Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— Выдержал? — с хорошо просматриваемой завистью спросил Дроздов.

— Так под самогоночку же! — удивился вопросу отец Федор.

— Ну, дальше, дальше! — поторопил его Скиба.

— Дальше были маринованная брусничка и соленая капустка, — умиленно сказал отец Федор. — И грибки! Такие грибки! А свинину жареную поставили на стол без нормы, по желанию души…

Я почувствовал, что желудок мой негодующе ахнул, а рот наполнился тягучей слюной.

— Тебя, Востриков, за такие рассказы на месте кончать надо! — не выдержал Сергей Семенович Дворников. — Тебя за дело спрашивают. А ты товарищам рассказами о жратве пытку устраиваешь! Ты на военный трибунал своим рассказом тянешь, это я тебе, как голодный особист говорю! Ты бы нашему полковнику по этот стол рассказал, тут бы тебе чистый трындец и настал бы!

— В самом деле, отец Федор, — поддержал Дворникова капитан. — Говори по существу, а не о жратве. Когда ты о своем недавнем застолье рассказываешь, у меня рука сама к кобуре тянется. Если ты такой умный, что ж ты у тамошних жителей сальца-то не отжалел для товарищей своих боевых?

— Почему не отжалел? — обиделся Востриков. — Я у них на дорожку и самогоночкой разжился! Вы, товарищ капитан, просто не оценили достоинств святого одеяния. Под скуфьей затарочки сразу и не заметишь.

— Так что ж ты молчишь, морда поповская? — радостно сказал Паша Дроздов.

Конечно же на этом доклад Вострикова был прерван. Когда постоянно хочется есть, когда нормы дневного харча такие, что хочется плакать или зубами скрипеть, возможность проглотить что-то сытное и калорийное пересиливает даже человеческое любопытство. Тем более что и капитан решил: сальцо залежаться может, а рассказ Вострикова никуда не убежит. А Дворников выразился еще выразительнее:

— Давай выкладывай свои трофеи, — сказал он. — А то у меня уже скулы сводит и зубы сжимаются от полного любопытства, сейчас окружающих кусать начнут!

Ничего особого на скатерти-самобранки из плащ-палатки и не было, только вот глодала меня потаенная мысль: живут же люди! Не голодают.

Прямо Китеж-град, что в былинах описан. А может, это и был тот самый Китеж-град, ну не град, конечно, а деревня, скрытая от всех, недоступная всем и оттого действительно независимая и счастливая. Самогонка деревенская горела синим пламенем, и крепости в ней было градусов семьдесят, не меньше. Думала ли мама перед войной, что ее сын, учившийся в институте на отличные оценки, робеющий при обращении к девочкам и краснеющий при крепком словце, сможет вот так лихо опрокидывать полкружки ядреного самогона в ставшее луженым горло, и при этом не морщиться, не задерживать дыхание, не мучиться от вдруг подступившей тошноты?

И картошка была посыпана укропом, а грибки и в самом деле были сказочно вкусными. А сало, сало! Она было с тремя или четырьмя мясными прослойками, грудинка настоящая, а не сало! Пир у нас был, настоящий пир, куда до него царским застольям! Там собирались люди пресытившиеся. А за плащ-палаткой сидели голодные бойцы, которые сейчас запросто замолотили бы молодыми крепкими зубами жареного бычка средних размеров вместе с костями и шкурой, пусть даже потом и пришлось бы мучиться несварением желудка.

— В общем, после третьего стакана я его и расколол, — сказал Востриков, лениво жуя кусок сала. Глаза у него стали осоловелыми, понятное дело, два застолья после великого и невольного поста перенести. Не каждому это под силу. Я сам ел осторожно, в полном соответствии с рекомендациями «Поваренной книги» госпожи Молоховец тщательно пережевывал пищу и с тревогой прислушивался к организму, который, привыкнув голодать, готов был в любой момент исторгнуть съеденное обратно. Только кто бы ему позволил это сделать!

— Сел я на него вплотную, мужик и рассказал все. Поначалу, конечно, темнил все, мол, Бог их бережет. А я ему тогда говорю, мол, Бог он береженого бережет куда лучше, чем небереженого. Староста и расхохотался. Понимаете, у них еще с давнего времени большое уважение к странствующим священникам, они их навроде святых почитают.

— Кто ж знал, что к ним провокатор пробрался, — грубо пошутил Дворников.

Шутка получилась невнятной, рот у Дворникова был занят более важным делом. Востриков его понял, но не обиделся. А чего обижаться? На обиженных воду возят, да еще и погоняют при этом.

— Вот так, значит, — сказал Востриков, разливая по кружкам остатки самогона из зеленой толстостенной бутылки. У нас в коммуналке в таких бутылках держали керосин для примусов и керогазов. — Действительно есть секрет, передается не то чтобы по наследству, тому, кто старшим в деревне будет. А такого приглядывают сызмальства — чтобы шустрым был и справедливостью не обделен, а главное — добрым этому человеку надо быть. Мы с вами на такие роли не годимся, нагляделись за последний год. Так вот, или заклинание у них есть тайное, или еще какая чертовщина, только Богом тут и близко не пахнет. Богу идолов не ставят. А тут у них четыре идола — Страга Севера, Страга Юга, ну и восточный с западным, конечно. И вкопаны вокруг деревни, каждый на своем месте. Вот они-то деревню и берегут. Я так думаю, тут без черта не обошлось. Хотел я внутреннюю диверсию произвести, вроде тайком на Страг этих святой водичкой тайком побрызгать, а потом остерегся малость.

— А чего ж остерегся? — строго поинтересовался капитан Скиба. — Нарушил бы механизм охраны, а там бы и мы подскочили, со старостой этим потолковать. И харчем бы разжились!

— Да я так и прикидывал, — сказал отец Федор, отодвинул кружку и мелко перекрестил рот. — А потом подумал: вот живут люди, горя не знают, к ним в деревню попасть — за счастье. Потому у них самые замухрижистые мужики всегда в выгодных мужиках ходили. А тут мы — с колхозом, органами, войной… Жалко мне их стало, пусть уж хоть кто-то по-человечески живет, раз у остальных судьба не сложилась.

— А ты о Родине подумал? — хмуро спросил Скиба. — Да этот секрет, может, важнее всех планов, что у Гитлера в сейфе лежат! Значит, так, завтра надеваешь свою рясу и в Маслино топаешь. А святой воды побольше захвати. Я договорюсь, нам под это дело роту автоматчиков выделят.

— Вот-вот, — вздохнул Востриков. — Мы такие: где люди хорошо живут, мы туда сразу роту автоматчиков, чтобы жили как все, а лучше бы и вообще не жили! Только ничего не получится, товарищ капитан.

— Это почему? — недобро удивился Скиба.

— Я же говорю, — вздохнул Востриков. — Жалко мне их стало. Ну, я и прочитал над этими Страгами заговор защиты от странствующего лиходея и тайных лазутчиков. Нам-то он без толку, а для идолов вышло в самый раз. Теперь в это самое Маслино совсем уже никому не пробраться!

— Так это ж вроде шарашек, что перед войной НКВД организовало, — удивленно догадался Сергей Семенович Дворников. — По всем документам вроде бы существуют, только вход туда только для специалистов и — через тюрьму.