Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Бумагу Кторов узнал сразу. Она по-прежнему была сложена в гармошку, только слиплась от теплой воды. Положив бумагу на стол, Кторов принялся осторожно разворачивать ее. В этом деле он вскоре преуспел.

На бумаге было несколько букв. Точнее, их было три:

M Е Т

На месте первой буквы синела чернильная клякса.

Активнее всего в подразделении Глеба Бокия занимались шифрами.

И это понятно — молодой республике, находящейся в окружении классовых врагов, надо было обеспечить соблюдение дипломатических, военных и экономических секретов. Бокий собрал специалистов, которые работали с шифрами при царе, добавил к ним десяток толковых ребят с революционным правосознанием, и те в течение года создали вполне приемлемый шифр, который был не по зубам Антанте и Германии. Шифром этим пользовались консульства и торговые представительства республики там, где их удалось создать. Для шифровки и расшифровки текста использовалась заранее обговоренная книга, чаще всего это была Библия.

Одно время Антон посидел в отделе, ломая голову над шифровками англичан, посылаемых из Москвы, но это занятие показалось ему слишком скучным, чтобы тратить на него короткую человеческую жизнь.

— И зря, — сказал Бокий. — У вас качества настоящего аналитика, Антон.

— Увольте, — вздохнул Кторов. — Ну не могу я, Глеб Иванович, протирать штаны, когда в мире столько более интересной работы! Не могу! Интересно, но для меня неактуально. Я человек действия, понимаете, товарищ Бокий?

— Разведка, — сказал Бокий.

Тем не менее основы шифровального дела были Кторову неплохо знакомы. Одно время он сидел в одном кабинете с Георгием Краевским, бывшим математиком, который увлекся лингвистикой, и это новое увлечение привело его в отдел крипторасшифровок. Он занимался этим давно, начинал еще в царское время, работал с секретнейшими документами разных разведок мира. «Антон, — частенько говорил он. — Все зависит от фантазии и знания уже раскрытых секретов. Главное — найти ключ. И еще надо не лениться вспоминать прошлое, варианты хорошо забытого могут помочь разобраться в шифре сегодняшнего дня. Начиная работу с шифром, прежде всего исходите из того, какой язык используется для его окончательного прочтения».

Вот и сейчас он исходил из того, что буквы в тексте были латинские. А вот язык, на котором было написано слово… Оно могло быть из чешского языка, поскольку Голем и его хозяева прибыли оттуда, но с таким же успехом оно могло быть немецким, или на иврите, поскольку использовалось для расшифровки Каббалы.

Это рассказать сейчас, каким путем шел Антон Кторов для того, чтобы найти утраченную букву, легко. Чужую работу пересказывать всегда легче, чем выполнить ее самому.

«МЕТ» можно было перевести, как «СМЕРТЬ». Такой формулировкой раввины пользовались, чтобы лишить Голема жизни. Стираешь букву, и Голем становится недвижным. Следовательно, первая буква должна быть такой, чтобы обеспечить движение и развитие Голема.

— Не ломай голову, Антон, — сказал Гнатюк. — В Москве поломаешь. А тут мы и сами справимся. Кончим его как врага мирового пролетариата!

— Погоди, погоди, — мысли Кторова были далеки от Лукоморска. — Надо начать с согласных букв. Слово должно иметь определенный смысл, в противном случае ничего не выйдет.

— Умный вы, товарищ Кторов, — уважительно сказал Остап Котик. — Это ж какая голова должна быть у человека, чтобы все в себе держать!

— Ты наган почистил? — спросил Гнатюк. — Нет? Так поди и почисть. Я тебе сколько раз говорил, что оружие надо держать в полном порядке?

— И такое слово есть, — сказал Антон, разглядывая подсохшую скукоженную бумажку. — Есть такое слово, Павел Борисович!

Чекист выжидательно смотрел на него.

— Вот смотри, — сказал Кторов. — Добавим сюда букву «алеф». Что получится? Получится «ЕМЕТ», если перевести на русский язык все слово, то у нас с тобой получится «ИСТИНА». Понял? Пишем на лбу «ЕМЕТ», и Голем начинает развиваться, ходить, выполнять приказы. Стираем одну букву и получаем «МЕТ», что значит «СМЕРТЬ». И что у нас получается? Голем перестает двигаться и, повинуясь приказу, обращается в прах. Просто, а догадайся!

— Ты уверен?

— Не совсем, — вздохнул Кторов. — Слишком просто все получилось. Но сейчас мы можем попробовать разбудить его.

— А может, не стоит? — с сомнением сказал Гнатюк. — Расхреначит здание ЧК так, что никакие бандиты не понадобятся. Сам же говоришь, что не уверен.

— Паша, — успокоил его Кторов. — Чего ты дрейфишь? Мы ведь только попробуем. Тебе не хочется увидеть его в работе?

— А оно нам надо? — продолжал сомневаться Гнатюк.

— Дядя Паша! Товарищ Кторов! — заныл Оська Котик, уже закончивший чистку оружия. — Та давайте спробуем? Интересно же! Такая образина, и вдруг глазоньки откроет!

— Цыть! — прикрикнул на него Гнатюк. — Щенкам гавкать никто не разрешал. Не видишь, серьезные люди разговаривают!

— Та товарищ Гнатюк! — Оська покраснел и махнул рукой.

— Может, не надо? — продолжал сомневаться начоперотдела. — Лежит он себе в подвале, и нехай лежит.

Но по заблестевшим глазам Гнатюка видно было, что пусть он и сомневается в окончательном результате опыта, попробовать привести Голема в действие чешутся руки и у него. Так чешутся, что ноги сами в подвал бегут.

— Слушай, — он покачал головой. — А как эта штука команды воспринимает? Со слов, или ей тоже на лбу писать надо?

— В папке было сказано, что команды отдаются Голему на языке создателя.

— А это как понимать?

Кторов пожал плечами.

— Это можно узнать только эмпирическим путем.

— Каким, каким? — переспросил его чекист.

— Только поставив опыт, — объяснил Антон.

Голем потрясал воображение.

Огромный, бугристый, он лежал на полу, вытянув по швам сильные лапы.

— А он в дверь-то пройдет? — с сомнением спросил Гнатюк.

— А мы ворота откроем, через которые дрова в подвал выгружались, — сообразил Антон.

Павел Гнатюк с большим сомнением оглядел чудище.

— А все-таки не будил бы ты его, товарищ Кторов, — сказал он. — Не глянется, совсем не глянется мне эта мысль.

— Ты бы мел нашел, — сказал Кторов. — Чем надпись на лбу делать будем?

Гнатюк ушел с пустыми руками, а вернулся с маленьким ведерком.

— Нет нигде мела, — сказал он. — И это понимать надо: ЧК не школа! Я тут серебрянку нашел, мы ею памятник погибшим коммунарам на прошлой неделе красили. Смотрю, а в ведре еще осталась. Подойдет?

— А она стирается хорошо? — Кторов заглянул в ведерко. — А то ведь нарисовать-то мы нарисуем, только потом стереть не сможем.

За дверью мяукнули.

— Открой, — с досадой сказал Гнатюк. — А то ведь не успокоится.