Игорь Вереснев - Хозяйки тумана [litres]

– Я её понимаю. Если бы моя дочь оказалась на твоём месте – ой, не поздоровалось бы здесь всем. Радует, что ещё маловата. Хотя четырнадцать лет – возраст уже тот! Иногда такое отчебучит!

Уайтакер улыбнулся.

– Непривычно. Ты информер, и в то же время у тебя есть дочь, ты была замужем. А расстались почему? Или секрет?

– Нет никакого секрета. Мы с Сорокиным десять лет прожили. А потом я, должно быть, сделалась слишком взрослой и самостоятельной для него. Пётр не может смириться, что я сама принимаю решения. А тут совпало – Ната пригласила в лабораторию, предложила работу, интересней которой у меня не было и не будет. А для Петра посёлок, теплица – вся жизнь. Он остался, я улетела в город. Вот и всё объяснение.

– И он позволил тебе забрать дочь? Странные у вас, русов, обычаи.

– Обычаи как обычаи. Ирину мы не делили. Раньше она в посёлке больше времени проводила, чем в городе, теперь привыкла, у неё здесь друзья появились.

– Да, ты не похожа на тех информеров, кого я знаю.

– А на кого я похожа?

– На женщину. Очень привлекательную к тому же.

Сорокина насмешливо фыркнула.

– Имперских программеров не учат распределять активность мозга во время работы, поэтому мир нейросети заменяет для них реальный. На самом деле, находиться сразу в обоих мирах не так и сложно. Если ни в один не погружаться полностью, скользить по грани.

Уайтакер заметил стержень шунта, поблёскивающий сквозь волосы на затылке Людмилы, удивлённо округлил глаза.

– Ты и сейчас работаешь?! Разговариваешь со мной и одновременно что-то делаешь в вирт-реальности? Здорово. Новую модель строишь?

– Угу. Не жалеешь, что напросился добровольцем?

– Нет, не жалею. Как думаешь, эксперимент во мне что-то изменил?

– А сам как думаешь? Ощущаешь что-нибудь необычное?

– Скорее нет, чем да. Во всяком случае, красивые женщины мне нравятся по-прежнему. Остальное – мелочи.

– Ах, вот чего ты опасался!

– Ещё бы! От нашей руководительницы всего ждать можно. Вдруг она захочет всех переделать по своему подобию? С этой мымры станется.

Сорокина засмеялась.

– По своему подобию? Этого я не допущу, будь уверен.

С минуту они молчали. Потом Уайтакер нерешительно произнёс:

– Людмила, я могу спросить тебя о личном?

– Спроси.

– У тебя есть… друг?

– Друг? Хочешь знать, свободна ли я, – правильно поняла твой вопрос? Да, абсолютно свободна. Лаборатория занимает много времени, оставшееся принадлежит Ирине. Пытаюсь, по мере возможности, быть хорошей мамой. А почему ты спросил?

– Просто так.

Уайтакер опустил глаза и вроде бы покраснел. Юный ловелас умеет краснеть? Надо же! Сорокина хотела ещё кое о чём спросить, но не успела. На экране внутренней связи неожиданно появился Мюррей. Хмурый и озабоченный.

– Звонили с Озёрного, Ната и Джабира попали в переделку, – сообщил. – Им оказывают первую помощь у них в больнице. Я лечу туда. Хотелось бы, чтобы ты составила компанию, всё-таки ты там своя.

– Выхожу, – согласилась Людмила, не требуя уточнений.

Она переключила работу компьютера в автономный режим, аккуратно вынула жало шунта из черепной коробки. И заметила напряжённый взгляд Уайтакера. Тот следил за её движениями, не отрываясь. Вцепился в подлокотники так, что костяшки пальцев побелели. Сорокина помедлила секунду, затем подмигнула:

– Что, не приходилось раньше видеть? Неприятно?

– Он… такой длинный, я и не знал, – с трудом выдавил из себя парень охрипшим голосом. – Кажется, что он должен проткнуть твою голову насквозь. Как он там помещается?

– Он гибкий. – Сорокина аккуратно уложила шунт в пенал. – И нет никаких тактильных ощущений. Наши мозги бесчувственны.

Она встала, поправила косу, прикрывая отверстие порта. Вопросительно посмотрела на гостя. Очнувшись, тот тоже вскочил.

– Людмила… можно, я ещё зайду, когда ты вернёшься?

««Просто так». Как же, поверила». Губы Сорокиной сами собой растянулись в самодовольную улыбку. Она кивнула.

– Конечно заходи в любое время запросто, как к другу. И зови меня Люда, Люк. Кстати у нас имена созвучны, ты заметил?

Моник открыла глаза, прислушалась к ощущениям. Боль отпустила. Всё, находящееся выше пояса, будто онемело. Скосила глаза. Собственно, так и есть: грудь, плечи, шею, половину лица покрывал слой анестезирующей пены. Она попыталась повернуть голову. Получилось не очень удачно – затвердевшая пена сопротивлялась. Но и так понятно, что они в больничной палате. Ната лежала на соседней кушетке, вроде бы целая, только левая нога приподнята и жёстко закреплена в белом лубке. Ох, и смешная она в этой канареечно-жёлтой коротенькой пижаме!

Заметив, что глаза подруги раскрыты, Гилл виновато улыбнулась.

– Привет. Ты проснулась? Как самочувствие?

– Лучше, чем… А я долго спала?

– Пятнадцать часов. Уже утро. Я звонила в город, Пол вот-вот прилетит за нами.

– Всего пятнадцать часов? Я думала, несколько суток прошло.

– Сердишься на меня за вчерашнее? – Ната куснула губу. – Я не смогла защитить тебя, как обещала.

– Совсем не сержусь, всё же обошлось. Как на тебя можно сердиться?

– Врач сказала, что повреждений жизненно важных органов нет. Шлейфокрыл успел только кожу содрать.

– Угу. А как твоя нога?

– Косточка хрустнула, как я и думала. Непрочные у нас тела.

Дверь приоткрылась. Женщина-врач в белом комбинезоне и в такой же белой шапочке заглянула в палату, предупредила:

– Девушки, к вам гости.

Едва успела произнести это, как Мюррей отодвинул её плечом, ввалился в комнату. Тигрино-жёлтые глаза его, казалось, вспыхивали искрами от клокотавшего возмущения. Сдерживало Пола лишь присутствие посторонней.

– Как вы себя чувствуете? – спросил. Не дожидаясь ответа, он резко повернулся к врачу: – Доктор, их можно транспортировать в город?

– Мы оказали первую помощь. Можем продолжать лечение, но если вы настаиваете…

– Да, настаиваем!

– Что ж, ваше право. Я подготовлю машину.

Как только за врачом закрылась дверь, Мюррей шагнул к кушеткам.

– Ната, как такое могло произойти?! Мне сообщили, что вы «гуляли» в тумане и на вас напала стая шлейфокрылов. Это немыслимо! Никакой ответственности! Ты понимаешь, что твоя жизнь принадлежит не тебе одной? Что твой гений – это достояние всего человечества! Ты не имеешь права…

– Пол! – резко оборвала гневную тираду друга Гилл. – Я ценю твою «отеческую» заботу, но поверь, я взрослый самостоятельный человек. И НЕ НУЖДАЮСЬ НИ В ЧЬИХ НОТАЦИЯХ. Я предоставлю совету лаборатории полный отчёт о происшествии. Но не здесь и не сейчас!

Мюррей остановился посреди комнаты, пытаясь подобрать слова для ответа. Махнул рукой, развернулся к Моник.

– С Натой понятно, она не соображает, что делает. Но ты! Я считал тебя уравновешенным, рассудительным человеком. Как ты могла допустить? Ты должна понимать меру возложенной на тебя ответственности…