Андрей Кокоулин - Секретарь

— Что-нибудь нашли? — спросил Мёленбек.

— Это стало опасно, — сказал Фраги.

— Это и было опасно.

— Теперь у них завелись нюхачи. Они ходят по домам. Найденное сразу сжигают. Кинфут передал им, пусть обрывочные, списки гвардии.

— Но вы хоть что-нибудь…

— Да, — Фраги поднялся. — Это тебе для коллекции.

Он вывалил из мундирного кармана на стол несколько предметов, которые Лёшка так и не смог рассмотреть.

— Известно, чьи?

— Нет, — Фраги опустился обратно в кресло. — Только ящерка из нефрита, кажется, была у Бертоффо. Помнишь его?

— Нет.

— Держал крепость Люн. Потом пошёл на прорыв с остатками гарнизона. Уцелевших развесили в Сестринском лесу. В общем, никто не верит, что он остался жив. Правда, это может быть хельманне совсем другого человека.

Лёшка закрыл глаза.

Кабинет нарисовался под веками. Стол, свет, Мёленбек. Гость-военный, даже в кресле умудряющийся держать спину прямо.

— Почему сегодня? — спросил Мёленбек.

— Потому что я не уверен, где буду завтра. Вызван к Сомбалю.

— Кто он теперь?

Фраги издал смешок.

— Он теперь Высокая комиссия. Вчера устроился в павильоне принцессы. Три дюжины хъёлингов охраны. Канасийские стрелки. И два цога с кристаллами.

— Плохо, — сказал Мёленбек.

— Мы проиграли, Солье.

— Нет!

— Посмотри действительности в глаза. Гвардия разбита. Остатки войск рассеяны. Половина двора присягнула Шикуаку на верность. Остальные прячутся в своих кошалях, надеясь, что тот о них забудет. Ты! — ты сбежал сюда.

— Это был единственный шанс… — глухо произнёс Мёленбек.

Фраги, живущий у Лёшки под веками, вдруг осел, осыпался бурой пылью, а на его месте повис в воздухе железный брусок, грани которого были побиты, словно его пробовали рубить мечом. С одного бока по бруску, кажется, шла рыжая трещина.

— Ты-то сам веришь? — спросил Фраги.

Лёшка открыл глаза.

Значит, суть Фраги — железный брусок? Железный человек? Или человек чести? Побитый, но не сломленный.

— Я верю в себя, — сказал между тем Мёленбек. — И в некого капитана гвардии в отставке Карсиса Фраги. И в то, что Замок-на-Краю однажды сгинет в Тёплой Бездне.

Посетитель мотнул головой.

— Скорее, сгинем мы.

Мёленбек хмыкнул в бороду.

— А я не дам. Погоди.

Он вышел из-за стола и направился к двери. Мягкий шорох шагов. Поворот ручки.

— Иахим.

Изменившегося в лице Фраги будто пружину вытолкнуло из кресла.

— Штессан?

Штессан, подойдя к визитёру, прижал кулак к груди.

Лёшке не было видно, что происходит с лицом Иахима, но голос у него дрожал:

— Капитан Фраги, Иахим Штессан, ликурт Третьего кнафура, прибыл.

— Ты?

Они обнялись.

У Лёшки комок подступил к горлу — Фраги стиснул Штессана так, словно не верил, что тот живой. Пальцы его побелели.

— Как ты… — отступил затем он, блестя глазами. — Я не верю. Мне сказали… Эрз-Кафар… Синие поля…

— Всё верно, только не совсем, — Штессан, морщась, повёл плечом. — А хватка у вас, господин капитан, так и осталась важья.

Фраги рассмеялся. Казалось, он разом скинул десяток лет. Лицо посветлело, расправились складки на лбу.

— Солье, бездна тебя проглоти, почему у тебя только крюс?

Мёленбек, наблюдавший за встречей давних знакомцев своими чёрными навыкате глазами, прошёл обратно за стол.

— Есть только местное. Своеобразное.

Стукнул ящик стола. На свет появилась пузатая бутылка. Фраги перехватил ее из руки Мёленбека, свинтил пробку.

— Ох, — он отвернул нос от горлышка, — такого даже в лантиганских штольнях не гонят.

— Это коньяк, — сказал Мёленбек, отбирая бутылку. — Здесь он в почёте.

— Пф-ф! — вскинул голову Фраги, но бокал подставил.

— Карсис, скажи, как Боаро? Жив? — спросил Штессан. — Кто-нибудь жив из наших? Олтлерой, Каварго, Син-Варсин?

— Погоди.

Бульканье. Звон стекла.

У Лёшки затекла спина, ноющая боль стала подёргивать плечо, но он боялся пошевелиться.

— За нас, — сказал Фраги, отделённый от него стенной панелью и тремя метрами пространства. — За гвардию.

— За гвардию, — эхом повторил Штессан.

— Ф-фу! — шумно выдохнул отставной капитан, глотнув коньяка. — Нет, неплохо. Думал, будет хуже. Но греет.

Он сел на подлокотник. Несколько секунд его пальцы задумчиво крутили опустевший бокал.

— Боаро видел, — сказал Фраги, помолчав. — Это было весной, когда Второй кнафур пытался прорваться к столице. Потом их разбили. Несколько мечников добрались до меня, рассказали… В общем, шансов у них не было. И Боаро, кажется, знал это. Мы тогда перекинулись парой фраз… Он зашёл ко мне. Я сказал ему, что он напрасно лезет в пасть Шикуаку. А он ответил мне, что, если есть хоть малая надежда, он просто обязан…

Не договорив, Фраги шевельнул подбородком.

— А остальные? — произнес Штессан.

Капитан качнул головой.

— Не видел. Никого не видел. Про Олтлероя говорили, что скрылся в лесах Бартмуда, там совсем дикие края. Может жив, может нет.

— Господин Фраги, — сказал Мёленбек, — я думаю, вам не стоит идти к Сомбалю.

— И куда мне, к вам? — усмехнулся капитан.

— Нет, я бы не хотел, чтобы меня здесь вычислили. По крайней мере, не сейчас. Это письмо, — Мёленбек достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо синеватый листок, — к Элоху Кранцу, оно без имени и подписи, но он поймёт. В сущности, это совершенно безобидная бумажка, можете даже прочитать ее на досуге.

— Шифр?

— Чуть тоньше. Запомните, кошаль Вессер, городок Лемурген.

— Это далековато.

Фраги с сомнением взял послание.

— Ничего, — Мёленбек обошёл стол, — до распутицы еще далеко, дороги пока хорошие. Советую уходить и непременно сегодня ночью. Утром Сомбаль, скорее всего, пришлёт сопровождающих. Пойдёмте, я вас провожу.

Он подхватил капитана под руку.

— Империя и королева, — напутствовал их Штессан.

— Гвардия и жизнь, — отозвался Фраги.

Пароль, блин, и отзыв, оторопело подумал Лёшка. «Три мушкетёра» какие-то. За свою небольшую жизнь он привык, что всякие выспренные фразы в его кругу вызывают в лучшем случае весёлое глумление и смешки. Но здесь…

Здесь почему-то пробирало.

Наверное, потому, что и Штессан, и Фраги, и Мёленбек всерьёз верили в то, что говорили. Империя, блин, и королева.

— Эй, — позвал Иахим, усевшись на подоконник, — секретарь, ты здесь?

Подумав, Лёшка сдвинул панель и, жмурясь, выглянул в кабинет.

— Здесь. Здесь темно, как в ойме.

Штессан хмыкнул.

— Ойме бывает разное. Ещё узнаешь.

— Вы садисты, что ли? — покинув прятку, Лёшка рухнул в освободившееся кресло. — Вообще какие-то ненормальные.

— Знаешь, кто такой ликурт?

На лице Иахима расцвела улыбка, не предвещающая Лёшке ничего хорошего.

— Воинское звание?