Дмитрий Быков - Эвакуатор [litres]

Катька смотрела на него внимательно и испуганно. Он не шутил.

– И когда мы едем?

– Поедем завтра.

– А что я дома скажу?

– Не знаю. Что хочешь. Учти, у тебя остается шесть дней. И взять я могу только пятерых – плюс Полька.

– Итого мне надо набрать еще троих.

– Да.

– Нет. Я не могу решать, кому спасаться, а кому сдохнуть.

– Тогда все сдохнем.

– Может, еще и не все.

– Ну, не знаю. Если хочешь, давай поэкспериментируем. Кто-то, конечно, уцелеет. Кто-то даже будет мародерствовать. Жилплощадью торговать. Освободится много жилплощади, и она капитально подешевеет. Самое жуткое, что уезжать все равно придется. Сама запросишься. Человеку гораздо трудней умереть, чем он себе представляет. Только тогда уже все будет очень сложно. И добираться, и стартовать.

– Послушай! А ты не мог бы нас эвакуировать… ну, скажем, в другую страну?

– Куда? В Африку?

– Почему в Африку. В Штаты, например.

– A-а. Наш муж нас все-таки уговорил.

– Ну правда, почему не туда?

– Потому что туда у меня нет возможности, извини. У меня нормальный межпланетный корабль, а не «Дельта эйрлайнс». Хочешь туда лететь – лети, оформляйся, но не советую. Там тоже уже началось, а за неделю так продвинется, что как бы они сами сюда не побежали. Остается, конечно, Австралия – но это, сама понимаешь, не вариант.

– Ну да. Альфа Козерога, конечно, надежнее.

– Гораздо надежнее, – серьезно сказал Игорь. – Ты вообще это… не трогай Альфу Козерога. Ты там не была, в конце концов. Мне тоже не ахти как приятно выслушивать все эти гнусности про родину.

– Ты любишь родину? – спросила Катька.

– Да, – ответил Игорь, – я очень люблю родину. У меня приличная родина, и на ней живут приличные люди. Тебе понравится. Там не может не понравиться.

– Да, да, – кивнула Катька. – Живые деньги.

– При чем тут живые деньги! – взорвался он. – У нас вообще можно… можно жить без этого всего! У вас же каждый живет, будто делает нелюбимую работу – и главное, стопроцентно бессмысленную! Все друг друга еле терпят… У нас же – ты понимаешь? – действительно все по-человечески! Все сделано для радости. Ты сама все поймешь, правда. Я как только наш вокзал представлю…

– Какой вокзал? – дернулась Катька.

– Центральный вокзал! Там встречают приезжих. Ты сразу попадешь в такое… такое поле любви… Ты почувствуешь, что тебя ждут, что тебе рады! У вас ведь как – куда ни приедешь, в какой город ни выйдешь с вокзала, сразу первое чувство, что ты не нужен, что тебя не должно быть! Автобусы какие-то заляпанные грязью, таксисты дерут втридорога, горожане ползут, не глядя друг на друга… И так везде, в любой Америке! Никто никому даром не нужен! Если бы ты знала, как я тут вообще… задыхался до тебя. Ты же совсем наша, ты умеешь радоваться другому человеку, умеешь просто делать другому хорошо! Тебе самой это в радость, это же страшно естественная вещь. А у нас так все, тебе там будет в сто раз проще адаптироваться, чем в Штатах. Чем хочешь клянусь. Господи, я так его и вижу…

– Кого?

– Вокзал. – Игорь мечтательно уставился в холодные небеса. – Огромный хрустальный купол, и такое, знаешь, преломление – всё в радужных пятнах, весь пол.

– И оркестр, да? Дрожит вокзал от пенья аонид?

– Откуда ты знаешь?

– Это не я, это стих такой.

– Пенье, да. Оно наплывает отовсюду, и ты идешь как в звуковом шаре. И все запахи, и все цвета – все лучшее, что вообще может дать планета. Она тебе как бы сразу открывается всеми сторонами, и пейзажи по стенам движущиеся. Такой просторный, просторный мир! Все вдвое больше – улицы, здания. Мне так дико тесно у вас все время… Только в Тарасовке могу дышать, но я редко там бываю. Мне нельзя, чтобы соседи часто видели. Только на профилактику езжу, смазать там, проверить… ну, и по выходным иногда… когда здесь совсем достанет.

– Это сколько от Москвы?

– Километров семьдесят.

– А что, люди тоже больше наших? Там, на Альфе?

– Не то чтобы больше. Другие. Я тебе здесь не могу рассказать. Пока будем лететь, подготовлю. В тарелке есть проектор, там все покажу. Целая программа для прилетающих. Просто чтобы в дороге посмотреть, подготовиться.

– А здесь нигде нельзя? В Москве?

– Здесь я энергии столько не наберу, – виновато сказал он. – Там изображение объемное, я это могу запустить только от двигателя. Подожди, через неделю полетим – все увидишь.

– А если она компактная – как мы полетим, вшестером-то? И с тобой?

– Ну… она сейчас не в рабочем состоянии. Она как бы такой эмбрион. Надо расконсервировать, только по зиме уже трудно. Надо пока снега нет. При минусовой температуре она очень долго будет греться. Народу набежит – из пушки не разгонишь. А у меня, к слову сказать, и пушка так себе.

Эти милые детали долженствовали, надо полагать, окончательно убедить ее в реальности происходящего, но до нее до сих пор не доходило – что за эвакуация, какая тарелка? Все пришло из фантастики, из сна, из их собственных прелестных игр, теперь невыразимо далеких, – но зачем ему продолжать игру теперь, когда серой запахло по-настоящему, она понять не могла.

Он это почувствовал – он всегда все чувствовал.

– Кать. Ты действительно полагаешь, что если мы из космоса, то должны во все тут вмешиваться? Ты решила, что сверхъестественная сила прилетит и всех спасет? Не будет этого, Кать. Вы со своей этикой вечного вмешательства в чужие дела уже так вляпались – вас теперь никакая сила не выволочет. Ты поживешь у нас и поймешь, у нас все рано или поздно понимают. Нельзя вмешаться в другой вид, нельзя вас сделать нами. Можно только забрать тех, кого стоит спасти.

– И почему ты решил, что стоит именно меня?

– А разные есть подходы. – Он улыбнулся и взял ее за руки. – У нас иногда думали: брать надо гениев. Или там детей. Или инвалидов. «Места для пассажиров с детьми и инвалидов». Некоторые до сих пор так делают, мучаются с выбором ужасно. Но я эвакуатор столичной школы, там особый подход. Нас учили просто: чтобы понять землян, надо жить нормальной земной жизнью. И с кем тебя сведет эта жизнь – того и забирай. Нечего выдумывать. Нету никаких критериев. Брать надо тех, с кем самому хочется жить. А гениев набирать… большинство ваших гениев, честно тебе скажу, по нашим критериям ходят в класс пятый, шестой. С прогрессом мы как-нибудь сами разберемся. Приличных людей надо спасать, и все.

– А как себя будут чувствовать эти приличные люди, которые отсюда сбегут? У каждого ведь целая паутина, ты знаешь? Отцы, матери, сестры, друзья, дети, одноклассники детей… Это счастье еще, что у меня родители в Германии… кстати, там тоже что-то будет или как?

– Ну, не так, как здесь, – сказал он и отвел глаза.

– Так, может, мне к ним?

– Может, к ним! – взорвался он. – Давай, не держу! А я мужа заберу, зачем он тебе там! Мы с Сереженькой на Альфу полетим, а ты с дочерью – к родителям. Будешь мне е-мейлы слать, я адрес оставлю. Игор собака Альфа косм. Косм – это космическая связь, у нас своя Сеть.