Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Когда мы добрались до кордона, солнце уже повисло над горизонтом, окрашивая весь мир в желто-красные цвета. Вторая группа уже вернулась, и лесник гремел бидоном, заливая керосин в керогаз. Дроздов и Востриков о чем-то разговаривали между собой, сидя за столом, который был вкопан во дворе под кряжистым и разлапистым деревом.

— Пусто, — коротко сообщил Дроздов, когда мы подсели к столу.

— Аналогично, — сказал капитан, вытягивая ноги в пропыленных сапогах. — Дворников, ты спросил бы у лесника дегтя, да промазал сапоги, все меньше протекать будут.

— Да откуда у него деготь? — усомнился Сергей Семенович.

— Не скажи. Василий Поликарпович человек запасливый, думаю, у него все найдется, если хорошенько поискать.

— Дегтя нет, — сказал лесник, походя к столу. — Я ему бобрового жира дам, тогда уж сапоги точно протекать не будут.

— Видал? — сказал Скиба Дворникову. — У лесника на все случаи заготовки есть.

Через полчаса мы неторопливо пили пахучий чай из лесного сбора, приготовленного по рецепту хозяина.

— Время теряем, — сказал Дворников. — Нет здесь ни хрена. Диверсантам тут делать нечего, места глухие, а подводная лодка, если она и в самом деле существует, в шхерах прячется. А мы попусту сапоги топчем.

— Не скажи, — возразил капитан. — Во-первых, отрицательный результат — это тоже результата, во-вторых, нет худа без добра, если ничего не найдем, так хоть подкормимся малость у Василия Поликарповича, а в-третьих, отдых на войне — первейшее дело, Семеныч, если ты этого до сих пор не понял.

— Это я давно понял, — Дворников с пониманием покосился на нашивку за ранение на гимнастерке капитана. — Только…

Он не договорил. Где-то вдали послышался рев. Какое-то животное ревело в чаще.

Мы переглянулись, лишь лесник остался спокойным.

— Утягай кричит, — объяснил он.

— А это что за птица? — спросил Скиба, прихлебывая чай из кружки.

— Ворюга, — сказал лесник. — Сколько он у меня перетаскал, боже сохрани! И хитрый, зараза, всегда выжидает, когда я с собаками с кордона уйду. Дождется и давай шуровать!

— Что-то я никогда про такого зверя не слышал, — с сомнением сказал Дворников. — Как он выглядит-то?

— На обезьяна похож, — объяснил лесник. — Как в зоопарке. Лохматый такой, передние лапы длинные, весь шерстью порос, даже морда.

Мы снова переглянулись.

— Похоже, Василий Поликарпович, — сказал капитан, — мы этого самого утягая сегодня видели.

— Может быть, — охотно согласился лесник. — Он давно вокруг кордона шастает, в погреб забраться мечтает, только я ведь теперь, когда отлучаюсь, собак спускаю. А он собак шибко боится.

— Я гляжу, в ваших лесах много всякого водится, — вздохнул капитан. — Мы тут на болотах одно время летучего гада ловили, что ядом плюется…

— Слышал про такого, — сказал лесник. — Отважные вы, однако, ребята, говорят, что за этим змеем гоняться, себе дороже — от его плевков человек с ума сходит, в Африке себя воображать начинает, раздевается догола и мерзнет насмерть. Вы — ребята городские, вы даже представить себе не можете, что в нашей местности водиться может.

— Пошли фантазии на ночь, — фыркнул Дроздов.

— Ты, щенок, еще жизни не видел, а туда же, — незамедлительно обернулся к нему лесник. — в наших лесах много разного водится. Ты про большого кабана что-нибудь слышал? Нет? А я его видел, самолично разглядывал, как тебя сейчас. Прет через распадок, а над головой золотая корона светится. Робята, что у меня отъедались, по детскому разумению вороньи гнезда разорили. Так сам Черный Вран прилетал. Слышал бы ты, как он эту детвору чихвостил! Пацаны его на всю жизнь запомнят. А русалки? Ты еще скажи, что русалок нет. А я с ними сталкивался в прошлом году в Черемухинском заливе. Лежат две на камне, под солнышком вечерним греются. Меня заметили, в воду кидаться не стали, зазывать принялись. Ручками машут, голосочки у них нежные такие и личики чисто ангельские. А волосищи на голове такие, что с камня свисают и в воде мокнут. Звали так, что в воду хотелось прыгнуть и к ним вплавь пуститься.

— А вы как же убереглись? — серьезно поинтересовался Дворников.

— А так и уберегся, что из ружья пальнул, — объяснил лесник. — Пальнул я из ружья, они с камня в воду шасть — только хвосты зеленые взметнулись.

— Вынырнули они и говорят, — точно уловив интонацию лесника, подхватил Дворников. — Дурак ты, дед, мы с тобой любовью заняться хотели, а ты в нас из ружья палишь!

— Сами вы дураки, — разгорячился Махов. — Если хочешь знать, то такое и в самом деле бывает. Вон, Степа Снегирев из Черемухино с русалкой слюбился, а через девять месяцев ребятенка с берега принес. Крепкий такой мальчуган. У них ведь строго, если девочка — они ее сами воспитывают, а мальчик родится — земному отцу отдают. Степка с матерью своей мальчишку воспитывал, так я вам так скажу, в полтора годика ребятенок так плавал — рыбе за ним не угнаться. И все время отца на берег тянул. Нравилось ему в воде-то.

— А потом? — не утерпел Дроздов.

— А что потом? — удивился лесник. — Вырос мальчишка-то, здоровенный вымахал, а чего ему — за все время не болел ни разу, даже насморка не имел. Плавал! Ладогу мог запросто в самом широком месте перемахнуть. Под водой минут по восемь держался. Знать, мать ему такие способности передала! А в сороковом забрали его служить на флот, говорят на «Марате» служит, коли не убили.

Некоторое время мы все молчали.

Смеяться над стариком не хотелось. Да и что смеяться-то зря, может, правду он рассказывал, в жизни ведь порой с каждым такое случается, что всем окружающим сказкой кажется, сам обижаешься потом, что тебе не верят.

Небо между тем затягивали быстрые облака. У нас так часто бывает — ясный день, солнышко светит, а через час все в обложных тучах и с небес затяжной — дня на три-четыре — дождик сыплется.

— Ночью дождь будет, — сказал капитан озабоченно.

Лесник поднялся из-за стола.

— Пойдем, — сказал он Дворникову. — Жиру дам. Сапоги смажете, чтобы ноги не мокли.

Погодка была, как выразился Паша Дроздов, хоть святых выноси.

С Ладоги дул порывистый ветер, моросил мелкий дождь, и капли его противно шлепались с листьев в многочисленные лужи. Плащ-палатки казались глянцевыми, под ногами хлюпала раскисшая земля, и надо было быть очень внимательным, чтобы не поскользнуться на мокрой кочке.

Над головами висело низкое серое месиво туч. Казалось, тучи едва не касаются верхушек деревьев.

— И вот гляжу я, — вполголоса рассказывал лесник нашему капитану, — катятся из леса маленькие фигурки. Только что поставил их на номера, а они уже бегут. И быстро бегут. Гляжу, а это тот самый деятель из Смольного и второй с ним — из профсоюзов. А за ними кабан намылился. Видать, они его подранили, кабан за ними и погнался. Добегают они до дерева — дуб в пять охватов, я тебе его потом покажу, ближайшие сучья на трехметровой высоте…