Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Сейчас капитан сидел в кабине с этим самым водителем Семашовым, не знаю уж, о чем они там разговаривали. У Семашова было бледное незапоминающееся лицо, такого на улице встретишь, потом попросят его описать, и не сможешь. И в речах он тоже был немногословен. Полуторка у него была старенькая, мотор постукивал в цилиндре, и сзади борт был надломан, поэтому поставлена свежая доска, которую должны были закрасить, да руки до этого так и не дошли. В кузове от борта к борту было переброшено две широкие доски, сидеть на них было неудобно — все время казалось, что ты сидишь голым под возможным прицелом снайпера, поэтому мы уселись ближе к кабине так, чтобы головы едва торчали над бортами.

— Везет, как баранов, — злобно сказал Дроздов, едва не вонзаясь крутым лбом в доски кузова. — Нет, ребята, лучше уж в легковушке по тылам мотаться! Правда, подстрелить могут, так, по крайней мере, хотя бы удобно.

Он почти неделю ездил по прифронтовым дорогам на «эмке», которая служила приманкой для активизировавшихся в нашем тылу диверсантов. После того, как они под видом ВАДовцев остановили и расстреляли машину генерала Куприянова, похитив некоторые штабные документы, начальству нашему устроили такой разнос, что всех свободных людей бросили на ликвидацию германских агентов. Они нарвались на машину-ловушку, положили в огневом контакте почти всю группу во главе со своим старшим — опытным агентом Зубаковым, остальных загнали в болото. Поскольку их и было три человека, да двое из них были ранены, то приняли решение о прекращении преследования. Но красноармейцы и отъехать не успели, как двое диверсантов с дикими воплями выбрались из болота, голова у одного из них была совершенно седая. Ничего внятного германские агенты пояснить не смогли, только по отрывочным и бессмысленным словам их можно было понять, что на болоте они столкнулись с чем-то жутким, а их товарищ погиб при нападении. Уже потом ребята из особого отдела армии рассказали капитану Скибе, на допросах диверсанты рассказали, что в болоте на них напал трехметровый крокодил с бугристой черной кожей, сразу схватил одного из них и утащил под воду. Остальные не стали дожидаться печальной участи и поторопились уйти из болота и сдаться. На мой взгляд, напрасно они это сделали, все-таки взяли их с оружием в руках в прифронтовой зоне. После совершения ряда террористических актов в отношении высшего командования РККА, поэтому о приговоре и гадать не приходилось — однозначно всех ждал скорый расстрел. В том, что на диверсантов напал крокодил, я тоже сильно сомневался. Ну откуда взяться крокодилам в торфяных болотах?

— Не скажите, — рассудительно сказал Востриков. — Могло такое быть, вполне могло. Я в библиотеке семинарии книгу одного англичанина брал. Он долгое время торговым представителем в Англии был, а то и послом, разные деликатные поручения к царю выполнял. Горсей его была фамилия. Точно помню, Горсей. Так вот он тоже писал про один случай: когда он выехал из Варшавы в направлении Вильно… тогда это был главный город Литвы… то он переезжал через одну реку, на берегу лежал ядовитый мертвый крокодил. Его слуги разорвали этому крокодилу брюхо, при этом распространилось такое зловоние, что Горсей отравился и несколько дней лежал в деревне больным. Потом он спрашивал у воеводы Радзивилла, тот ему сказал, что в их болотах такие звери не редкость. Между прочим, это совсем недалеко от здешних мест, по крайней мере, климат очень похожий.

— Это когда было? — поинтересовался Паша Дроздов.

— Во времена Ивана Грозного.

— Так их давно уже всех перебили! — радостно сказал Паша. — Ну ты сам посуди, будут люди этакую пакость у себя под боком терпеть? Да еще несколько веков!

— Выходит не всех, — задумчиво сказал Востриков.

Сейчас мы вновь ехали мимо речушки, правый каменистый берег которой был более высоким и потому почти сухим, а с другой стороны расстилалось поросшее мелким кустарником болото. На правом берегу щетинилась бревенчатыми домами небольшая деревенька, а чуть дальше открывалось обширное поле, поросшее клевером и невысокой травой. На поле под натянутыми маскировочными сетками, в которые были воткнуты ветки берез, стояли самолеты, в основном бипланы с открытыми кабинами.

Сердце мое дрогнуло.

Конечно, этого не могло быть, да мало ли авиационных полков базировались по дороге к Ладоге, и все-таки все во мне напряглось в предчувствии невероятной, невозможной встречи. Не верите в предчувствия? Напрасно, в них следует верить. Хотя бы иногда, ведь настоящие предчувствия сбываются лишь тогда, когда душа настраивается в унисон с будущим чудом. Самое главное — ждать подарка в жизни от судьбы, и тогда, рано или поздно, все сбудется, обязательно сбудется.

Лялю, идущую по летному полю, я узнал сразу, не сдержался и забарабанил по мокрой и скользкой фанерной обшивке кабины полуторки. Машина остановилась, и из кабины высунулся недовольный капитан Скиба.

— Ну что еще случилось? — хмуро спросил он. — Я же ясно сказал — оправиться перед выездом.

— Товарищ капитан! — так, как я смотрел на Скибу, я никогда в жизни еще не смотрел. — Товарищ капитан!

Но Скиба и сам уже увидел самолеты и все понял. Черные усики его шевельнулись в улыбке.

— Ты, Аркадий, у нас чистый Ромео, — сказал он. — Девчонку свою увидел?

Я никогда еще не называл Лялю своей девушкой, но сейчас лишь нетерпеливо кивнул, чувствуя, как колотится сердце в моей груди. Ляля шла по полю с какой-то женщиной в черном комбинезоне, они оживленно разговаривали между собой и не обращали внимания на остановившуюся на краю поля машину. Я побежал вслед за ними, чувствуя холодок в груди. В конце концов, письма письмами, а мы с ней виделись всего несколько вечеров, я заранее пугался того, что могло произойти за время нашей разлуки.

— Ляля, — позвал я. — Ляля!

Она обернулась с недовольным видом, но тут же заулыбалась. Извинившись перед своей спутницей, она побежала мне навстречу. Никогда не видел таких красивых девушек! Форма ее совсем не портила, такую улыбку, как у Ляли, ничто не могло испортить!

— Аркаша! — сказала она, остановившись рядом. — Это ты? Это правда ты? Какими судьбами?

На петлицах ее гимнастерки сияли красной эмалью новенькие кубики. По одному с каждой стороны. Ляля получила звание младшего лейтенанта, это почему-то огорчило и одновременно обрадовало меня.

— Месяц назад как получила, — краснея и хорошея от этого еще больше, призналась Ляля. — Даже написать никому не успела…

Потом она подошла ко мне, положила руки на мои плечи и… Когда я пришел в себя от ее поцелуя, все вокруг кружилось, я чувствовал себя так, словно пробежал трехкилометровую дистанцию. Ее губы были совсем рядом, я видел маленькую трещинку на нижней и, не удержавшись, тронул ее губами.