Александр Розов - Юхх - ассенизатор, призванный богами

– Я утратила нить. Допустим, ранее 5000 лет назад было что-то доисторическое, и мы слишком мало знаем об этом.

– Не так мало, – возразил он, – известны артефакты первобытных людей, начиная с трех

миллионов лет назад. Сначала только примитивные орудия, но примерно 40 тысяч лет назад уже было первобытное искусство: миниатюрные скульптуры, пещерная роспись. Затем появились дощечки для счета, и диаграммы неба вроде календарей или звездно-лунных навигационных схем. Цивилизация без истории. Последние 70 лет аналогично.

– Подожди, Юхх! Разве сейчас у нас нет истории?

– А разве есть? – встречно спросил он.

– Конечно, есть! Хронику исследований и открытий можно прочесть в любом сетевом научно-популярном журнале.

Ассенизатор сделал перечеркивающий жест ладонью.

– Эта именно хроника. А история, это про геополитические силы, которые борются за региональное или мировое господство. Всего этого теперь нет. И историков тоже нет, поскольку некому читать то, что они напишут. Однажды дедушка Ральф прислал мне несколько неадаптированных исторических романов о разных эпохах. От египетских пирамид 5000 лет назад до цифровых пирамид всего 100 лет назад. Я прочел и не смог понять половину того, про что там. Слова знакомые, но смысл из них не складывается. Причем знаешь, что самое интересное?

– Что? – спросила Эдрин.

– То, что во всех этих книгах я не понял одного и того же. Я не понял схемы отношений между людьми. Я не понял целей, которые ставят перед собой люди, и тех аргументов, которые применяются одними людьми, чтобы убедить других. Не поняв это, я не понял экономического устройства ни в одном из этих обществ.

– Хм… А когда были написаны эти книги? Ты понимаешь, о чем я?

– Да, Эдрин, разумеется. Исторический роман отражает, прежде всего, не ту эпоху, про которую написан, а ту, в которой написан. Так вот: самый древний автор – Гомер, жил примерно 3000 лет назад, самые новые авторы примерно 100 лет назад. Дедушка Ральф позаботился, чтобы авторы были распределены достаточно широко по шкале времени внутри истории. Так вот, я сообразил, что внутри истории все это понятно, потому что одинаково, идет ли речь об Античности, о Средневековье, или об Индустриальной эре.

Астронавтка энергично потерла ладонями скулы (похоже, ей это помогало думать), и предположила:

– Ты хочешь сказать, что внутри этого огромного периода, называемого историческим, отношения и цели людей почти не менялись, но до и после все совершенно иначе?

– Вроде того, – подтвердил он, – хотя, я бы не назвал исторический период – огромным. Доисторический период был продолжительнее в 600 раз.

– А, по-твоему, нам было бы проще понять доисторических людей, чем исторических?

– Думаю, да. Мне довелось общаться с почти первобытным племенем в джунглях реки Парагвай. В их ареале прорвало сливную трубу давно брошенного комбината, который перерабатывал древесину в начале XXI века. Требовалось заглушить слив, но для этого сначала надо найти горловину. Люди из племени охотно помогли, в общем, мы хорошо поладили. А местная детвора играла с мамонтенком Димой. Они думали, это домашнее животное, вроде тапира-мутанта.

Эдрин перевела взгляд на робота, биоморфность которого особенно проявлялась сейчас в парковочном положении. Юхх обратился к нему:

– Дима, ты зафиксировал мои последние две фразы?

– Да, я зафиксировал.

– Отлично. Тогда уточни, если я что-то перепутал или не отметил.

– Я уточняю, – сказал робот, – местные жители на реке Парагвай думали, что я домашнее животное вроде оранжевого магического тапира. У них нет термина «мутант».

– Дима, почему ты применил эпитет «магический»? – спросила Эдрин.

– Потому, что я говорящий, и я знал их язык, скачав из сети алгоритм-переводчик.

– А что, они очень удивились такой магии?

– Они очень мало удивились, – ответил робот, – по их логике, у магического человека должны быть магические домашние животные.

– Что они нашли магического во мне? – удивленно спросил Юхх.

– Твою работу там, – лаконично сообщил мамонтенок Дима.

– О! Это аргумент! – признал ассенизатор.

Эдрин снова потерла ладонями скулы, и задумчиво произнесла:

– Интересно… Юхх, на кого похожи эти люди из джунглей Парагвая?

– На вид они, вроде, типичны для малой расы гуарани, хотя я не знаток этнографии.

– Я имею в виду не внешность, а стиль жизни, – пояснила астронавтка свой вопрос.

– Э-э… Трудно сообразить сходу… Знаешь, пожалуй, по стилю они похожи на хиппи в Гуантанамо. Хотя нет, это просто такой же эффект от общения с ними.

– Это в смысле, какой эффект?

– Такой: они проявляют яркое любопытство к каждому гостю, общаются с ним, спорят, подталкивают к объяснениям его деятельности. Гость строит ответы, и вдруг начинает задумываться о паузе в своем избыточном темпе жизни.

– А почему темп жизни гостя непременно избыточный?

– Потому… – тут Юхх выразительно щелкнул пальцами – …Что иначе гостю, который вообще не хиппи, незачем приезжать в такое место, как бывшая тюрьма Гуантанамо.

– Кажется, ты прав, – тихо сказала Эдрин.

Юхх шуточно отсалютовал в благодарность за эту реплику, и продолжил:

– Еще одно сходство стиля парагвайских гуарани и хиппи Гуантанамо, это рождение и воспитание детей в обстановке окружающего разнообразия, без нервного напряжения. Наверное, ты заметила: в этой хиппи-коммуне много детей. В разы больше, чем бывает обычно у такого количества взрослых. Кажется, из десятка современных детей – девять рождены в «сонных» сообществах вроде этого. Тут есть какая-то логика жизни, верно?

– И ты опять прав, – согласилась она, – обзаведение детьми не сочетается с событийной насыщенностью типичной современной жизни. Потому, среди живущих типично, у нас четверть ребенка в среднем на женщину. Хотя, сейчас нет проблем, портивших жизнь в исторический период, выражаясь твоими словами. Беременность укорочена на полтора последних тяжелых месяца, роды уже не такие дискомфортные, а всякое материальное обеспечение существует априори, как гравитация. Но ресурс времени... Мой коллега по астронавтике ляпнул: ребенок это серьезное хобби – как межзвездная экспедиция.

– Неожиданное сравнение, – прокомментировал Юхх, – хотя, вроде, сейчас есть свобода маневра по времени. Термин «естественное старение» быстро становится нонсенсом, и женщина может родить в 60 лет так же легко, как в 20 лет, если я не ошибаюсь.

– Ты не ошибаешься. Но по той же причине в 60 лет можно полететь к звездам. Вот так выглядит альтернатива. Звезды это для примера. В смысле: есть множество вариантов увлекательного хобби, работы, самореализации…

Тут астронавтка сделала длинную паузу, после которой договорила: