Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Баюн Полосатович скользнул в дверь, возбужденно размахивая хвостом.

— Товарищ Кторов! — сказал он, опасливо оглядывая Голема. — Как же так? Почему без меня? Как в разведку пойти, в подвале синагоги лазить, значит, вперед, Баюн! Шкуркой своей рисковать — это Баюн. От собак на дереве спасаться и голодать во имя пролетарской революции — это тоже Баюн. А вот участвовать в историческом эксперименте, ему заказано, да? Это как же понимать, товарищ Кторов?

— Да не вой ты, как вдова на похоронах, — сказал Кторов. — Мы еще сами ничего не решили.

— Не решили, а кисточку с краской приготовили, — сказал кот, брезгливо обнюхивая ведерко. — Только мне кажется — мелом надо, товарищ Кторов, мелом!

— А ты его еще найди, мел этот, — вздохнул Антон.

— Ага, — сказал кот. — Прямо кинулся мел тебе искать. Мне, между прочим, тоже интересно посмотреть, как он встанет!

— Это еще не факт, — Кторов с сомнением оглядывал кисточку. — Мы сами не уверены.

— Ты пиши, пиши, — кот принялся нервно вылизываться. — Прошлый раз как было? Глянул я, — суп с молоком! — и белые, и красные, а тут еще и зеленые на своих тачанках подкатили. Ну, думаю, пора тебе, Баюн, от греха подальше когти навострить. Оно ведь как случается? В любой драке всегда посторонние страдают. Ну и ушел от греха подальше, как говорится, «под сень дубрав и куст малины сладкой». И самое интересное, разумеется, пропустил. Ты, товарищ Кторов, погоди писать, я все-таки из осторожности за дверь выйду да в щелку посмотрю. Я в герои не рвусь, а вот очевидцем побыть согласен.

Баюн грациозно выскользнул за дверь.

— И мне чего-то боязно, — признался Гнатюк. — Озноб какой-то, холодок в груди. Слушай, Кторов, а может, не стоит?

Антон и сам ощущал неуверенность и боязливую пустоту, от которой ныло внизу.

Он взял кисть, обмакнул ее в краску и, робея, написал на бугристом лбу Голема первую букву. Голем лежал без движения. Постепенно смелея, Антон рисовал букву за буквой. «Все равно ничего не получится, — думал он. — Люди тысячелетиями слово искали, а ты захотел сразу в цвет попасть. Нет, товарищ Кторов, тут надо не так мозги напрягать, тут надо крепко, очень крепко подумать…»

Буквы закончились неожиданно. «ЕМЕТ» — золотилось на лбу чудовища.

— Ерунда все это, — сказал Антон. — Знаешь, Гнатюк, вредно себя очень умным считать. Я тебе так скажу…

— Погоди, — потрясенно пробормотал начоперотдела. — Он же смотрит! Точно — глаза открыл!

Глаза у Голема были красные, словно в темной бугристой массе вдруг появились отверстия и стало видно кипящий металл. Кторов попятился. Чувствуя спиной упругое сопротивление человеческого тела. Гнатюк выглянул из-за его спины.

— Вот черт! Вот черт! — бормотал лукоморский чекист.

Голем сел. Доски пола жалобно заскрипели. С ловкостью, неожиданной для его неуклюжего тела, Голем поднялся на ноги, едва не упираясь головой в потолок подвала.

— Слушаю, хозяин! — хриплым механическим голосом сказал он.

Атаман Кумок был недоволен тем, как складывался день.

Не надо было накануне устраивать пьянку. С утра у него болела голова, и было плохое настроение. И нехорошие предчувствия одолевали атамана. А он своим предчувствиям верил, они не раз уберегали его от серьезных неприятностей и помогали унести ноги из засад.

— Да брось ты! — благодушно сказал Сережа Африка. — Там тоже не самые умные люди сидят. Они там все на мировой революции повернуты «Мы на горе всем буржуям…», — он сплюнул. — Они хотят, чтобы богатых не было. А я тебе так скажу: надо делать так, чтобы бедных не было. Взять все и поровну, по справедливости разделить. А они как? «Одному бублик, другому — дырка от бублика. Это и называется — социалистическая республика». И при этом хотят, чтобы все жили честно. Был у нас на Соловках один мужичок, он складно разные стишки сочинял. Я, говорит, родину обожаю, а государство терпеть не могу.

— Ну, понес, — вздохнул Медник. — Ты, атаман, на Африку внимания не обращай, любит человек поболтать. Сегодня все и кончится. Возьмем кассу — и в море. А там все поделим… по справедливости.

Хотелось бы Кумку знать, как выглядит эта самая справедливость в соображениях Медника, наверняка эта самая справедливость гляделась совсем иначе, чем ее представлял атаман. «Ладно, — решил для себя Кумок. — Нам бы до моря добраться. А там видно будет».

Пора, пора было делать ноги. Об этом Кумок думал уже не раз, заначка позволяла пожить по-человечески в любом месте, да и на чекистские ценности атаман возлагал немалые надежды. Человек всегда склонен надеяться на лучшее. А тут пока все складывалось неплохо: и люди еще были, и оружия для них хватало, да и ум свой атаман ставил повыше чекистских. Правда, Лукоморска Кумок не любил. Нехорошие воспоминания будило в нем название города. Утешала мысль, что раввина, натравившего на них чудовище из синагоги, уже не было в живых, стало быть, и чудища опасаться не приходилось: кто бы такой секрет кому другому передал? Это же сила, а сила всегда власть. У кого сила, тот и пан. Это Кумок точно знал. И все-таки боязно ему было заглядывать в ближайшее будущее, где уже сегодня вечером будут запланированно греметь выстрелы и литься чья-то кровь.

— Вы как хотите, — встал он. — А я пойду подремлю. Перед боем поспать — самое милое дело. Свежим глазом все видишь, под пули зря не суешься.

— Бабу свою не слишком седлай! — крикнул вслед Сережа Африка.

Замечание было обидным, почти неприличным, но Кумок на него отвлекаться не стал: все одно придет время итоги подводить, тогда всему окончательный расчет и выведется. А споры за столом вести несолидно, они всегда пальбой могут обернуться. Кровь же надо проливать вовремя, а не тогда, когда обида обозначила. Именно потому Кумок и атаманом стал — осторожным был, на рожон зря не пер и твердо знал, когда надо размахнуться для удара, а когда следует руку попридержать.

В спаленке никого не было. Кумок, не раздеваясь, в сапогах, рухнул на мягкую постель, закинул руки за голову. Сон не шел. Да какой к черту сон! Что-то подсказывало атаману, что лезть в Лукоморск не стоит. Большую силу там власть набрала, с Черным сотником справиться сумела. Это с кем надо было хороводы любезные водить, чтобы решиться с Черным сотником разобраться? И ведь подчистую сделали, следа не осталось. Духанщик прибежал бледный, сам еле ушел от погони, морда небритая. Лишний человек в отряде никогда не помешает, но это ведь пока люди не знают, кого атаман пригрел. К темным силам у всех отношение одинаковое. Кумок своих людей знал. Странное дело, вроде весь в крови замазан по уши, а все ему христианской чистоты хочется, ангела вместо черта видеть за спиной.

Собаки во дворе вдруг залаяли зло и восторженно, словно увидели лютого врага своего. Кумок с неохотой пошевелился, отогнул занавеску и выглянул во двор. Ничего особого он не увидел. На кого лаяли собаки, так и осталось неизвестным, в конце концов, не на огромного черного кота ведь они лаяли и боялись приблизиться.