Андрей Столяров - Темные небеса

В общем, мне, видимо, повезло больше всех. Правда, этого своего везенья я, разумеется, не понимал. Я не понимал даже, где нахожусь. Все застилал зыбкий, чуть подрагивающий туман, и голос Дафны доносился откуда-то издалека.

— Ну как, ты — жив?..

— Частично, — прохрипел я.

— Лежи, лежи…

Я все-таки попытался сесть. И чуть не упал обратно в постель, но Дафна мне помогла.

— Что это было?

— Контакт, — сказала она.

— Нет, я не про это…

— А что же?

— Ужасный сон…

Туман рассеивался. Кажется, я начинал понемногу соображать. Голова уже не раскалывалась, хотя в ней по-прежнему плескался багровый расплав.

— Сон… — повторил я.

Да, помимо прочего, еще был и сон: исключительно яркий, правдоподобный, точно я физически переместился в некую другую реальность. Я находился в хижине, сплетенной из длинных прутьев, глиняная обмазка ее частично осыпалась, открыв приличную щель, к тому же прутья здесь были раздвинуты, и сквозь них я видел пыльную деревенскую улицу, образованную рядами таких же глинобитных жилищ, двух пятнистых свиней, больше похожих на отощавших собак, пеструю курицу, что-то выклевывавшую из земли — вдруг она порскнула в сторону, словно ее кто-то пнул, и сразу же в поле зрения появилась группа людей: десять — двенадцать женщин, некоторые с младенцами на руках, примерно столько же большеголовых детей, цепляющихся за их юбки, и вслед за ними — пять или шесть солдат в рваном обмундировании, но с винтовками и автоматами. Женщины всхлипывали, солдаты, видимо, покрикивали на них, я догадывался об этом по жестам и движениям губ, но ни одного звука не доносилось — все происходило в безмолвии, я как будто оглох. Хуже того — лица у всех были черные, черные руки прижимали к груди черных детей, черные босые ноги ступали в черную пыль. При этом в воздухе стоял сладковатый, душно-гнилостный запах, словно ломтями живого мяса распустился поблизости некий страшный цветок, меня буквально выворачивало от него, и одновременно я откуда-то знал, что так пахнет смерть.

— Ты это действительно видел? — переспросила Дафна.

— Да, вот такой… дурной сон…

И вдруг я заметил, что лицо ее — обычно цвета летнего меда — сейчас как будто обсыпано серой мукой.

— Что с тобой?

Я протянул руку, но Дафна отступила на шаг.

Как будто испугалась меня.

Кажется, даже дрожала.

Похожая на загнанную газель.

— Это был не сон, — странным голосом сказала она.

Ближе к вечеру арконцы принесли извинения. Переговоры шли не воочию, а в видеоформате, по кабелю, экранированному от прослушивания и помех. Обеими сторонами использовался английский язык. Суть извинений, а также сопутствующих им комментариев сводились к следующему. Наша цивилизация уже давно не использует аудиальную речь как средство коммуникации, сообщила арконская сторона. Это связано и с технической медленностью звукового сигнала, и с его низкой ментальной емкостью, и с фундаментальной неоднозначностью интерпретаций аудиальных (аудиовизуальных) пакетов. Несколько столетий назад арконцы перешли на непосредственное и прямое общение, которое на земных языках определяется как экстрасенсорное. Термин не очень точный, но, к сожалению, иного в словаре человечества нет. То есть при контакте одного субъекта с другим используется не собственно речь (речь как буквенный текст), а комплекс эмоционально-смысловых ощущений, выражающих необходимый контент. Этнические языки у арконцев остались в далеком прошлом, и потому воплощение смыслов в любом из них (английском, русском, китайском и т. д.) представляет определенные трудности. Прежде всего потому, что смысл высказывания неизбежно искажается нормами конкретного языка.

Трагические события «инцидента первого дня» явились для арконской стороны полной неожиданностью. Сведения об анатомии, физиологии и биохимии человека, давно почерпнутые из инфосферы Земли, позволяли предполагать, что мозг хомо сапиенс и мозг арконцев структурно и функционально подобны, то есть человек может без ограничений воспринимать экстрасенсорный канал. Однако, видимо, мозг значительной части людей (можно считать, что это примерно тридцать — сорок процентов от общего их числа) обладает некими специфическими особенностями, суть которых пока неясна, — экстрасенсорный сигнал вызывает у них блокировку нервных сетей, за чем следует их отключение, частичный распад и в ряде случаев — летальный исход.

Короче, арконцы приносят самые глубокие и искренние извинения за этот прискорбный инцидент, подчеркивают, что никакого враждебного умысла он в себе не несет, просят учесть, что у них это первый опыт общения с инопланетной цивилизацией (тем более — такого опыта нет у Земли), готовы к продолжению переговоров, но вместе с тем полагают, что раз вид хомо сапиенс обладает значительным числом индивидуумов, способных к экстрасенсорным коммуникациям (тех, кто при контакте болевых симптомов не ощущал), то все же лучше использовать для общения именно этот канал. Просто группы реципиентов (экспертов), участвующих в переговорах, следует формировать из соответствующих людей.

Мы изучали это послание целых пять дней. Такой срок ДЕКОН запросил для обдумывания ответа. И прежде всего обратили внимание, что впервые — видимо, из-за экстраординарности ситуации — получили от арконцев некие конкретные сведения о них. На наш взгляд, стратегически важным здесь было то, что арконцы, по крайней мере в изначальном своем варианте, относились к гуманоидной расе: и внешний их облик (наблюдаемый фенотип), и мозг (носитель сознания) имели антропоморфный формат. А значит (пусть даже такое предположение и было спекулятивным), гуманоидность есть главный вектор развития разума во Вселенной, который движется в русле определенных координат. А это, в свою очередь, означало, что биологический базис у землян и арконцев един, и обе наши цивилизации имеют возможность найти общий язык.

Второй существенный вывод, к которому мы пришли, — это то, что арконцы, по-видимому, обладают индивидуально-коллективным сознанием. То есть каждый арконец, конечно, представляет собой строго суверенную личность, но одновременно включен в общий психогенетический пул. Как здесь поддерживается взаимный баланс — другой вопрос, но это дает арконской цивилизации явное преимущество на переговорах: слабо интегрированному интеллекту земных экспертных групп будет противостоять объединенный интеллект сотен, а возможно, и тысяч арконцев — имеется в виду экипаж корабля. Арифмометр против компьютера, как красочно выразил это в своем выступлении Юсеф.

С другой стороны, что тоже немаловажно, арконцы ясно дали понять (или, быть может, просто проговорились, находясь в таком же смятении, как и мы), что у них это первый контакт с иным разумом. То есть Земля для них — уникальная цивилизационная сущность, а это сразу же повышало наш статус.