Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Станцию строили на редкость простым способом. Вначале вывели на орбиту форму из пластика, продули ее и дали пластику затвердеть, а теперь строители обшивали искусственный спутник пластинами из сверхтвердых и вязких сплавов, способных погасить космическое излучение. С Земли станция «Циолковский» выглядела огромной лучистой звездой, словно в окрестностях системы вспыхнула Сверхновая.

— Пора, — сказал Дом. — Меня уже вызывают.

— Привет Аленке, — сказал Митрошка. — И передай ей вот это, — он сунул в руку человека флэшку. — Там синте-стихи. Я старался — звук, цвета, запахи, все в меру. Дому понравилось.

— Знаешь, Званцев, — доверительно сказал Дом. — Если бы так насели на тебя, ты бы объявил автора гением. Хорошо, что он обошелся без блатной фразеологии, я этому только порадовался.

— Бездари всегда завидуют гениям, — объявил Митрошка. — Ну, какие у тебя интересы: вечно тебя волнуют собственные фильтры, ассенизация отходов, порядок в комнатах. Бескрыл ты, Дом, не можешь воспарить над серой действительностью будней.

— Мне посмотреть можно?

— Тебе можно, — разрешил робот. — Ты же, как пишут в старых романах, вторая половинка, связанная с Аленой узами священного брака. Тебе можно.

— Посмотри, — сказал Дом. — Только с одоратором будь осторожнее, он же сам без нюха, он там такое насинтезировал!

— Трепачи, — засмеялся Занцев.

— Профессионалы, — поправил Митрошка. — А вообще, Званцев, спасибо тебе.

— Ладно, — сказал человек, — идите… профессионалы.

Он долго смотрел вслед удаляющимся техноморфам.

Митрошка в сумерках выглядел совсем как человек, а Дом, напротив, напоминал огромный голубой колобок, катящийся по бетонным плитам площади. Техноморфы не обернулись. Наверное, на этом настоял Митрошка, вычитав в каком-то старом романе, до которых он был великий охотник, что настоящие мужчины не оборачиваются при прощаниях. Они уходят, смело глядя в будущее, и не боятся опасностей, которые их там обязательно ждут.

Званцеву было одиноко.

Он пытался успокоить себя тем, что ничего страшного не произошло. Роботы выросли, поднялись на более высокий уровень и ступили на дорогу, ведущую к новому витку познания. И не стоило грустить, что к звездам летят они, а не люди. Когда-нибудь наступит звездное время и для человека.

Он посмотрел на флэшку, которую все еще сжимал в кулаке.

Надо же, синте-стихи. Написанные Митрошкой. Посвященные Алене.

Вряд ли это можно будет назвать поэзией, но ведь Митрошка старался. Он очень старательный и настырный, и всегда ему хочется добиться хороших результатов.

Он сел в кабину флаера и грустно подумал, что давно отвык от тесноты. В свое время Дом заменил ему все — и жилье, и летательное средство, и личного повара, и собеседника. Даже, случалось, от смерти его спасал. Но теперь Дома не было. Вряд ли он когда-нибудь решится завести другой, слишком многое их связывало — его, Митрошку и Дом.

Флаер неслышно поднялся в небо, сориентировался по звездам и запросил Званцева о конечном пункте их полета.

— Домой, — отстукал Званцев на клавиатуре, воткнул флэшку в свободный разъем компьютера и услышал стихи, которые читал робот. Всего он ожидал от Митрошки, только не этого.

Конечно, это были несовершенные стихи, но это были стихи. Слушая, как их читает Митрошка, Званцев видел осенний лес и звездное небо, с которого падали звезды, он почти физически услышал дробный стук дятла, стрекот сорок в березняке и почти неслышное журчание реки. «Черт, — подумал Званцев. — А ведь он может! Интересно, что он напишет, когда вернется со звезд?»

Все началось, когда Званцев выиграл конкурс.

— Ну, — однажды сказал директор института. — Званцев, они прибыли. Отправляйся в АХО, распишешься у кладовщика и действуй. Институт гордится, что выбрали именно тебя. Надеюсь, ты окажешься достойным выбора отборочного жюри.

В административно-хозяйственном отделе Званцеву дали расписаться в ведомости.

— Иди на склад, — сказал заместитель директора.

— Зачем? — удивился Званцев.

— А что, я их в кармане держу? — удивился замдиректора.

Сплит-система в его кабинете не работала, заместитель директора обливался потом, и рубашка под мышками имела темные влажные пятна.

На складе было прохладно.

Кладовщик просмотрел накладные, небрежно проставил в них собственную закорючку, сунул два экземпляра накладной в папку, а третий экземпляр вернул Званцеву.

— Пошли, что ли? — позвал он, поднимаясь.

В ангаре с блестящим дюралевым сводом синело пластиком яйцо метров пятнадцать высотой. Рядом застыла человекообразная машина с несколькими парами манипуляторов. Сразу стало понятно, что в кармане заместителя директора института они никак не могли поместиться.

— Сам включишь или инструкцию будем читать? — буднично поинтересовался кладовщик.

— Сам, — отказался от чтения инструкции Званцев.

Активирование машин прошло без особых затруднений. Первым представился человекообразный робот.

— Я — робот ТМ три тысячи шестьсот двадцать восемь, — без выражения, неживым механическим голосом сказал техноморф. — Изготовлен на Казанском заводе кибернетической техники. Конструктор Крелин. Готов к исполнению обязанностей.

— «Специализированный дом вулканолога» номер 556, изготовлен там же, только конструктор Фишер, — представилось яйцо. — Готов к заселению.

— Ишь ты, — с видимой завистью сказал кладовщик. — Персональная квартира. Званцев, ты нынче в фаворе. Воспитывать будешь?

— Придется, — сказал вулканолог. — Раз конкурс выиграл.

— По Бенжджамину Споку будешь их натаскивать?

Званцев не знал, кто такой Бенджамин Спок. Он был человеком неженатым, дети не значились даже в проекте. Он был сторонником свободного программирования искусственного интеллекта.

— Согласно теориям свободного программирования, — пояснил Званцев. — Слыхал про такую науку?

— Сейчас много чего придумали, — вздохнул кладовщик. — Мы люди простые, нам бы ремнем по заднице или за ухо половчее схватить, вот и все воспитание.

Оглядел техноморфов и снова вздохнул.

— Таких выпорешь! — с непонятной интонацией сказал он. — И ушей у них нет, одна электроника. Ладно, Званцев, забирай своих воспитанников и отваливай. Без тебя забот полон рот.

Званцев повернулся к техноморфам.

— Ну, дорогие техноморфы, потопали?

Робот ТМ три тысячи шестьсот двадцать восемь покорно топнул нижними манипуляторами. Стеллажи на складе видимо сотряслись.