, человекоубийство противоречит моим анархическим убеждениям. Поэтому я сделал вид, что провалился в кротовую норку и сломал себе ногу. А этот дебил по кличке Твою Мать мне поверил и оставил меня в тылу. А что касается охраны машин... Там все сдохли, Хрулеев.

— То есть? Как сдохли? — Хрулеев оторвался от обыска бронежилета, аптечки он так и не нашел, обшаривание и расстегивание каждого подсумка одной левой рукой занимало у него полминуты, не меньше.

— Ну а как люди обычно подыхают? — безмятежно спросил анархист, — Пришли дети и всех перебили. Я сам видел. Собственно, поэтому я и пошел сюда к полю. Дети наступают. Не хочу тебя расстраивать, брат, но они повсюду, лес окружен. Их сотня, не меньше. Еще человек пятьдесят детей тусуются сейчас у наших машин.

— Что? — Хрулеев бросил на землю бронежилет, сердце бешено забилось.

— Нас скоро всех заебошат, и ордынцев тоже, вот что, — также спокойно продолжил объяснять Фасолин, — Но пока что дети почему-то сюда не идут. Они окружили лес и чего-то ждут. Я хуй знает, есть ли у них главарь, и ожидают ли они приказа, но я лично счел нужным съебать. А к машинам уже никто не вернется, да. Дети выставили там часовых, и у них автоматы. Хотя наших охранников они перебили ножами.

— Ломов из группы «Центр» сказал мне, что там тоже дети... С восточной стороны, ведь он отступал в сторону Луги... А потом связь прервалась... Значит, они отрезали нам все пути... — голос у Хрулеева дрожал и не слушался.

— Да че ты ссышь, брат? — поинтересовался Фасолин, — Все там будем, рано или поздно. Главное — это сохранить личность, остаться собой, не предавать своих убеждений. Кстати, смерть это лишь переход тела в иное биологическое состояние, это совершенно естественный и закономерный итог жизни. Не мы первые, не мы последние. Так что не очкуй, ничего такого в этом нет. Я вот например подыхал уже больше сотни раз, и, как видишь, со мной все в полном поряде...

Хрулеев уставился на парня, Фасолин конечно был бледен, но определенно являлся живым человеком, а не поднятым некромантией трупом.

— Подыхал?

— Ну, не в буквальном смысле, конечно. Я вообще-то артист из Псковского народного театра. Я Полония играл в «Гамлете», так что меня закалывали уже дохуя раз. Еще я играл самого Президента в пьесе «Карающий Ледовласый: Последний ползок коммуниста». Но это был полный пиздец, режиссер требовал, чтобы я перед каждым спектаклем выпивал бутылку водки для вхождения в образ. В результате у меня после сезона гастролей печень разболелась, это была наверное самая сложная моя роль. Но я справился, хотя я и не претендую на лавры профессионального актера. Вообще, я ведь по профессии лесник, а до этого работал санитаром в морге. Хотя Герману я конечно об этом сообщать не стал, он, как известно, считает всех медиков колдунами, даже санитаров...

— Ладно, — перебил артиста-анархиста Хрулеев, — Раз ты медик и санитар, надень на себя бронежилет и найди мне аптечку.

— А нахуя надевать? — удивился Фасолин.

— Так искать удобнее. Давай быстрее, тут сотня подсумков не меньше. Ну и, кроме того, мы на войне, бронежилет не помешает.

— Так сам надень...

— Я не могу одной рукой. Давай.

— Так давай я тебе помогу...

— Надевай, блядь. Или анархистам убеждения запрещают носить бронежилеты?

— Да вроде нет. Хуй знает.

Хрулеев запаниковал, он больше не понимал, что делать. Адреналиновый ресурс организма подходил к концу, страх теперь парализовал Хрулеева. Его мучила боль в правой руке, он устал, он даже не знал, нужно ли теперь вообще искать аптечку, ведь все пути к отступлению все равно отрезаны, дети не дадут им уйти.

Анархист тем временем бросил на землю винтовку Симонова и гвоздодер, следуя советам Хрулеева, привел в порядок бронежилет после экстренного сброса, кое-как влез в него и зашарил по подсумкам.

— Зачем ты взял эту винтовку? Тут куча ордынского оружия на холме.

— А че? — удивился Фасолин, — Хорошая же винтовка. Я такие в фильмах про войну видел. Все лучше, чем эта монтировка, которую мне дали.

— В фильмах такие винтовки стреляют, да. А эта — нет. Подающая пружина отвалилась. А зачем у тебя пиратский флаг в кармане?

— А хуй знает. Просто так.

Анархист извлек из бронежилета армейский бинокль, потом флягу. Бинокль Хрулеев повесил себе на шею, а флягу вернул анархисту: