Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

На картах образца одна тысяча девятьсот тридцать девятого года деревня Маслино была отражена исключительно по недоразумению — картографическая экспедиция по Ленинградской области ничего не знала о постановлении, отменявшем существование деревни, а карта была выполнена еще по дореволюционным схемам.

— Так может, ее и в самом деле давно уже нет? — в сердцах вскричал капитан Скиба.

— Как же нет, — отвечали ему деревенские жители из Черняево, — когда в этом году маслинцы к нам приезжали изо льна масло жать? И Федор Рыбаков дочку той самой Анисьи Губиной за себя взял. Просто маслинцы секретом владеют, умеют глаз отводить от своей деревни. А сейчас война, кому же хочется, чтобы двор твой порушили? Мы и сами ездили в Маслино, чтобы секрет выведать, и не один раз, да толку-то! Разве у маслинцев чего-то добьешься?

— Ну, братцы, — сказал капитан Скиба и значительно оглядел нас с водителем Семашовым, — это свезло нам так свезло. Это ж, друзья мои и камрады, удача невероятная. Если такой секрет в армии применить, конец Гитлеру, он Москву искать три года будет и не доищется! Да что Москва, ежели этим секретом овладеть, всю страну можно спрятать так, что ее в веки веков никто не найдет!

Несколько дней наша группа посвятила поискам деревни Маслино. Безрезультатно! Деревня бесследно растворилась среди торфяных болот, дразня своей близостью и недоступностью.

— Ну-ка, ребята, отодвиньтесь, — сказал Востриков. — Там, где наука бессильна, только вера поможет!

Перекрестившись, он отправился в ближайшую церковь, откуда вернулся со скуфьей.

Мы все видели, как, переодевшись в церковную робу, отец Федор добрался до места, где на карте был обозначен сверток на Маслино. Находился он на расстоянии менее ста метров от машины. Перекрестившись в очередной раз, отец Федор прочитал какую-то короткую молитву и… исчез. Был он в пределах видимости, никуда с дороги не сходил, у всех нас создалось впечатление, что он просто растворился в воздухе.

Мы ждали несколько часов, потом начали волноваться. Капитан Скиба уже уныло прикидывал, как он будет объяснять начальству исчезновение одного из своих подчиненных.

И тут Востриков появился вновь. Вид у него был задумчивый, словно он что-то рассматривал внутри себя. Медленно он направился к нам, не говоря ни слова, забрался в кузов и принялся переодеваться. Наверное, со стороны это выглядело забавно — в кузов забрался безбородый поп, а на землю спрыгнул солдат. От отца Федорова густо разило спиртным.

— Можно ехать, товарищ капитан, — сказал отец Федор.

— Сколько ты выпил? — зло спросил Скиба.

— Много, — твердо сообщил отец Федор. Уже по ответу можно было судить, что выпито им в неведомом месте и в самом деле прилично.

— И что? — поднял бровь капитан.

— Можно обратно ехать, — доложил Востриков. — Обратно, для восстановления родовой фамилии!

— Вот те нате, — с некоторой растерянностью возразил капитан на этот пьяный бред. — И это все?

— А что еще?

— Слушай, Востриков, тебя там, — неопределенно махнул рукой Скиба, — по голове били? Ты забыл, куда и зачем ходил? Внятно скажи, нашел ты Маслино?

— Маслино? — отец Федор задумчиво прищурился и пожевал нижнюю губу. Была у него такая привычка, как он сам утверждал, с малых лет. — Нашел, товарищ капитан!

— И что?

— Да ничего, — сказал Востриков спокойно. — Можно ехать.

— Куда? — Скиба на него уже зверем смотрел. — В Маслино?

— В расположение, — сказал отец Федор. — А Маслино… Как говорил Остап Бендер, товарищ капитан, согласие есть продукт непротивления двух сторон. А в нашем случае одна сторона противится. Поехали. Поехали, дома все расскажу!

Это уже был ответ!

Постепенно отец Федор избавлялся от своей задумчивости и обретал привычное всем состояние. Я представлял, как сейчас матерится капитан в кабине, и мне стало смешно. Он уже должен был знать некоторые психологические особенности Вострикова, тот рта не откроет, пока все не обмозгует и не уложит кирпичики увиденного в ровный ряд кладки своей головы. Дворников и Дроздов, хоть и поглядывали на отца Федорова с нетерпением, с расспросами не лезли, они товарища знали лучше капитана. Все-таки интересно все выходило: судя по всему, деревня Маслино существовала, возможно, что все легенды, которые были пересказаны нам в Черняево, тоже имели место в действительности. И заколдована была деревня с незапамятных времен, а скорее всего, местные жители со времен Петра Первого, а то и раньше, знали способ, как отвести от своей деревни внимание. Оттого и наши ее не находили, даже ни разу официальные представители в деревню не входили, потому и немцы проходили стороной. Капитан был прав, за такой секрет наше правительство ничего не пожалело бы. Вы только представьте, создали партизанский отряд, он немецкие тылы громит, а его база остается неуязвимой, потому что немцы ее обнаружить не могут.

— Востриков, — нетерпеливо сказал Скиба, трогая свои усы, что было явным признаком охватившего его волнения. — Давай, давай, телись! Ну?

— А что ну? — сказал отец Федор. — Есть там деревня. Богатая деревня. Наверное, потому что колхоза нет. Хорошо люди живут. Я там со старостой разговаривал.

— С кем? — Скиба резко выпрямился.

Его можно было понять. К тому времени староста и оккупационный режим были неразделимы. Немцы, куда они ни приходили, повсюду насаждали своих прихвостней, назначая их старостами и называя власть старост деревенским самоуправлением. К самому слову «староста» уже относились с настороженностью, а освобождая территорию, старост всегда старались взять живыми, чтобы потом повесить их на ближайшей площади освобожденного населенного пункта при большом стечении народа. Существование старосты в Маслино автоматически означало, что немцы туда каким-то образом проникли.

— Да нет, — недовольно сказал Востриков. — Какие там немцы! Старостой у них человека зовут, который в деревне авторитетом пользуется.

Старостой в деревне Маслино оказался Николай Петрович Волкобой, чей род проистекал из знаменитого рода Никодима Волкодава, личного телохранителя известного в свое время угро-финского вождя Охулайнена. Странника в монашеском одеянии он встретил приветливо, но без излишней суеты.

— Поначалу он и рассказывать ничего не хотел, — вздохнул отец Федор, — пришлось военную хитрость применить!

— Пьянку организовал! — догадался капитан Скиба.

— Не организовал, а намекнул, что странники и монахи тоже приемлют, — возразил Востриков. — А народ там бесхитростный, радушный…

Он замолчал, и сразу видно стало, что человек еще раз пусть и мысленно переживает изобилие недавнего стола.

— Жратвы там было! — подтвердил нашу догадку Востриков. — Меня аж стошнило по причине здешней бескормицы. Верите, хлеб резался без меры, сало… — он сладко поморщился. — Сало вот такенными кусками резали, — показал он два исхудавших пальца. — Я думал, не выдержу, сердце сдаст и желудок не примет!