Юрий Астров - Джинны пятой стихии [антология]

Он вошел и увидел Капитана с Главным физиком.

…Втроем они устроили ему настоящий экзамен и не скрывали этого.

Они дотошно выспрашивали буквально обо всем. Они потребовали, чтобы он подробно описал свои последние чувства и действия в старом теле, потом — первые чувства и действия в теле новом. Дальше он перечислил все свои научные работы еще с ученических времен и дал каждой подробную описательную характеристику. Они заставляли его вспоминать прочитанные книги и слышанные истории, забавные или трагические случаи прошлых экспедиций. Он рассказал о своем детстве, учебе, семье и родственниках. Они интересовались даже моментами знакомства его с каждым из них…

Сначала они выслушивали его до конца, потом стали прерывать ответы на середине или в самом начале — переглядывались, кивали и задавали новые вопросы.

Главный планетолог с удивлением обнаружил, что они, оказывается, серьезно и тщательно готовились к этому допросу, потому что у каждого в информблоке оказался целый перечень вопросов.

Поначалу он сильно волновался. Особенно когда видел, с каким острым вниманием они выслушивали его ответы. Не то чтобы он сомневался в себе, в своей памяти, нет, он чувствовал себя совершенно самим собой — если не считать давно забытого ощущения здорового, сильного тела, равно и как необыкновенной легкости мыслей, тоже почти забытых.

Он вдруг подумал, а что будет, если они по каким-то причинам не захотят признать его самим собой. Тогда и другие главные не признают его. А как поведут себя планетологи из его Лаборатории?.. Эта мысль вдруг овладела им, заставляя волноваться еще больше. А близкие и знакомые, которых он оставил там, дома?..

Но время шло, и этот удивительный экзамен на самого себя он, похоже, выдерживал блестяще. Вопросы сыпались теперь реже, зато становились более заковыристыми.

— Что ты помнишь о Пятом штурмане из нашей с тобой первой экспедиции? — спросил Капитан.

Главный планетолог задумался, вспоминая.

— Та-ак… Помню Главного штурмана, Первого, Второго… Вспоминаю Третьего… Подожди, по-моему, у нас там было всего пять штурманов.

— Ну как же? — удивился Капитан. — Такой тихий, незаметный. Штурманское дело ему не нравилось, он все приставал к Главному инженеру с просьбами рассказать о его специальности. После полета намеревался подать заявку на переквалификацию.

Главный планетолог снова задумался. Тот экипаж он помнил, надо признаться, не очень четко. Он снова, специалиста за специалистом, принялся перебирать в памяти все лаборатории и службы того корабля, на котором ходил в свою первую экспедицию Девятым планетологом, надеясь, что фигура Пятого штурмана всплывет сама…

— Как же так? — Капитан даже привстал. — Ты вспомни! У него еще была странная привычка…

Капитан рассказывал о причудах и чудачествах Пятого штурмана, а Главный планетолог усиленно вспоминал — и не мог вспомнить!..

Капитан замолчал. Нет, в памяти не всплывало ничего, что позволило бы сказать: «Да, был такой». Главный планетолог почувствовал, что от долгого неподвижного сидения затекли ноги. Он встал и прошелся по комнате. Капитан, Главный физик и Главный биолог внимательно и требовательно смотрели на него, словно следили за каждым его движением.

Главный планетолог резко остановился перед ними.

— Нет, — он медленно покачал головой. — Нет, не помню.

Капитан улыбнулся и, привстав, толкнул его в грудь, усаживая обратно в кресло.

— Все в порядке. Ты и не можешь его помнить, я летал с ним еще в учебном рейсе. Потом он сменил специальность и в экспедиции больше не ходил.

— Ну что? — будничным тоном спросил Главный физик. — Будем считать инцидент исчерпанным?

Капитан повернулся к Главному биологу.

— Поздравляю от души. Если у кого из нас и оставались некоторые сомнения, то теперь…

— Прими мои поздравления тоже. И хочу предупредить, скоро твоя Лаборатория не вместит всех желающихl — Главный физик рассмеялся. — Нет-нет, мне-то рановато, а вот кое-кто, я думаю, уже готов.

— Спасибо! — Главный биолог встал и церемонно поклонился. Капитан и Главный физик ответили ему тем же. — А желающих мы, разумеется, примем в любое время. Вот только аппаратура у меня исключительно на ручном управлении…

— Понял тебя, понял! — снова рассмеялся Главный физик. — Завтра же и начнем. Отложим все дела, сам сяду за расчеты.

— Отлично! — Главный биолог не скрывал своего удовлетворения. — Однако… — Он бросил быстрый взгляд на Главного планетолога. — Однако мы не решили еще одну проблему.

Капитан и Главный физик посерьезнели и молча кивнули ему. Главный биолог повернулся к Главному планетологу.

— Речь идет о твоем старом теле.

Они стояли вчетвером в пустом зале, и Главный планетолог ловил на себе короткие взгляды Капитана и Главного физика. Но он никак не мог заставить себя сделать шаг вперед.

А ведь, казалось, все решили, обо всем договорились, согласившись единодушно, что путь решения этой проблемы один-единственный. Но как дело дошло до исполнения на практике… Не напрасно Главный биолог, заставив его поотстать, когда выходили из кабинета, спросил неслышно, одними губами: «Может, что-нибудь успокаивающее?» Тогда он решительно отказался. А вот сохранил ли он эту решительность сейчас — трудно сказать.

В медицинском кресле с откинутой спинкой лежал, закрыв глаза, глубокий старик. Серая, какая-то несвежая кожа на съежившемся лице ярко оттенялась розовой накидкой и белоснежной обивкой кресла. Шлема на нем уже не было. Старик мелко и часто дышал, короткие хрипы его дыхания можно было, наверно, услышать в любом конце пустого полутемного зала. Веко глаза ночного видения в такт дыханию судорожно подрагивало.

— Он не приходил в сознание? — негромко спросил Капитан.

— Нет! — торопливо отозвался Главный биолог. — Это исключено. Снотворное действует. Он спит и не просыпался.

— И ему осталось жить…

— До вечера. От силы — до утра завтрашнего дня. Сон перейдет в агонию. Дальше — все понятно…

Капитан еще раз мельком глянул на Главного планетолога и отступил на шаг. Следом шаг назад сделал и Главный физик.

Главный биолог протянул руку и медленно разжал кулак. На ладони лежали три ампулы: черная, голубая и белая с зеленой полосой. Каждая содержала сильнейший лекарственный препарат, сам по себе, в отдельности, совершенно безвредный — обезболивающее и снотворное. Но, введенные в совокупности, они убивали мгновенно и безболезненно.

Главный планетолог взял их и подошел вплотную к креслу. Он старался не смотреть на знакомое лицо спящего, но взгляд сам находил его. Он приготовил первую ампулу и остановился в растерянности. Главный биолог приподнял край накидки. Главный планетолог приложил черную ампулу к сгибу нижней руки — там, где участок кожи слабо пульсировал.