Алексей Калинин - Игры Огня

— У нас нет запретов! Хочешь, поднимемся на второй этаж, и ты покажешь, какой кабачок тебе приделала Сиатра? — подмигнула Мирала.

— Да-да, сходите, только сильно не увлекайся. Порвать можешь, — улыбнулся Балот.

Игоря затошнило. Может, тому виной сильное воображение или слишком уж доступным был запретный плод? Не таким откровенным он представлял себе будущее.

— Да я не против, — протянул руку Анатолий. Довольная улыбка играла на губах.

Сиатра закашлялась и недовольно покосилась на родителей. Пальцы бегали по хроносалютему, заносились какие-то данные.

— Деточка, не кашляй. Ты всегда была собственницей и никогда не делилась, — недовольно буркнула Мирала и потрогала Анатолия ниже талии. — Эх, паренек, не познаю я твой кабачок. О, почти стихи получились. Видишь, дочка против, а могли бы и вместе повеселиться…

Игорю захотелось выйти наружу, но там, на улице, тот же секс. Помешанные, блин. Озабоченные! Он никогда не был ханжой, но чтобы так…

— Когда мы отправимся обратно? — спросил он у Сиатры.

Она внимательно взглянула ему в лицо, и Игорь почувствовал себя как при рентгеноскопии. Неизвестно, какие чувства отразились на его лице, но она удовлетворенно кивнула. Длинные пальцы нажали на хроносалютем.

— Вы познакомились с гозорами, эта пара такая же, как и остальные. На уме лишь секс и расслабление…

— Зануда! — кинул Балот и хихикнул, как проказливый мальчишка.

— В остальных домах будет то же самое. Мы можем лететь обратно. Видите, как я была права, когда говорила, что здесь нет развития…

— Зануда! — крикнула Мирала, родители рассмеялись уже вместе. — Мы не хотим чего-то учить, станки и так вкалывают. Зачем же напрягаться?

— Так, всё! Мы улетаем. Родители, пока! — махнула рукой Сиатра и повернулась к дверям.

Анатолий не смог удержаться и пожал упругую грудь. Мирала изогнулась под его рукой и выставила напоказ аппетитную пятую точку.

— Милый, когда вернешься, то обязательно заходи к нам. Я буду ставить на тебя!

— Я обязательно вернусь, ты только очень жди, — продекламировал Анатолий и шлепнул по выставленной попе.

Мирала взвизгнула. Балот захохотал. Игорю снова стало тошно.

Когда они вышли наружу, то позади них снова раздались крики тропических птиц и шум прибоя. Сиатра захлопнула дверь. Крылья носа слегка подрагивали, на щеках выступили красные пятна. Девушка явно была расстроена.

— Мама всегда старалась отбить у меня парней. Не думала, что она попытается снова.

Анатолий обнял её за талию, спустился ниже, ласково похлопал по ягодице и определил для себя, что Сиатра всё-таки лучше. Хотя, попозже можно будет наведаться и в этот гостеприимный дом.

Игорь искоса посмотрел на страстно стенающую парочку на улице, возле неё остановились трое парней. Судя по всему, они занимали очередь и не совсем понятно: или парня хотели заменить, или на место девушки устроиться. Что же за гадство тут творится? Это же Содом и Гоморра. Тягучий плевок упал на постриженную лужайку. Он осмотрелся по сторонам, скользнул взглядом по аккуратным домикам, ровной дороге, опрятным газонам и чистеньким деревьям. Всё как с картинки, но всё какое-то искусственное, неприятное. Чего-то нехватало…

Интеллект + 1

Бросив недовольный взгляд на парочку посреди улицы, он понял, чего не хватает: ни у гозоров, ни у умстеров он не увидел детей. Не слышно детского смеха, нигде не валяются забытые игрушки. Может, их растят где-нибудь отдельно от этого разврата?

— Сиатра, а где у вас находятся дети?

— Кто? — переспросила девушка.

— Ну, те, кто получается после этого, — он мотнул головой в сторону трахающихся.

— У нас никого после этого не получается. Ты чем слушал, когда я рассказывала про матрицы? При смерти физической оболочки матричные данные переносятся в новое тело и всё.

— То есть, у вас нет процесса деторождения? — Игорь ощутил холодок в груди.

— Конечно, нет. От родов портится фигура, обвисают груди, идут морщины. Дети постоянно кричат, гадят и требуют к себе внимания. Бррр, даже представить жутко, — Сиатру передернуло.

— Но как же радость материнства? Вот тебя мать рожала или как?

— Фу, нет! Как ты мог подумать такую гадость? Чтобы я вылезла оттуда, откуда она справляет естественные потребности? Это у вас такое было. У нас же всё иначе. Пара сдает свои клетки и из них выращивается тело. На экране психовидора они видят, каким у них получится ребенок, спустя двадцать лет, и в это тело вносятся матричные данные с умершего гражданина. Родителями они считаются лишь на бумаге. Новоявленный гражданин живет с ними и адаптируется к изменениям мира около трех лет, потом идет своим путем. Если захочет.

— А сколько раз ты умирала? — спросил Анатолий, когда они встали на серую площадку.

— Всего один раз. Нас на Земле всего два миллиарда людей, также пятьсот миллионов хранится в матрицах. Идеальный порядок — умер, встаешь в очередь на оживление и снова возрождаешься вместе со своими навыками. Появляешься раньше, если много знаешь и много умеешь. Поэтому умстеры возрождаются чаще.

Платформа поднялась в воздух. Озабоченные люди остались внизу. Игорь ощутил облегчение, словно закончил ремонт унитаза. «Ложечки нашлись, но осадочек остался». Не таким должно быть будущее. Или таким? Безбашенным для всех — делай что хочешь, всё равно оживешь. Трахайся где хочешь — никто слова не скажет. Бей, воруй, хулигань — попадешь лишь на месяц Огня и потом снова возродишься. Секунду… Что там сказала Мирала?

— Сиатра, а что Мирала имела ввиду, когда говорила, что будет ставить на Анатолия?

Запись 7

Везде есть те, кто жить не может без власти. Вряд ли есть такое место на земле, где люди живут в равноправии и кому-либо не подчиняются. Даже в диких племенах есть вожди, а в глухих деревнях люди слушают стариков. А кого слушать в городе? Того, кто может причинить неприятности. Приходится его слушать, чтобы этих неприятностей избежать. Мирный рэкет государства или же агрессивный наезд бандитов — без разницы как это называется, когда цель одна. Подчинить себе как можно больше народа и не париться о завтрашнем дне.

Вы можете сказать, что это не так. Есть же люди, которые мечтают о мире во всем мире. Бескорыстные, честные, справедливые… Я соглашусь, такие есть. О них слагаются легенды, их историями мотивируют других людей, им ставят памятники… Однако, зачем их превозносят? Не для того ли, чтобы в один прекрасный момент можно было упрекнуть человека: «Вон Ганди не жидился, а ты чего жмешься?» Или же набившее оскомину выражение: «Христос терпел и нам велел!» И получается, что редкие люди тоже служат одной цели… А уж когда приводят в пример такого авторитета, как самый известный человек на планете, то руки поневоле опускаются. И тогда в действие вступает вторая присказка: «Вся власть от Бога!»