Сэмюэль Дилэни - Дальгрен [litres]

– Может, сегодня обойдемся без махача со скорпионами, – сказал он, когда они перешли с Северной Брисбен на Южную. – Если повезет.

– Ни один уважающий себя скорпион в такую рань не встанет, – ответила Ланья. – Они же все спят до трех или четырех, а потом куролесят до зари.

– Вот это житуха. Ты все твердишь, что у Калкинза уже бывала. Все нормально получится?

– Если б не бывала, – она хлопнула гармошкой по ладони, – я бы так не суетилась.

Три искристые ноты. Ланья насупилась и подула снова.

– По-моему, ты и грязной неплохо выглядишь, – сказал он.

Она сыграла еще ноты, почти сплавила их в мелодию, но передумала, рассмеялась – или посетовала, или помолчала – и завела другую. Они шли, и Ланья разбрасывала незавершенные мотивы.

Тетрадь крылом хлопала его по ляжке. (Другая рука обросла теперь стальными лепестками.) Защищенный с флангов, он скакнул с бордюра.

– Я не понимаю – мне страшно, что он скажет?

Между нотами:

– Хмм?

– Мистер Новик. Про мои стихи. Ёпта, я не к нему иду. Я хочу посмотреть, где живет Калкинз. Мне все равно, что мистер Новик думает про то, что я пишу.

– Я наверху в чулане у Фила оставила три совершенно прекрасных платья. Может, они еще там.

– Не исключено, если там Фил.

– Господи, нет. Фила в городе нет уже… которую неделю!

Воздух щипался и пахнул по-заводскому. Шкедт поглядел в небо: тут цвета глины, там – слоновой кости, а вон там светлее, как потускневшая жесть.

– Молодец я, – сказала Ланья, – что слиняла. Тебя нашла. – Скользнула рукой между лезвиями и взяла его за два пальца. Ножи давили, терли, морщили даже ее тонкое запястье.

– Осторожно, ты же…

Но она нет.

Из-за стены свисали мотки плюща.

У медных ворот Ланья сказала:

– Внутри тихо.

– Тут звонят? – спросил он. – Или кричат? – И закричал: – Мистер Новик!

Она осторожно отняла руку.

– По-моему, раньше был звонок… – Пальцем потыкала камень вокруг медной таблички.

– Здрасте… – изнутри. Где-то за сосняком по гравию заскрипели шаги.

– Здравствуйте, сэр! – окликнул Шкедт, стаскивая с руки орхидею, продевая ножик в шлевку.

Из-за косматой зелени выступил Эрнст Новик.

– Точно, сегодня же вторник, да? – Он взмахнул скатанной в трубку газетой. – Я только полчаса назад узнал. – Он что-то сделал с замком внутри. Ворота лязгнули, слегка приоткрылись. – Рад видеть вас обоих. – Новик оттянул створку на себя.

– А этого человека, который раньше охранял, больше нет? – Ланья вошла. – Он всегда вон там сидел. – Она указала на зеленую будочку, которую с тротуара не было видно.

– Тони? – переспросил мистер Новик. – А он приступает ближе к вечеру. Но сегодня почти никого нет. Роджер всех повел на экскурсию.

– А вы остались из-за нас? – спросил Шкедт. – Не надо было…

– Нет, просто душа не лежала. Все равно бы не пошел.

– Тони… – задумалась Ланья, глядя на облупленную краску привратницкой. – А мне казалось, у него какое-то скандинавское имя.

– Тогда, наверно, теперь новый, – сказал мистер Новик. Сунул руки в карманы. – Тони итальянец до мозга костей. Очень приятный.

– Другой тоже был приятный, – сказала Ланья. – Тут постоянно все меняется.

– Это правда.

Они зашагали по тропе.

– Толпы народу снуют туда-сюда – я уже бросил следить. Сумасшедший дом. Но вы выбрали тихий денек. Роджер всех повел в центр, показывать редакцию газеты. – Новик улыбнулся. – Кроме меня. По вторникам я непременно сплю до упора.

– Приятно сюда вернуться, – призналась Ланья. – А когда все придут?

– Вероятно, когда стемнеет. Вы говорили, что жили здесь. Хотите подождать, поздороваться с Роджером?

– Нет, – сказала Ланья. – Нет. Просто любопытно.

Мистер Новик рассмеялся:

– Ясно.

Гравий (жуя Шкедту ороговевшую ступню) свернул меж двух муляжей храмов с колоннадами. Деревья сменились живыми изгородями; а дальше, кажется, фруктовый сад.

– А можно мы срежем через сад?

– Конечно. Мы к боковой террасе идем. Кофейник еще не остыл, я точно знаю, и я поищу кексы. Роджер твердит, что я могу тут хозяйничать, но все равно взять и вломиться в кухню к миссис Альт как-то странно…

– Ой, да это… – и: – Вовсе не обязательно… – хором заговорили Шкедт и Ланья.

– Нет, я знаю, где они. И мне самому пора сделать перерыв на кофе – так у вас говорят?

– Тебе понравится! – воскликнула Ланья, когда они ступили сквозь высокую изгородь. – У Роджера чудесные цветы и…

Шпалеру увивала ежевика. На растрескавшихся планках ежились иссохшие щупальца. И тут, и тут, и там землю взрыла черная галиматья.

– Господи, что здесь… – начала Ланья. – Что случилось ?

Мистер Новик опешил:

– А что-то случилось? Я не знал. Здесь с моего приезда так.

– Раньше было полно цветов: солнечные такие оранжевые штуки, тигровые. И ирисы. Куча ирисов…

Ногу Шкедту холодила влажная земля.

– Правда? – переспросил Новик. – А давно вы здесь жили?

Ланья пожала плечами:

– Несколько недель назад… три, четыре?

– Очень странно, – покачал головой мистер Новик, шагая по всякому сору. – У меня-то было впечатление, что здесь так годами…

В десятифутовой каменной чаше гнили лужи листвы.

Ланья потрясла головой:

– Раньше фонтан не выключался. В нем стоял Персей или Гермес, что ли. Куда он делся?

– Батюшки, – сощурился Новик. – По-моему, лежит в куче мусора за коттеджем секретаря. Я гулял и что-то такое видел. Не знал, что это из фонтана. А кто тут дольше жил? Кого бы спросить?

– Может, мистера Калкинза? – предложил Шкедт.

– Ой, нет. Я бы, пожалуй, не стал. – И мистер Новик пристально, сообщнически глянул на Ланью. – Я бы не стал ни за что.

– Да уж, – согласилась та; лицо у нее вытянулось пред таким запустением. – Пожалуй, не стоит.

У трещины в кромке чаши илистая земля под редкой травой запечатлела их следы, точно гипс.

Они миновали еще одну увитую плющом изгородь; внушительный газон и центральный дом выше редких густых крон. (Сбоку на пригорке – другой дом, всего три этажа. Коттедж секретаря?)

На позеленевшей медной табличке в траве значилось:

МАЙ

Из-за пяти толстых каменных башен – он поискал шестую, симметрии ради, и не преуспел – казалось, будто современный дом из темного дерева, стекла и кирпича возвели вокруг старого, каменного.

– И сколько у него тут народу? – спросил Шкедт.

– Наверняка не скажу, – ответил мистер Новик. Они уже дошли до плит террасы. – Минимум пятнадцать. Может, двадцать пять. Обслуга постоянно меняется. Не понимаю, как ему удается работать, – за ними же приглядывать надо. Может, это всё на миссис Альт. – По бетонным ступеням они взобрались на террасу.

– Тут пятнадцать человек потеряются, нет? – спросил Шкедт.