Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

– Я… Я сейчас… – шипя от боли, заковылял я к калитке. – Скоро вернусь…

– Счастливого пути! – пожелала в спину Кузьминична, но я не ответил.

Оскальзываясь на мокрой траве под моросящим дождём, я прошкандыбал вдоль штакетника у гостиницы и завернул за угол. Сознание рефлекторно отметило, что деда Дормидонта с бабой Дормидонтовной в беседке не было, как не было и таракашкиных какашек на скамейках, столике и перилах. Чистоплотные тараканы чаёвничали… Да чёрт с ними, с маразматическими манекенами и тараканьими экскрементами! Какое мне до них дело?! Ключи от машины при мне? Я похлопал по карманам. Ключи были при мне. Главное, вызволить «хаммер» из затора инопланетной техники.

Вызволять машину из затора не пришлось. На площадке за гостиницей не было не только затора, но и самой инопланетной техники. И оттого, что я впервые видел пустующие задворки гостиницы, одиноко стоящий «хаммер» с помятым корпусом выглядел сиротливо. Разъехались гости… Не было даже велосипеда с крыльями – на нём-то куда можно улететь? Впрочем, с дрынобулой можно. Видел вчера собственными глазами.

Распахнув дверцу, я сел, воткнул ключ зажигания… и замер, вспомнив, что случилось на лугу, при въезде в деревню. Но в этот раз обошлось. Стрелки приборов показывали, что аккумулятор заряжен, а бензина почти полный бак.

– Ну, дрынобула, не подведи, – сказал я, растёр всё ещё саднящие от удара о столешницу колени и с замиранием сердца повернул ключ зажигания.

И «дрынобула» не подвела – мотор завёлся, как всегда, сразу и заработал тихо и ровно. «Хаммер» ещё никогда не подводил, а случай на лугу не в счёт – ни одна машина не заведётся, если аккумулятор посажен до нуля, а в баке нет бензина.

Мелкий дождь не успел как следует промочить землю, поэтому подъём на косогор машина преодолела легко и непринуждённо, но затем я сбросил скорость, почувствовав, как колёса начинают проскальзывать. Всем хорош «хаммер», по любому бездорожью пройдёт, но из-за негабаритного шасси ехать на нём в дождь по узким российским колеям сплошное мучение.

Глубокие борозды от фур «Галактических аттракционов» исчезли, как только я свернул в лес. Понятное дело, у фур своя дрынобула – видел, как они появлялись из клубящегося тумана… Моей «дрынобуле» такого и не снилось.

На достопамятном лугу машину начало водить из стороны в сторону, как будто под колёсами оказалось болото, но с этим препятствием «хаммер» справился прекрасно. В конце концов именно для таких дорог и создана машина. Другое удивляло: если по мороси на лугу почти болото, то как в Бубякино добираются в распутицу? Разве что на велосипеде с дрынобулой.

В лесу было посуше и не так скользко, но из-за узкой петляющей между деревьями дороги я ехал почти с той же скоростью, когда вёз в деревню Лию. Моросить стало меньше, зато в низинах начали появляться клочки тумана. Не удивительно, осень на носу…

Наконец показалось разбитое асфальтовое шоссе на Мщеры. Я вывел машину из леса, повернул направо и уже собрался добавить газ, как из лесу отчётливо прозвучал птичий посвист:

– Тьох-тьох, тьо-тьо-тьох!

С противоположной стороны дороги отозвалась другая птица:

– Тон-н-нк!

Изо всей силы я надавил на тормоза и обернулся. Предчувствие не обмануло: грунтовая дорога, с которой я только что выехал на шоссе, исчезла, лес за обочиной стоял сплошной стеной. Мелкий дождь размывал по асфальту грязь от шин «хаммера», следы вели к обочине, но на влажной земле отсутствовали, как будто машина была оснащена таинственной дрынобулой и перенеслась на шоссе по воздуху.

Ясно теперь, почему Кузьминична пожелала мне «счастливого пути». Не гожусь я в миракли, вот меня и выперли из Бубякина самым тривиальным образом, заставив бежать вслед за Лией, как осла за морковкой на удочке перед мордой. Скорее всего, никуда никого Василий не отвозил, и Лии в Мщерах нет, так как на асфальте, кроме следов «хаммера», других не было. Трактор с прицепом оставил бы столько грязи, что и проливным дождём не смоешь, не то что моросью. Самое обидное, что теперь перед шефом отчитаться невозможно: фотоаппарат, ноутбук, мои вещи – всё осталось…

Я замер, а затем икнул. На заднем сиденье лежал мой чемодан, а поверх него – бумажный свёрток. Я взял свёрток, развернул и увидел пироги с черникой. Гостинец в дорогу от сердобольной Кузьминичны…

Из свёртка на пол салона выпали какие-то бумажки, я нагнулся и подобрал четыреста рублей сотенными купюрами. Не только сердобольная хозяйка, но и совестливая. Сказала, «сто рублёв» возьмёт за постой, значит, ни копейки больше. Да и сотню Кузьминична скорее для проформы взяла – зачем ей деньги при таких-то домовике да огороднике, которые ей и еду, и утварь, и, по всей видимости, одежду поставляют?

Проверять вещи в чемодане я не стал – был уверен, что все на месте, а если чего-то недосчитаюсь, так всё равно вернуться в Бубякино не получится. А о том, как чемодан попал в салон машины, и задумываться нечего. Какая разница, домовик ли принёс, огородник подбросил, либо внучка Кузькиной матери воспользовалась инопланетной технологией отражений? Всё равно никому ничего не докажешь, даже себе.

Дождь продолжал монотонно моросить, покрывая мелкой рябью лужицы, дымкой застилая лес. Унылая погода, унылое настроение. Я бросил свёрток с пирогами на сидение рядом с собой и поехал дальше. Вряд ли найду Лию в Мщерах, но если не поеду, всю жизнь буду себя корить…

За два года Мщеры нисколько не изменились. Захолустный городок, доживающий свой век в нищете и убогости. Обшарпанные одноэтажные домишки, которые в дождь выглядели ещё непригляднее, кривые улочки с остатками асфальта, неприкаянно бродящие вдоль обочины мокрые куры.

Автостанции в Мщерах не было, и единственный автобус, который раз в день ходил в Ворочаевск, останавливался на центральной площади между рынком – рядом металлических прилавков под длинным навесом, недостроенной церковью и почтамтом – таким же убогим и обшарпанным домиком, отличающимся от остальных только вывеской. Некогда площадь была гораздо больше, и на ней стоял памятник Ленину. В девяностые годы памятник снесли, и некий местный предприниматель начал строить на его месте церковь, но закончить не успел по причине ранней кончины. Смутное тогда было время, и предприниматели жили недолго. Других меценатов продолжить богоугодное дело убиенного не нашлось, кирпичи местные жители растащили, и на месте строительства остался лишь бетонный остов.

Я приехал на площадь за пятнадцать минут до отправления автобуса, но его ещё не было. Остановив машину у почты, достал из чемодана штормовку, надел и вышел под дождь. Трактора с Василием на площади не оказалось, и я впервые задумался, зачем Карле понадобилось вести летающую тарелку в Мщеры? Куда он потом собирался ехать? Вокруг непроходимые леса, и дорога из городка всего одна: на трассу Ворочаевск – Усть-Мантуг. Грунтовая дорога до лесничества не в счёт – из лесничества даже просеки никуда нет. Места заповедные, рубка леса запрещена, хотя попытки браконьерского лесоповала некоторое время наблюдались, но казусы Кашимского аномального треугольника распугали желающих. Собственно, из-за этих казусов наша группа и узнала о существовании аномальной зоны, однако экспедиция двухгодичной давности дала весьма скудные результаты. Зарегистрировали квазимагнитные поля, очертили конфигурацию аномальной зоны, и на этом всё. Так что непонятно, что здесь мог делать Карла с летающей тарелкой. С шоссе стартовал, что ли? А как тогда объяснить нашу первую встречу, когда Карла ехал из Мщер в Бубякино? Как объяснить присутствие сопровождающего груз милиционера патрульно-постовой службы, если в Мщерах всего одни милиционер, да и тот участковый? Объяснений у меня не было, да и вряд ли я когда-нибудь найду ответы на свои вопросы. Неисповедимы пути пришельцев…