Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

– Неплохой кофе получается на ручной кофемолке, – причмокнув, заметил он, глянул на меня и запнулся. – Слушай, а чего ты такой зелёный? Случайно не желтухой заболел?

И тогда нервы у меня не выдержали, и я сорвался:

– Да пошли вы все к кузькиной матери со своими соболезнованиями!!! – гаркнул я во всё горло.

Мишка присел от акустического удара, чашка в его руке лопнула, горячий кофе плеснулся на пол. Мишка помотал головой, растерянно огляделся, снял с вешалки над раковиной полотенце, вытер руки.

– Ну и голосина… – сдавлено выдавил он. – Откуда у тебя такой голос?

Он снова помотал головой, постучал ладонями по ушам, будто в них попала вода.

– От папы и мамы, – буркнул я. – Всегда такой был.

– Всегда? – не поверил Мишка и указал на стол: – Посмотри.

На столе в луже кофе лежали осколки второй чашки. Кофейная лужа, растекаясь по столешнице, достигла края стола и закапала на пол.

– А это?

Он указал на белесый пустой стакан.

– Что – это?

Мишка ткнул в стакан пальцем, и он рассыпался мелкими осколками.

Я глянул на окно, затем на стеклянные дверцы кухонного шкафчика. Стёкла были целыми. И на том спасибо.

– Ты где такой голос приобрёл? – заинтригованно поинтересовался Мишка.

– Где, где… На рынке купил!.. – повысил я голос, но тут же запнулся, опасаясь, как бы ещё чего необычного не случилось. Чем ещё в Бубякине меня наградили? Только бы не даром Василия…

Я покосился на Мишку, вспомнив, куда его послал.

Мишка стоял рядом, живой и здоровый, во все глаза смотрел на меня и идти к кузькиной матери не собирался. Разве что пить пиво на набережной. Надеюсь, и шефа никуда ноги не понесли – я-то, когда посылал всех по известному адресу, имел в виду прежде всего его.

– Будем считать, что кофе мы попили, – сказал я.

– Давай тряпку, уберу, – предложил Мишка.

– Сам потом уберу, – отмахнулся я. – Ты меня на пиво приглашал? Идём.

Погода к пиву не располагала. Было по-осеннему холодно, пасмурно, со стороны реки то и дело долетали порывы стылого ветра. Мы сидели за столиком летнего кафе, пили подогретое в микроволновке бутылочное пиво, хрустели чипсами. Мишка, стараясь развеселить меня, травил анекдоты, рассказывал о новостях в институте, я, по большей части, молча цедил пиво. Слишком памятно было другое летнее кафе…

За соседним столиком сидели двое тучных мужчин и сосредоточенно, со знанием дела, поглощали шашлык. Под водочку. Лица у них были красные, как у минотавров, но пар из ушей не шёл. Немного в сторонке за двумя сдвинутыми столиками обосновалась группка студентов. Они весело болтали, уплетая гамбургеры за обе щеки, запивали через соломинку кока-колой из фирменных пластиковых стаканов, смеялись. Совсем как какадуоиды…

– Ты меня не слушаешь? – дёрнул за рукав Мишка.

– Слушаю.

– Посмотри, какая девушка идёт по набережной. Ножки, фигурка… Каблучками цок-цок…

Я не повернул головы.

– А вот ещё две девушки. Симпатичные… На нас поглядывают, перешёптываются… Давай пригласим за столик?

– Нет, – отрезал я.

Мишка удивлённо посмотрел на меня, отхлебнул пива.

– Слушай, никак не пойму, ты нюх потерял или сменил сексуальную ориентацию?

– Фу, противный, – равнодушно сказал я.

– Не верю.

– Отстань, подлый, не приставай к честному мальчику.

– Уже лучше, – кивнул Мишка. – Станиславский, может быть, и поверил бы, но не я.

– Высоко себя ценишь.

Он весело осклабился.

– Нормально ценю. Станиславский тебя не знал, зато я знаю как облупленного.

Я кисло поморщился.

– И что же ты с меня облупил?

Мишка оценивающе окинул меня взглядом, затем вдруг расплылся в улыбке, и стало понятно – его озарило.

– Понял! – воскликнул он. – Наконец-то понял! Да ты, Серёга, никак втюрился?!

Лицо у меня закаменело.

– Точно… – выдохнул Мишка. – Вот уж о ком, о ком, но о тебе никогда бы не подумал.

– Чего не подумал бы? – натянуто спросил я, избегая встречаться с ним взглядом.

– Что можешь влюбиться.

– Любовь зла, – горько усмехнулся я, – полюбишь и…

– А вот за козла ты ответишь, – наигранно обиделся Мишка, но тут же рассмеялся. – Так она что, из новых русских?! Или это он, если козёл?!

– Пошёл ты со своими идиотскими намёками…

– Ну, извини, извини, – поняв, что переборщил, пошёл на попятную Мишка. – Кто она?

– Циркачка… – непроизвольно вырвалось у меня, сам не понимаю как. Не хотел я ни с кем делиться своей тоской и плакаться в жилетку. Про себя сказал, а получилось вслух.

– Артистка… – понимающе покивал Мишка. – Артистки знают, как голову заморочить.

Я промолчал.

– Ну, а она к тебе как? – не отставал он с расспросами.

– Никак, – снова мимо воли признался я.

– Не повезло тебе, мужик, – со знанием дела заявил Мишка. – Стерва попалась.

Я искоса посмотрел на него.

– Гм… – стушевался Мишка и поправился: – Ну, не стерва, а баба со стервозным характером. Эти умеют из мужиков жилы тянуть.

Я снова промолчал. Говорят, чтобы разлюбить человека, нужно начать анализировать его поступки, характер, находить отрицательные черты, ставить их во главу угла… Но я не хотел этого делать. Людей без недостатков нет, и я принимал Лию такой, какая она есть.

Мишка посопел, допил пиво, повертел в руках пустую бутылку.

– Может, креветок возьмём? – предложил он, меняя тему.

Я равнодушно пожал плечами и отвернулся. По реке, подёрнутой рябью, скользил катамаран. Трое ребят в гидрокостюмах суетились у паруса, то и дело меняя галс. Не существовало для них пасмурной погоды, не боялись они стылой воды, а было им весело и радостно. Как старику Дитятькину на велосипеде с дрынобулой в поднебесье.

Мишка сходил к бармену, принёс тарелку с креветками и ещё пару бутылок подогретого пива.

– Откушайте, батюшко свет Владимирович, – предложил он, пододвигая тарелку.

Я вздрогнул и подозрительно посмотрел на Мишку. Интонации в его голосе живо напомнили Кузьминичну. Знает Мишка о Бубякине, или просто совпадение?

– Что так смотришь? – усмехнулся Мишка, взял с тарелки крупную креветку и принялся чистить. – Креветок не хочешь, или обращение не понравилось?

– Словеса ваши необычны, Михаил свет Александрович… – обтекаемо сказал я.

– Чего в них необычного? – пожал он плечами. – Исконно по-русски… Но могу и по-современному. Жри, падла, пока дают!

Я покачал головой. Бывают и не такие совпадения, как обращение по-древнерусски. Например, название мотеля на трассе Ворочаевск – Усть-Мантуг.

– Что, и так не нравится?

– Лучше по старинке.

– Во-от! – согласился со мной Мишка. – В русской старине есть много поучительного.

– И загадочного, – на всякий случай бросил я ещё один пробный камень.

– И загадочного, – согласился он. – Например, почему русская нация называется именем прилагательным, а все остальные – именем существительным? Ты знаешь?