Сэмюэль Дилэни - Дальгрен [litres]

Кошмар махнул на Шкета рукой:

– Это он.

– Да, вылитый. – Леди Дракон поджала толстые губы.

Тонкие губы Кошмара улыбнулись.

– Ты чего в доме эту херь таскаешь? – спросил Саламандр.

Шкет опустил глаза на орхидею – на руке.

– С ней, когда отольешь, стряхнуть – целое приключение. – Он перевел дух, сделал над собой усилие, чтобы не рыться в памяти; порылся – и ничего не нашел.

– А ширинку застегнуть – тем более, – сказал Саламандр. – У тебя расстегнута. – Он отвернулся, потянул свои штаны из-под блондинки, а та пискнула и снова попыталась вкатиться в щель под обивку.

– Вот это он? – насмешливо переспросила Леди Дракон.

Шкет кивнул:

– Это я. – Привалился к косяку, съехал на корточки. – И я пока застегиваться не буду, пожалуй. Что-то неохота себя оскоплять.

– Он очень смешной. – Кошмар спихнул конец косы через плечо на спину. – Славный пацан. Особо не шумит. Но если что делает, обычно выходит хорошо.

Неплохой образ, решил Шкет, можно и оправдать; и решил особо не болтать впредь. Когда он надел орхидею?.. Когда?.. Саламандр посмотрел нелюбезно, опять дернул:

– Слезь нахуй с моих шмоток, а? Одеться хочу!

– Эй, народ, тащите кофе! – заорала Леди Дракон.

Некая девица, наполовину скрытая диваном, приподняла голову над сгибом руки и снова уронила. Не девчонка Денни.

– О тебе тут много говорят, – сообщила Леди Дракон. Нахмурилась, переведя взгляд на Саламандра. – Вот он ни слова доброго не сказал, – и засмеялась.

– Я вообще не сказал ни слова . – Саламандр подергал застежку на штанах военного образца. Один карман на бедре порван. На коленях дыры. – Мне про Шкета сказать нечего.

Кошмар слегка пригнулся:

– А ты что скажешь про Саламандра, Шкет?

Шкет покачал головой. Хотят, чтоб мы посрались и подрались прямо здесь, подумал он.

Кошмаров хохот начался раскатисто, а затем съежился до хриплого боевитого добродушия.

Кто-то еще приподнял голову с груды одеял, сонно похлопал глазами, потом ухмыльнулся:

– Эй! – и неуклюже воздвигся на ноги, одной рукой почесывая сначала вспотевшие волосы на лбу, затем майку на животе. Другая рука забинтована до плеча. – Эй, это Шкет! Вернулся к нам пока?

– Как дела, Сиам? – рискнул тот. Коричневое перекошенное лицо, что раскачивалось туда-сюда на полу в автобусе, было… другое? Да нет, не очень…

– Порядок! – Сиам пригнул голову, улыбаясь от уха до уха. – Нормально. Порядок! – Здоровая рука пощупала повязку; палец проскакал по грязной ткани (Кошмар все мял многоглавую выпуклость плеча, выдававшую тренировки с весами). Сиам глянул на остальных, смутился, ухмыльнулся сквозь смущение и тоже сел на корточки, имитируя Шкета.

Леди Дракон крикнула:

– Где вы там застряли? Я кофе хочу!

– Тут у них чашек маловато. – Парень держал две чашки в руках, а еще три обнимал. Волосы – чехарда золотого лома; грудь, подбородок и ягодицы – сплошь волдыри и пустулы; ногти на руках и ногах грязные, а сам голый. – По-моему, у них на всех не хватит. – И он заозирался.

– Дай Кошмару, Малыш. – Леди Дракон взяла чашку себе.

Вошел Денни. Тихонько сел подле Шкета, скрестил ноги, облокотился; джинсовым коленом задел Шкета по голени.

Кошмар взял чашку и знаком велел Малышу оделить Денни.

– И Шкету дай…

– …Только если осталось мне. – Саламандр натянул второй сапог и дважды топнул. Посмотрел на Шкета.

– Мы тогда с Адамом из одной. – Малыш кисло глянул на чашки.

Шкет взял свою и подумал: если б не хватило, нам бы, небось, пришлось драться.

Саламандру чашка досталась. И Сиаму тоже.

– Адам! – окликнула Леди Дракон. – Малыш посуду уже раздал. Где кофе-то?

Вошел Адам – бурое лицо в парно́й вуали. Пар перекатывался по цепям на груди. Копна густых темных волос.

– Прошу. – Он налил Леди Дракон, перешел к Кошмару. Штаны были ему велики, сбились – или, может, сползли под весом цепи, служившей ему ремнем.

Шкет протянул чашку обеими руками, почувствовал жар.

Малыш посреди комнаты разглядывал последнюю чашку – интересовался, насквозь ли треснула.

– Целый склад, – повторила Леди Дракон. – Когда этот закончится, сходи сам и возьми.

– Ёпта. – Адам сощурился в пару́. – Мы ж целую коробку притаранили. – Почесал грудь; цепи заворчали.

– Я по жратву в набеги не хожу. – Кошмар подул – пар перетек по рукам. – По жратву я не ходок, сама, блядь, знаешь.

– У нас тут столько дармоедов, – сказал Саламандр своей чашке, водруженной на правое колено. – Может, и придется. – Не поднимая головы, снова покосился на Шкета. – С каждым днем все больше.

– Вам-то осталось? – договорила Леди Дракон Адаму; тот заглянул в дымящийся кофейник и кивнул. Она перевела взгляд на Саламандра и загоготала: – На Шкета наезжаешь, а? Чего ты на него наезжаешь?

– А того, что Саламандр у нас большой и тупой, – сказал Кошмар. – Мне-то что, мне Саламандр по кайфу. Большой, тупой и злой. А Шкет мелкий и умный. Но тоже, небось, злой.

– Когда меня подстрелили, – сказал Сиам, – Шкет меня в автобус затащил. Шкет не злой…

– Ай, да заткнись нахуй! – взревел Кошмар и резко перекатился на колени.

Сиам плеснул кофе себе на руку.

Кошмар нет.

Сиам поставил чашку, потряс пальцами, пососал костяшки.

Кошмар заржал, глотнул и опять заржал.

Саламандр поморгал, потер бороду веснушчатым запястьем и еще глубже втянул голову в плечи.

Шкет стиснул пальцы на чашке; руку неприятно жгло.

– Эй, Саламандр? – Шкет пошевелил мозолями на обжигающем фарфоре. – Эй, Саламандр, как думаешь, чего они нас стравливают?

Рыжий с дивана прожег его глазами.

– Я наполовину индеец, – сказал Шкет. – А ты… ты кто? Наполовину ниггер?

Он глянул на Леди Дракон – та переводила взгляд с Саламандра на Шкета и обратно, мерцая черными глазами на темном лице, точно сдерживала усмешку. Кошмар – кожа прозрачно-белая, невзирая ни на какие мускулы, – смотрел поверх чашки прямо-таки недоуменно.

– Они думают, небось, что все выйдет по-простому, да?

Злость Саламандра обернулась озадаченностью. И вдруг разразилась смехом.

– Ага, – сказал он. – Ага, вот только… – Он большим пальцем указал на Кошмара, на Леди Дракон. – По-простому, еще бы. Только наполовину индеец – это полукровка, так? А наполовину ниггер в этих краях – обыкновенный ниггер, и все дела. – Смех гавкнул, запрокидывая Саламандру голову. Но нараставший гнев вытек в комнату презрением.

Смех Леди Дракон утоп в кофе, громко забурлившем под ее опущенными глазами.

– Мы с Саламандром, – Шкет выставил руку вперед для равновесия, покачался, поднялся, – мы с ним на одной стороне, да? – Он перешагнул через кого-то спящего. – Оно и к лучшему, когда вокруг такие сволочи.

– Раскусил он тебя, белек, – хмыкнула Леди Дракон Кошмару.