Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Все правильно — ведь мы двигались на восток.

Когда-то я здесь отдыхал. Я имею в виду — на Ладоге. Мать отправляла меня в пионерский лагерь в тридцать четвертом году. Счастливое и беззаботное время! Я любовался белыми ночами, втихомолку от бдительных воспитателей карабкался по захватывающим каменистым кручам, чтобы нарвать букет колокольчиков девчонкам из пионерского лагеря, распевал пионерские песни у костра.

Картошечки бы сейчас! Той самой, запеченной в костре, местами обуглившейся, солоноватой от пепла. В пионерском лагере артиллеристы из гаубичного полка, на футбольном поле, где мы гоняли мяч, расположились огневые позиции гаубиц, а у рощицы — укрытия для личного состава. На скале, куда я лазил за колокольчиками, расположился пост воздушного наблюдения. И маяк перекрасили, был он ярко-красного цвета, а теперь его покрасили под цвет окружающего его камня. А в остальном ничего не изменилось. Все также накатывает Ладога волны на каменистые берега, облизывает ими разноцветные гранитные голыши, бурлит течение в узеньком проходе Кочерги, изгибают в дымке свои горбы острова, только баржи идут чаще, чем в мирное время. И подспудно ожидаешь взрыва под днищем каждой из них.

В день, когда мы прибыли в распоряжение объединенной группы НКВД, была потоплена еще одна баржа и опять при обстоятельствах, не исключающих нападение подводной лодки. Ей было где разгуляться! Если Байкал считался самым глубоководным пресным озером, то Ладога являлась самым обширным хранилищем пресной воды, ведь в озеро впадало более ста рек. Это в свою очередь осложняло нашу задачу. Некоторые реки были судоходными, а это значило, что противник мог скрытно приходить и уходить по ним.

Никогда не видел столько генералов, собранных в одном месте!

Пока они совещались, мы получали карты местности, дополнительное снаряжение, лоции озера. Удивительное дело, но подробные карты местности масштабом один сантиметр на два километра местности были немецкими. К ним надо было привыкнуть. Судя по этим картам, немцы до войны времени зря не теряли, удивительно, что наша разведка всю эту нехилую работу прошляпила.

— Да, — сказал Скиба. — Хорошо гансы работают, подробная карта, очень подробная!

— Зато нам легче будет, — вздохнул Дроздов. — По хорошей карте и работать легче. Нам как обычно — участок выделят?

— Как начальство решит, — Скиба все не мог оторваться от карты. — Будем посмотреть… Красивые здесь места. И рыбные, наверное.

Может, Ладога и отличалась крутым нравом, но сейчас поверхность озера покрывала незначительная рябь. Штаб расположился неподалеку от небольшого рыбацкого поселения со странным названием Кобона.

Линия фронта находилась в десяти или двенадцати километрах от поселка, поэтому временами он подвергался интенсивному артиллерийскому обстрелу. Тревожила поселок и немецкая авиация. И это было понятным — для бесперебойных перевозок грузов в Ленинград близ Кобоны был построен подземный городок. Месторасположение его оставалось неизвестным, по некоторой информации, подземная база располагалась неподалеку от деревни Леднево. Эта информация, скорее всего, была известна и немцам, дважды в районе Леднево выбрасывались немецкие десанты, которые удавалось уничтожить лишь в результате тяжелых боев. От села по дну озера тянули трубопровод для подачи топлива в осаждённый Ленинград. Это был лакомый кусочек для диверсантов, Гитлер бы с удовольствием повесил Железные кресты тем, кто сумел бы нарушить создаваемые коммуникации.

Кормить стали значительно лучше. Нет, все-таки был прав неизвестный армейский острослов, что солдат должен стараться быть подальше от начальства и поближе к кухне. А может, кормили хорошо именно потому, что начальство заседало неподалеку.

— Жить можно, — удовлетворенно подытожил Сергей Семенович, облизывая ложку. Ложка у него была знаменитая — из нержавейки, а по дну ее было выгравировано пожелание «Ищи, сука, мясо!» Не знаю, как насчет мяса, но пшенку она метала с завидной скоростью. Выдали даже по пакетику сухого молока американского производства. Бросаешь пакетик в теплую воду и получаешь кружку волне приемлемого пойла молочного цвета. До настоящего коровьего молока этой жидкости, разумеется, было далеко, но пили её с большим удовольствием.

— Умеют, гады, делать! — удивленно сказал Дроздов и лизнул вощеный вывернутый белый пакетик с коричневыми английскими буквами.

— Коровы это делают лучше, — авторитетно сказал Дворников. — Там и жирность соответствующая, и вкус… Вот смотрю я на корову и поражаюсь: изумительное изобретение природы. Что мы имеем на входе? На входе мы имеем траву и сено, ну запарку на худой конец. А в конце процесса получаем вкуснейшее парное молочко. Какая трансформация происходит в организме, каким Макаром из травы молочко получается? Загадка природы! Вот если бы сделать такой агрегат — натолкал в раструб травы накошенной, а в обратную сторону тебе молочко потекло…

— Ага, — подхватил Дроздов. — Буряка или пшенички натолкал, а машинка тебе чистейшим самогоном ответила. Благодать!

— Вот ты смеешься, — обиженно сказал Дворников, — а я тебе так скажу, социализм в отдельно взятой стране мы обязательно построим. А вот коммунизм, его нахрапом не выстроишь, большой труд должен быть. И прежде всего должны совершенствоваться орудия труда.

— Это как? — удивился Дроздов.

— Вот, скажем, сейчас для того чтобы урожай посеять, собрать да пирожки испечь, много разных технических приспособлений надо, — начал загибать пальцы Дворников. — Смотри, для того чтобы вспахать и засеять нужен трактор, плуг, сеялка, хреновина эта, что ядохимикатами поля обрабатывает от вредных насекомых. Удобрения надо внести. А потом еще собрать урожай надо: тут уж комбайн и трактор опять же необходимы, машины, элеватор, где зерно будет сушиться и храниться. Тоже морока! Но ведь еще сайку испечь требуется. Тут уже форма нужна, машина, которая тесто замешает и по формам разольет, формы опять же… Да еще производство яиц, молока, там опять же свои процессы… Пока хлебушек готовый попробуешь, потом обольешься. А при коммунизме все совсем по-другому будет. Ведь если атомы одним образом сложены, стало быть, их можно разобрать и другим образом собрать, как раз так, как тебе нужно. Берешь, например, лопату… э-э-э…

— Говна, — с удовольствием подсказал Дроздов.

— Да пускай говна, — покладисто согласился Дворников. — Оно тоже из атомов состоит. А машинка эта атомы дерьма рассортирует, по новой конфигурации их сложит, и вот уже на выходе свежая и горячая французская булка.

— Не хотел бы я булку из дерьма жевать, — сказал Дроздов.