Марина Дяченко - Ведьмин род [litres]

Вдох-выдох – он перешел в оперативный режим, сразу захотелось действия, захотелось двигаться, нападать и гнаться. Он заставил себя оставаться на месте: нет информации. Где ведьма?

Снова взревел двигатель. Серо-зеленый танк, стоящий в самом центре цепи, дернулся, как живое существо. По броне прошла судорога, пушка изогнулась, будто хобот, и потянулась в небо. Люди все еще стояли перед ним в нескольких метрах, цепью, взявшись за руки, никто из них не был инквизитором. Никто не реагировал мгновенно. Им требовалось время, чтобы поверить глазам.

Как она могла пробраться внутрь боевой машины?!

Танк затрубил по-слоновьи. Это было бы забавно, как в мультфильме, если бы не грохот брони и не вонь солярки, и не обморочное чувство нереальности, невозможности, безумия. Люди отшатнулись, будто отброшенные трубным гласом, их первая реакция была – оцепенение. После страшно долгой паузы они решились наконец разбегаться, еле двигаясь, увязая в сгустившемся воздухе, а стальные гусеницы уже лязгали, впиваясь в брусчатку. Торжествующий низкий рев разлегся поверх грома траков и воя двигателей.

«Сударыни мои ведьмы творят поначалу не убийство даже – балаган, – писал Атрик Оль. – Фарс, от которого кровь стынет в жилах; играют ли они, как кошка с мышью, либо черпают силу в страхе напуганных толп?»

Вопли людей были едва слышны в диком грохоте. Ломалась брусчатка, из-под траков летели осколки, бегущие спотыкались, обливались кровью, кто-то падал – чуть ли не под гусеницы танка. Сколько же веков этому булыжнику? Сам Атрик Оль, легендарный инквизитор прошлого, подметал его полами своей мантии. Мартин был, конечно, Атрику Олю не чета и мантию надевал в редких случаях…

…В танке экипаж, оглушенный, но еще живой. Ведьма – в другом месте. Или Мартин найдет ее за три секунды, или кости захрустят под гусеницами.

Три. Два. Один. Ноль. Темный силуэт в штабной машине.

Мартин потянулся через площадь, быстро и нежно, будто для поцелуя на расстоянии. Дотронулся до ее нервных центров, не раня, не нападая, просто обозначая свое присутствие. Танк, уже почти догнавший беглецов, на мгновение замедлился. Казалось, воздух вокруг превратился в желе, пространство получило новые измерения. Люди выпрыгивали из-под самых гусениц – у них была огромная воля к жизни. И приличные шансы. Но у ведьмы шансов всегда заведомо больше.

Она помещалась за спиной водителя в камуфляже, на заднем сиденье внедорожника. Мартин поймал ее взгляд – сквозь бронированное стекло, сквозь дым танкового выхлопа, сквозь солнечный свет, на расстоянии сотен шагов. И вроде бы не было времени, чтобы спросить – а кем ты была? До инициации? Каким ты видела свое будущее? Таким?!

Она, конечно, не услышала бы вопроса. И никогда бы не ответила. Мартин ударил – теперь уже хлестко ударил, намеренно причиняя боль, и тут же получил такой отпор, что мир вокруг заволокло красным. Щит-ведьма. Колодец под шестьдесят. Прямо как бетонная стенка. Замечательно.

Он еще раз коснулся ее нервной системы, не пытаясь пробить защиту – издеваясь, щекоча, нащупывая слабые места. Танк завертелся, как если бы у него зудели гусеницы. С визгом разлетались обломки булыжника. Танк имитировал пушкой уже не слоновий хобот, а эрегированный член.

Мартин засмеялся.

Не то чтобы ему было очень весело в этот момент. Вовсе не весело, но шутка должна получить ответ среди публики. Ведьма шутит – оценить сейчас может только Мартин. Остальные в панике. Да и шутка сомнительная; он поймал себя на сожалении. Любовь к спецэффектам часто губит ведьм, на спецэффектах ловятся.

Водитель штабной машины медленно поворачивал голову – он, кажется, только что догадался, что в салоне за его спиной кто-то есть. Не успел ничего увидеть – осел в кресле, потерял сознание, будто его огрели по голове. Генерал вцепился в редкие волосы, его фуражка упала на мокрый булыжник. Полицейский разинул рот, рискуя проглотить мегафон.

Танк окутался тучей дыма и, раскидывая брусчатку, ринулся на Мартина – полным ходом.

– …Ситуация представляется безвыходной, – кричала в микрофон девушка в ярко-красной куртке, – ясно, что штурмовать Дворец Инквизиции никто пока не решается, но напряжение растет, и неизвестно, как долго военные будут терпеть провокации…

Съемочная группа выбрала место на краю площади, и, забравшись на основание старинного фонаря, оператор выдавал в эфир ясную и содержательную картинку: пустая площадь, оцепление по краям, танки.

– Немного странно, что здесь нет ни одного инквизитора, – кричала в микрофон девушка. – Что это за война, кто с кем собирается драться и почему Великий Инквизитор до сих пор…

За ее спиной танк содрогнулся. Окутался облаком выхлопа и перестал быть машиной. Сделался чем-то другим. Завыл, затрубил, будто мамонт, и в его вой вплелся панический визг красной девушки.

Оператор был не то безумно храбр, не то глуповат и с замедленной реакцией. Еще несколько секунд Ивга могла видеть, как танк преследует бегущих людей. Как, почти догнав их, останавливается. Дергается, вертится, тычет пушкой в небо, имитируя непристойный жест. Камера отвернулась, будто смутившись, – на самом деле оператор пытался нащупать опору, слезть с фонарного столба; картинка дернулась, Ивга успела заметить человека в светлом костюме, непринужденно идущего через площадь навстречу бешеному танку…

Трансляция оборвалась.

До танка оставалось тридцать шагов. Двадцать. Пятнадцать. Мартин чувствовал вонь разогретого масла и горячего выхлопа. И еще он чуял ведьму – как если бы она сидела перед ним на допросе.

Ее расчет был на естественную человеческую природу, на нормальный шаг в сторону, попытку уклониться, увернуться, уйти с пути обезумевшего чудовища. Попытайся Мартин спастись – он потерял бы с ведьмой связь и не успел восстановить. Двигатель ревел, гусеницы грохотали; прыгай, не прыгай, убежать от этой штуки невозможно, но, к счастью, Мартин был здесь не затем, чтобы бегать.

Он видел ее щит как свинцовую стенку без единой трещины. Но это не монолит, скорее массивная чешуя, и чешуйки не везде плотно прилегают друг к другу. Совершенных защит не бывает, моя девочка.

Десять шагов. У этой махины должна быть жуткая инерция. Мартин никогда не интересовался тормозным путем танков. Да, ведьма вступила в поединок с таким стартовым преимуществом, что с ней приходилось считаться.

Пять шагов. Она больше не думала о зрелищности. Она гнала к результату. Мартин чуял азарт и жажду крови – чуть-чуть, и она ощутит мякоть под гусеницами и услышит хруст костей…

Мартин ударил, теперь уже точно зная, как устроена ее защита. Танк затормозил на полном ходу, стирая в пыль старую брусчатку, надвигаясь, наваливаясь, источая жар и вонь. Остановился в метре от Мартина. Пушка, задранная к небу, обмякла и, судорожно дернувшись, опустилась, увяла, будто признавая поражение. Мартин сделал шаг в сторону – пушка клюнула камень в том месте, где он только что стоял.