Дмитрий Быков - Эвакуатор [litres]

– То есть как?

– А что, чечены, что ли? Всех чеченов столько нет… В августе на сороковом километре склад рванул – что, чечены?

– А кто?

– Хер его знает кто. Сам и рванул. Откуда там чечены? Там что, гексоген был? Там же лакокраска была, обычная. Курнул кто-то, спичку бросил. И рванул. Самого там, конечно, даже клочьев не нашли… Война. Тоже война, мля. С кем воевать-то? Война – когда хоть врага видно. А тут лупят в белый свет. Ну, закрыли они кино. Что, чечены в Москву ездили кино смотреть? Увалы отменили. А чего делать? Держат в части, а делать нечего. С утра приборка, днем приборка, вечером чистка оружия. Информация. Химзащита. Ну, я все понимаю, но химзащита-то к чему?

– А вдруг газы?

– Газы, мля, – улыбнулся солдат и тряхнул головой.

Защитник, мля. Кого они такие защитят? И что, собственно, я здесь делаю? Катька посмотрела на часы: было уже без четверти четыре, до Тарасовки они доберутся дай бог к пяти, а обратно… хорошо, если к ночи будут в городе. И зачем я еду, и куда? Неужели верю, что он инопланетянин? Хорошо, а во что мне еще верить? И потом, здесь я все-таки с ним. С ним мне не так страшно, бог весть почему.

В Тарасовке они оказались только к пяти, потому что по дороге уазик сломался, солдат долго его чинил, матерясь; Игорь чего-то помогал, но внятного совета дать не мог, ибо в земной технике не разбирался. Быстро темнело. Рядом остановился грузовик, водила добровольно помог солдату, чего-то подкрутил, подвинтил, обозвал салабоном и уехал, солдат всю оставшуюся дорогу оправдывался, что с самого начала хотел сделать именно так, но у него не было нужного ключа, с ключами вообще напряженка; Игорь сочувственно кивал. На развилке под шлагбаум уходила узкая бетонка, солдат высадил их и уехал по ней, а им пришлось тащиться еще полчаса во вполне сталкеровском пейзаже, вдоль брошенной узкоколейки, потом через облетевший перелесок – «Между прочим, я здесь нашел первый в своей жизни гриб. Подосиновик. У нас грибов нет».

– Как же вы без грибов?

– Зачем нам гриб? Паразитарная структура… У нас есть цветы ровно того же вкуса…

– А что, поближе тебе не могли дачу купить?

– Тут от станции ближе гораздо. Мы бы уже дома были. Поближе… зачем поближе? Чего светиться лишний раз? Чем дальше от Москвы, тем, знаешь, меньше головной боли. А тут участки сравнительно дешевые, две воинские части рядом, танкисты и ракетчики. Полигон, грохот. Хоть и далеко, а слышно. В общем, не самая элитная местность.

– А ракетчики по нам не жахнут, когда стартуем?

– Вряд ли. – Он усмехнулся. – Навестись не успеют. У нас старт быстрый. Меня другое волнует. Почему куругач?

– Да что такое куругач, объясни на милость! – озлилась Катька.

– То-то и оно, что я не знаю.

– Ты просто придумать не успел. Это был самый обычный мент.

– Да, да. Так и думай, пожалуйста.

– Но это опасно?

– Обычный мент? О да, он очень опасен.

– Ну не заводись, я серьезно. Куругач – это что-то страшное у нас?

– Это что-то серьезное у нас, – резко ответил он. – Прокололся, наверное, кто-то… Будут они просто так отзывать…

– А что, отзывают? То есть ты можешь улететь без меня?

– Нет пока. Но пункт «в»… черт. Надо бы мне по-хорошему домой быстро, может, прислали разъяснение… Вообще, черт его знает. И связаться мне не с кем, понимаешь ты или нет?

– А этот ваш в УВД?

– Да он-то что знает? Передаточная инстанция в чистом виде… У нас сто лет не было никакой экстремалки. Это они, наверное, страхуются. Когда Японию бомбили, тоже был куругач. Думали, двумя бомбами не ограничится, готовили к срочному отзыву всех. Обошлось. Но только, видишь ли… – Он быстро шел вперед, не оборачиваясь, и говорил словно сам с собой, Катька не все разбирала. – Все-таки уругус…

– Игорь! Ты можешь объяснить по-человечески, что такое уругус?

– Не могу, извини. Прилетим – объясню.

– Понятно, – сказала Катька. – Дело закодировано голубой розой, а что такое голубая роза, агент Купер сам не в курсе.

– Знает, – обернулся Игорь. Голос у него был очень серьезный, и впервые за все время этой безумной поездки она поверила ему по-настоящему. – Очень знает. Я тебе все объяснять не буду, Кать. Но для сравнения… Одно дело, если тебе, не дай бог, звонит сейчас наш муж и говорит: срочно домой, я за тебя беспокоюсь. Это простой куругач, куругач «б». А если, опять-таки не дай бог, он говорит: немедленно домой, дочка плохо себя чувствует… это уругус куругач. Поняла?

– Примерно поняла, – медленно сказала Катька. – Что-то у вас неладно, да?

– Ну, не так чтобы неладно… Если бы неладно, они бы нашли способ. Но вообще, по-хорошему надо бы мне в Свиблово. Посмотреть в Сети, что и как.

– Да не психуй, – сказала Катька. – В крайнем случае я быстро соберусь.

– Ты полетишь, правда? – спросил он так, что Катьке стало невыносимо его жалко.

– Ну, если там у вас уругус – как же ты без меня?

– Солнышко мое, солнышко, – сказал он. – Удивительная ты девочка, Катя. Тебя только на жалость можно взять.

– А ты пользуешься…

В дачный поселок они вступили в густо-синих сумерках, когда уже едва виднелась асфальтовая дорога с ямами и выбоинами. Дачники давно разъехались, только в двух домах светились окна. «Эти тут постоянно. Вон там – сторож местный, он по вечерам обходит все. Толку от него чуть».

– Далеко еще?

– Седьмая улица. Сейчас, метров двести. У меня там все нормально – отдохнуть можно, поесть, вполне себе перевалочная база.

– Игорь! Какое там отдохнуть! Я домой должна успеть к ночи хотя бы!

– Успеешь. В крайнем случае заночуем, позвонишь…

На заборе сто двадцатого участка висела табличка – «Н.И. Медников».

– Кто такой Медников?

– Откуда я знаю? Дед какой-то. Мне ключи выдали, адрес сказали, и все.

– Подожди… А зачем было покупать участок, если можно снять? Дешевле же!

– Снять? – Игорь усмехнулся. – Тут после старта знаешь что будет? Ни сарая, ни дома, ни вот этого забора. Хорошо еще, если соседское устоит…

– Да тебе-то какая разница? Улетел, пусть разбираются…

Он посмотрел на нее с недоверием:

– Мать, это на тебя не похоже. Как это – снять, все пожечь и смыться? Это у вас так делается, а у нас это анкурлык.

– Ну прости, пожалуйста. Я просто подумала, что раз уж все рушится… кому какое дело еще и до дачи?

– Вот это серьезная ошибка. – Он полез в карман, достал тяжелую связку почти одинаковых ключей и долго выбирал нужный. – Это ваше большое заблуждение, кстати говоря. У вас думают – если всему конец, можно вести себя как угодно. Как раз наоборот. Когда всему конец, куругач, хотя бы и уругус, – надо вести себя очень прилично. Может, вся предшествующая история была только ради него. Это главное событие. Надо лицо сохранять. Надо как на «Титанике» – чтобы оркестр играл до последней минуты, чтобы джентльмены прощались вежливо: «Простите, ввиду непредвиденных обстоятельств я вряд ли смогу завтра составить вам партию в триктрак на верхней палубе»… У нас и пословица есть: «Бурлун тырыгык, бырлын туругук».