Фриц Лейбер - Корабль отплывает в полночь

– А вам не кажется, что те электрические вспышки на крыше завода вызвала именно антигравитация? – спросил Папаша. – Я чуть штаны не потерял от испуга!

Ответа снова не последовало.

Конечно, было бы логично поинтересоваться у Папаши, что ему известно об этом заводе и кто тогда закричал, если не он, но я решил, что он все равно не расскажет: не стоит из-за этого портить миролюбивую обстановку.

Потом мы немного поспорили о том, откуда мог прилететь самолет. Папаша считал, что из Аламоса, я был за Атла-Хай, а Элис заявила: «Может, то и другое сразу?» Если Аламос и Атла-Хай заключили договор, самолет мог летать между ними. Мы согласились, что такое возможно. Во всяком случае, фиолетовый цвет Атла-Хай хорошо сочетался с синим цветом Аламоса и они были ярче всех прочих.

– Надеюсь, у нас есть радар для предотвращения столкновений, – сказал я.

Скорее всего, так оно и было: мы пару раз вильнули, вероятно, чтобы проскочить Аллеганы. Восточная зеленая точка уже приближалась к фиолетовому пятну Атла-Хай. Я вглядывался в оранжевый туман, который за все это время ничуть не изменился, и по-детски мечтал, чтобы его не было, хотя и понимал, что он окутал всю Землю (звезды над Ривьерой? – не смешите меня).

– Папаша, – услышал я вдруг свой голос, – ты замочил того парня, который нажимал кнопки?

– Нет, – ответил Папаша без промедления, будто упомянул об этом не четыре часа назад, а только что. – Нет, Рэй. Я пригласил его в наше маленькое братство около полугода назад. Вот его нож, тот самый, с роговой рукояткой, что торчит из-за голенища моего сапога, хотя он никого не убивал этим ножом. По словам парня, его долгие годы мучила мысль о миллионах людей, убитых взрывом и радиацией, но теперь он обрел покой, потому что оказался на своем месте – среди убийц – и может хоть что-нибудь исправить. Не все мои ребята хотели принимать его. Утверждали, что он не был настоящим убийцей, что он убивал на расстоянии и не важно, сколько людей он угробил.

– Я была бы на их стороне, – поджав губы, заявила Элис.

– Да, – продолжил Папаша. – Шли горячие споры. Он сам тоже разгорячился и сказал, что немедленно отправится на охоту и убьет кого-нибудь голыми руками или хотя бы попытается – он ведь просто хилый коротышка, – если без этого его не примут. Я напомнил, что бывшим солдатам мы засчитываем убийства, совершенные на службе, и отравления, и мины-ловушки, и прочее – ведь это в каком-то смысле тоже убийства на расстоянии. В общем, мы его приняли. Он хорошо исполняет свою работу. Нам повезло, что он с нами.

– Как ты думаешь, он действительно нажимал кнопки? – спросил я.

– Откуда мне знать? – ответил Папаша. – Уверяет, что нажимал.

Я хотел сказать, что одни делают ложные признания в поисках легкой славы, а другие, действительно чувствующие вину, скорее дадут разрубить себя на части, чем признаются в этом, – но тут в кабине прозвучал четвертый голос. Казалось, он доносился из фиолетового пятна на экране с картой Северной Америки. По крайней мере, он шел со стороны экрана, но мысленно я сразу связал его с местом, обозначавшим Атла-Хай. Должен сказать, мы здорово перепугались. Элис вцепилась мне в колено своими плоскогубцами (которые прикрутила опять), причем сильнее, чем, вероятно, хотела, но я не проронил ни звука, застыв в спасительной оторопи.

Голос повышался и понижался, словно атональная музыка, а слов я совсем не понимал.

– Похоже на китайский, – прошептал Папаша, толкнув меня локтем.

– Да, это китайский. Мандаринское наречие, – мгновенно отозвался экран на чистейшем английском. По крайней мере, я бы назвал его так. На самом деле это был бостонский диалект. – Кто вы такие? И где Грейл? Грейл, ответь!

Я оглянулся на Папашу и Элис, слишком хорошо понимая, что это за Грейл… что это был за Грейл. Папаша усмехнулся – на этот раз, пожалуй, вяловато – и посмотрел на меня так, словно хотел сказать: «Разбирайся с ними сам, если хочешь».

Я откашлялся и сказал:

– Мы вместо Грейла.

– Ох… – Голос едва заметно задержался с ответом. – Кто-нибудь из вас говорит по-китайски?

Я почти не глядел на Папашу и Элис.

– Нет.

– Ох… – Снова короткая пауза. – Грейл на борту?

– Нет.

– Ох… Значит, с ним что-то случилось?

– Да, – ответил я, мысленно поблагодарив Голос за тактичность, пусть и непреднамеренную.

– Но вы сказали, что заняли его место? – настаивал Голос.

– Да, – сказал я, проглотив комок в горле.

Я не знал, во что ввязываюсь, слишком уж стремительно все происходило, но решил, что разумнее не отказываться от сотрудничества.

– Я очень рад.

В его интонациях слышалось что-то такое, отчего мне стало не по себе… думаю, это была искренность.

– Вы… – Он запнулся и начал заново: – Вы везете блоки?

Я задумался. Элис показала на добычу, вываленную на соседнее сиденье.

– У нас в коробке около тысячи легких дюймовых кубиков, напоминающих детские, но с кнопкой на одной грани. И еще ящик с парашютом.

– Именно о них я и говорил.

Каким-то образом – возможно, как раз потому, что Голос пытался скрыть это, – я уловил в его словах нотку облегчения.

– Послушайте… – торопливо продолжил он. – Не знаю, много ли вам известно, но, возможно, нам придется действовать очень быстро. Вы не сможете доставить кубики прямо к нам. Да и вообще не сможете приземлиться в Атлантик-Хайлендс. Мы окружены воздушными и сухопутными силами Крепости Саванна. Все наши самолеты уничтожены или прижаты к земле. Вам придется сбросить блоки с парашютом как можно ближе к одному из наших разведывательных отрядов. Мы подадим вам сигнал. Надеюсь, это случится не слишком рано – то есть ближе к нам, – но сказать трудно. Вы знаете, как управлять самолетом, как использовать оружие?

– Нет, – ответил я, облизнув губы.

– Значит, это первое, чему нужно вас научить. Если вы увидите что-то в тумане, считайте, что это самолеты Саванны. Вы должны сбить их.

Не стану подробно описывать все, что произошло в следующие полчаса, – с нами троими случилось слишком многое. Иногда каждый делал что-то свое. Нам отдавали множество команд, но редко объясняли, зачем это нужно, и меня не оставляло ощущение, что мы имеем дело с человеческими существами (я чуть не пропустил слово «человеческими» и до сих пор не вполне уверен, что прав, поставив его), обладающими несравненно бо́льшими возможностями – и, вероятно, интеллектом, – чем мы.

Главная трудность состояла в том, чтобы подобрать этому название. Вскоре ситуация еще более осложнилась, о чем я постараюсь рассказать в подходящий момент.