Юрий Астров - Джинны пятой стихии [антология]

— Ваш случай? — Баринов оторвался от стены и подошел к перилам балкона. Теперь он стоял рядом. — Ваш случай… Ну, начнем с того, что «вашего случая» я пока еще не видел, не знаю. А во-вторых, понимаете, это было бы слишком откровенно и потому для меня неинтересно.

— Вы полагаете, что шизофрения…

— Нина Васильевна! Право слово, не считайте меня несерьезнее, чем я есть. Правда, мы видимся с вами впервые…

— Но мой муж…

— Обещал вам приличного психиатра?

Нина поежилась и с преувеличенным вниманием принялась рассматривать узенький серпик над черной верхушкой клена. «Денежку бы ему показать». Небо быстро темнело, теряя прозрачность, и на нем все ярче проступали звезды.

— Д-да, — с трудом произнесла она.

Баринов снова рассмеялся. Негромко и коротко, но суше, чем в первый раз.

— Вот потому я не люблю, когда меня представляют кому-то через третьи руки. А тут, видимо, даже через четвертые-пятые.

— Однако ж и вы, ничего обо мне не зная, даже не поговорив со мной хотя бы по телефону, сразу пригласили на прием.

— В гости, Нина Васильевна, в гости. Такая у меня, с позволения сказать, метода… А кроме того, я наводил о вас справки. Видите, я от вас ничего не скрываю. А то, что вы впервые в этом доме, в этом обществе… Вы же заметили, что я за вами наблюдаю?

— Да, я поняла. Тест на поведение в незнакомой обстановке.

Баринов пошарил по карманам.

— Сигареты в комнате. А вам бы не помешал сейчас небольшой допинг. Вы же курите?

Нина крепче стиснула балконные перила.

— Нет-нет, не надо. Спасибо.

— Я все-таки принесу.

Он не закрыл дверь, и Нина слышала, как в комнате низкий, чуть с хрипотцой голос — видимо, та полная брюнетка с короткой стрижкой — пел одну из тех самоделок, что удаются только под гитару и только в понимающей компании, заранее настроенной в унисон:

Нина снисходительно усмехнулась словам — так глобально, на весь мир объявлять колокольным звоном о личной трагедии двоих… Как говорится, по ком звонит колокол… Эдак никаких колоколов не напасешься.

Баринов появился быстро. Она спиной почувствовала его возвращение и лишь потом на перила упала тень, балконная дверь закрылась, отсекая свет и комнатные звуки. Нина повернулась. Баринов протягивал ей высокий узкий стакан с торчащей трубочкой из пластика.

— Вы ничего не пили. Я с вином не осмелился — не зная вашего вкуса. Коктейль, думаю, будет лучше.

— Спасибо.

Он помешал трубочкой в своем стакане. Тихонько тренькнули кусочки льда.

— Так вот, Нина Васильевна, давайте вернемся, так сказать, к нашим баранам… Я не психиатр, поэтому советовался по вашему поводу с профессором Метченко, побеседовал с вашей участковой — приятная женщина, не правда ли? И специалист оч-чень толковый… Так вот, со всей серьезностью говорю вам: не берите в голову. Забудьте все ваши фантазии. Шизофрения, психопатия, всякие там психопатологические синдромы — все слишком ординарно и нашего с вами внимания не заслуживают. В ваших симптомах мы трое не усматриваем повода обращаться к помощи психиатра. И вообще, если начистоту: меня не интересует патология… Вам это о чем-нибудь говорит?

Нина медленно покачала головой.

Сегодня, уходя на работу, Юра мимоходом бросил короткое: «Я тут договорился с одним весьма грамотным специалистом, доктором наук. Вечером идем к нему, так что не задерживайся».

Она настроилась на обычный визит к частнопрактикующему (может, подпольно) специалисту и единственно, что ее занимало, это размер гонорара и то, как этот гонорар передавать — даже после многих подобных визитов процедура передачи денег из рук в руки ее смущала и загодя нервировала.

Но здесь ничего не вязалось с прежним опытом.

Здесь неожиданно был стол с легкой закуской, веселая гурьба бутылок со спиртным в распахнутом баре — с названиями, большинство которых она и не слышала. Здесь, наконец, были люди, про которых каждый сказал бы, что они близкие знакомые или, что более похоже, друзья хозяев дома…

«Или они тоже больные?» — с растерянностью подумала Нина.

Какой-то поэт, Нина не запомнила его имени, читал стихи — свои и чужие. И те и другие были ей незнакомы. Из-за сумбура, царившего в голове, оценить их в полной мере Нина не могла, но кое-что понравилось. Потом говорили о только что вышедшем пятом номере «Нового мира», обсуждали программу венгерского цирка, с неделю как гастролировавшего в городе. Высокая седоватая женщина с приятным строгим лицом преподавателя весьма профессионально показала несколько карточных фокусов. Сам хозяин к месту подал пару не слышанных ранее анекдотов и повеселил всех имитацией диалога пьяного с попугаем. Кто-то вернувшийся на днях из Москвы рассказал о новой постановке «Гамлета» в оригинальной трактовке…

Для Нины такая обстановка оказалась настолько внове и так далека от того, к чему она привыкла на своих вечеринках с обильной едой и питьем, с оглушающей музыкой из лопавшихся от натуги шикарных акустических систем, с громкими несвязными разговорами — о работе, о спорте, о модах, о трудностях жизни… больше всего, конечно, о трудностях жизни, когда все наперебой уверяют друг друга в этих еле-еле преодолимых трудностях и взахлеб жалеют друг дружку, а заодно и себя…

Юрий, не разобравшись, с ходу вклинился в беседу и понес что-то о киевлянах и тбилисцах, о каком-то особенно некорректном судействе в последней встрече. Ему кто-то поддакнул — вежливо, так, чтобы не смутить, она очень остро почувствовала это! — и ненавязчиво перевел разговор на грузинский кинематограф.

Разговор то разбивался по группам, то становился общим, но оставался неизменно легким, интересным и, с удивлением отметила Нина, почти всегда нес какую-нибудь информацию. Не только для нее, а и для большинства, что было заметно… И она поняла: люди собрались здесь для общения. Для настоящего общения. И оно было для них по-настоящему приятно.

— Павел Филиппович, по какому случаю у вас гости?

— Ни по какому, Нина Васильевна.

— Или это… пациенты?

Баринов громко, от души рассмеялся.

— Тогда — кто они?

— Все гораздо проще, Нина Васильевна. Видите ли, второй четверг каждого месяца, если, конечно, я не в отъезде, я провожу с людьми мне приятными, то есть со своими друзьями. Иногда они приводят своих друзей и знакомых. Но сегодня все свои, из приглашенных только вы с мужем… Но вы, я вижу, и сейчас не пьете.

Нина послушно подняла стакан и втянула глоток пахучей, пряной жидкости.

— Ну как? Нравится, нет? — Баринов заглянул ей в лицо.

Прислушиваясь к ощущениям, Нина снова попробовала коктейль.